Продавец времени - Евгения Витальевна Кретова

– Хорошо ж… Да только вот незадача – нет у тебя того, что мне нужно. – И добавил строго: – А потому, как проснусь, чтоб и ноги твоей не было в моем доме… Не уйдешь, посажу на цепь и отдам лухарям следующей же ночью.

Он лег, отвернулся к стене и, потянув на себя лоскутное одеяло, укрылся им. Поджал к груди ноги. Вспомнив о том, что не задернул полог, повернулся, еще раз посмотрел на коленопреклоненную княжну и закрылся от нее.

Неждана долго сидела, боясь пошевелиться. Будто умерла или окаменела. В груди горячим оловом растекалось разочарование, обида и злость. Она жгла под сердцем, застилала глаза. Холод, пробиравшийся от колен, вывел из оцепенения ощущением острой, пронизывающей боли. Неждана встала. Покачиваясь, направилась к отведенному ей для сна месту. Не раздеваясь, легла и, укрывшись с головой одеялом, прикрыла глаза, прячась от света единственно свечи, ставшей невольной свидетельницей ее позора.

Ей удалось провалиться в странный, беспокойный сон, в котором старый домовой спорил с марой и ругал ее на чем свет стоит, а та хохотала ему в лицо и отплясывала вокруг, будто полоумная. Проснулась девушка будто от толчка – на нее кто-то смотрел. Подскочив, резко села и огляделась, первым делом подумав на домового, но тот похрапывал в своем закутке, накрутив на голову одеяло и сбросив подушку на пол. Голые пятки то и дело подергивались во сне. Аптекарь тоже спал – девушка слышала его ровное дыхание из-за плотно прикрытого полога.

За окном светало – через прозрачное стекло лился тусклый, серебристо-сизый свет. Где-то вдалеке, на окраине Аркаима запели первые петухи, загоняя последних ночных тварей в свои логова. Пора собираться – аптекарь велел уходить.

«Мара ошиблась», – мелькнуло в голове.

«Мары никогда не ошибаются», – отозвался чей-то чужой, сиплый, голос.

Девушка замерла – взгляд невольно упал на тот самый полог, что так тщательно прикрывал аптекарь этой ночью. То, что спрятано за ним – не для ее глаз. «Но, возможно, именно оно мне и нужно».

Стараясь не шуметь, наступая на половицы так, чтобы они не скрипнули и не разбудили хозяев, девушка прокралась к закутку и отодвинула уголок ткани, заглянув внутрь. Там оказалась неглубокая ниша с добротными дубовыми полками, оструганными тщательно, до почти зеркального блеска. На них, в небольших корзинах, лежало и стояло не меньше полста флакончиков с густой золотистой жидкостью, именно от нее лился тот манящий и теплый свет. Забыв об осторожности, Неждана, забралась за полог и замерла перед полками, разглядывая флакончики. Маленькие и большие, искусно выполненные и грубые, с простыми пробками и с затейливыми, они все были доверху наполнены этим странным зельем. Вероятно, аптекарь готовил его к продаже, поэтому некоторые флакончики были изготовлены с особой тщательностью, закрыты красивыми пробками, а на боках значились какие-то причудливые названия – Неждана не знала языка, на котором они написаны, но это были разные названия.

И это было снадобье, которое прятал от нее аптекарь.

А еще он сказал, что у нее нет, того, что бы он взял в качестве платы. Значит нужное ей средство у него все-таки было, старая мара оказалась права. Просто по каким-то причинам аптекарь не захотел помочь.

Не долго думая, девушка схватила несколько пузырьков, сунула их за пазуху и выскользнула из-за полога. Ей показалось, что кто-то захихикал из полумрака. Девушка остановилась, прислушавшись, но странный звук не повторился. Схватив свои вещи, девушка решительно бросилась из дома аптекаря. Напоследок она бросила взгляд на кошель с деньгами – пусть останется здесь в качестве платы, она не воровка.

24

Кажется, у нее выросли крылья – так быстро она бежала, так легко ей было это делать. Дорожный плащ хлестал по ногам, капюшон то и дело съезжал на глаза, закрывая дорогу – княжна сбросила его. Добежав до поворотного камня у оврага, бросила несколько крупиц волшебной Соли на его середину, дождалась, когда зацветет в утреннем свете сияние и бросилась в него, очертя голову. На счастье вынырнула там же, у безлюдной кромки аркаимского леса, бросилась по тропинке. Стражники уже отворили врата, первые купцы потянулись на ярмарку, лениво собирая свои товары и расставляя то, что не продалось накануне. Кто-то тревожно поглядывал на облака – они темнели, готовясь к грозе. Недовольно бормотали, что с такой погодой не будет никакой торговли.

А Неждана, наоборот, радовалась – дождь собьет со следа погоню, если вдруг кто ее решится догнать. Споро добежав до теремного дворца, не обращая внимания на рано пробудившихся прислужников и работников, она забежала в конюшню, где подремывал под седлом Саввушка, разбудила его, угостила сухариком.

Вскочив в седло, пришпорила коня и в пару прыжков уже очутилась за воротами.

Не тревожась больше о впечатлении, которое производит, и внимании, которое привлекает, она мчалась домой, к матери. Отец еще спит. Вряд ли кто рискнет будить князя сообщением о том, что дочь куда-то спешно уехала. Да и о том, что торопливый всадник – именно Неждана, наверняка узнают лишь добудившись до Леси и достучавшись до ее, княжны, опустевшей светелки. К этому времени она уже будет на подступах в дому. А там…

Что «там» княжна не очень представляла. В самых радужных и смелых мечтах она давала матери снадобье, та выздоравливала в один миг, чем доказывала отцу, как тот был не прав, отказывая Чернаве в помощи и лечении. И дальше – или он застыдится своей черствости и они заживут семьей счастливо, или мать гордо удалится в свои родовые поместья, забрав приданое, а она, Неждана, отправится с ней. И это все лучше, чем затворничество или ненавистное замужество.

Что будет, если снадобье не поможет, она не думала…

Прискакав в домашний терем, спрыгнула с коня, бросила поводья едва успевшему подоспеть конюху.

– Княжна, как ты… Не ждали так рано… – бормотал конюх.

– Напои Саввушку, – крикнула ему девушка, уже взбегая на высокой крыльцо. – И в стойло поставь! Ну, живо!

Из комнат выглядывали сонные слуги, где-то в глубине терема слышался торопливый топот – никто не ожидал приезда дочери хозяина и сейчас спешил заняться делами.

Неждана ни на кого не смотрела, ни на кого не обращала внимания. Ядвига, выскочившая было навстречу и оторопело замершая в проходе, вынуждена была прижаться к стене – княжна, стремительно прошагав мимо нее, бросила в руки пару монет и, ворвавшись в материнскую спальню, с шумом захлопнула за собой дверь.

Тихий покой забытого в болезни человека. Шелест шелкового балдахина, потревоженного ветром. Ленивое щебетание птиц под окном.

Чернава спала.

В отсутствие Нежданы, ее никто не убрал на ночь, не заплел светлые волосы в косы, не заменил ночную сорочку и не поправил подушки – княгиня спала, неудобно завалившись на бок, рука свесилась почти до пола. В другой раз княжна бы распекла нерасторопную прислугу да заставила прямо при ней выполнять свою работу, да только сейчас все это не имело значения – успеть бы до того, как сюда пожалуют дружинники отца или Званко собственной хвастливой персоной.

Поэтому сейчас, отбросив раздражение, девушка стянула с плеч заплечный мешок, одновременно опускаясь на колени у материнской постели. Нежно подняла руку матери, заботливо уложила поверх одеяла.

Где-то вдалеке ударил гром – словно кто-то хотела напомнить, чтобы не отвлекалась княжна, чтобы поторапливалась.

Развязав веревку, та достала добытое в доме аптекаря, не пожелавшего назвать свое имя, сокровище. Она только теперь посчитала, что взяла из его дома семь флаконов – три больших и четыре вдвое меньше, все – с обычными деревянными пробками, залитыми воском. На свету содержимое казалось обычным медом, Неждана даже забеспокоилась, не обманулась ли. Посмотрела на свет – нет, то был не мед. В янтарной жидкости отчетливо поблескивали бесчисленные нити, которые, перепутавшись, то собирались в клубок, то растекались по стенкам. Откупорив один из флаконов, Неждана принюхалась – изнутри потянуло жженым сахаром, полынью и вечерней зарей, пьяняще пропитанной липовым цветом.

Жидкость оказалась очень густой, девушке пришлось потрясти склянки и тщательно разогреть их в ладонях, чтобы содержимое оказалось хоть немного жиже. Тогда она поднесла флакончик к губам Чернавы.

«Что будет, если ты ошибаешься?» – из памяти выскользнуло и покатилось ьревожным шаром воспоминание: старуха-мара, Тайные ряды и опасливый