Будни и праздники императорского двора - Леонид Выскочков

По сравнению с другими войсками они имели ряд уставных и материальных преимуществ. Офицеры роты, говорилось в указе, «имеют чин старой гвардии». В частности, фельдфебель роты приравнивался по чину к подпоручику, а унтер-офицер – к прапорщику армии, рядовые – к унтер-офицерам армии с соответствующими окладами. Сверх жалованья им выплачивались суммы, полагающиеся им как «комнатным инвалидам». В § 12 особо оговаривались правила отдания чести: «Нижние чины сей роты честь отдают одной императорской фамилии, фельдмаршалам, министру двора и начальнику Главного штаба Его Императорского Величества. Прочим генералам берут под приклад». Далее § 13 предусматривалось: «Нижним чинам сей роты часовые как гвардии, так и армии отдают честь» [341] .

Название гренадер связано с названием одного из залов восстановленного Зимнего дворца. Смежный с Гербовым залом Пикетный, или Гренадерский, зал, замыкавший Большую анфиладу парадных залов дворца, использовался для разводов караулов. Его мраморные пилястры и барельефы были выполнены на мотивы холодного вооружения, как тогда говорили, военной арматуры [342] . Как правило, в те дни, когда государь или кто-нибудь из императорской семьи посещал Придворный собор, здесь также выставлялся караул из роты дворцовых гренадер [343] .

Дворцовые гренадеры присутствовали во время торжественных церемоний. В 1832 году по специальному указанию Николая I в связи с торжественной процедурой поднятия Александровской колонны караул из роты дворцовых гренадер был поставлен вверху на подмостках сооруженных лесов [344] .

В 1834 г., во время принесения наследником Александром Николаевичем в Георгиевском зале офицерской присяги, здесь было выставлено 4 взвода гренадер [345] . В 1840 году, 8 сентября, они были участниками торжественной встречи принцессы Марии Гессенской, невесты великого князя Александра Николаевича, будущей великой княгини и императрицы Марии Александровны. Войска встречали принцессу начиная с Чесменской богадельни, но последними, уже во дворце, были гренадеры. Великая княжна Ольга Николаевна вспоминала: «На ступеньках лестницы, ведущей из Большого двора во дворец, стояли по обеим сторонам дворцовые гренадеры» [346] .

После завершения строительства Большого Кремлевского дворца караульную службу там несли усиленные наряды также с участием дворцовых гренадер.

В архивных фондах сохранились документы о выдаче гренадерам денег на амуницию и на разные пособия. Так, командиру роты дворцовых гренадер полковнику Качмареву «на постройку состоящим в Санкт-Петербурге нижним чинам сей роты годовых амуничных вещей по сроку с 1851 года примерно 1500 рублей» [347] . Гренадерам в Петербурге и Москве регулярно выдавались деньги на именины и крестины [348] , а также единовременные пособия в виде трети оклада (28 р. 58 к.) при увольнении от службы [349] . В этом случае им полагались и пенсионы в виде оклада.

Конвой Его Императорского Величества

Во время торжественных военных церемоний, в частности, во время следования императорской четы, процессию возглавлял обычно Собственный Его Императорского Величества Конвой, за которым следовали подразделения Кавалергардского и Конногвардейского полков, далее за каретой императрицы – взводы гвардейской легкой кавалерии, которые замыкали все шествие [350] . Именно эскортирование высочайших особ было важнейшей составляющей службы конвоя. Представителя императорской фамилии встречали в строю лицом к нему. Затем после салютования конвой перестраивался; перед экипажем были горцы, позади – казаки. Офицеры в седле были с обнаженными клинками, а нижние чины с ружьями в правой руке, трубачи в одной шеренге. Во время маневров и учений при императоре при нем неотлучно дежурил офицер-ординарец из конвоя. Несли они также и караульную службу в Зимнем дворце (Большой зал, Помпеева галерея, Малый фельдмаршальский зал), а также в Царском Селе и Петергофе. Конвой выполнял также различные церемониальные функции во время встреч высочайших гостей и во время последующих коронаций, военнослужащие составляли «шпалеры» (то есть стояли в отдельном строю).

Предшественниками Конвоя обычно считают Донскую и Чугуевскую казачьи команды, а также «выборный» гусарский лейб-эскадрон, несший конвойную службу при Екатерине II. Специалисты датируют образование Конвоя 18 мая 1811 г., когда по указу Александра I была создана казачья сотня Черноморского войска, входившая в состав лейб-гвардии Казачьего полка. За отличие в Лейпцигской битве 4 октября 1813 г. ей были пожалованы Георгиевский штандарт и серебряные трубы, этот день Св. Иерофея стал праздником Конвоя.

1 мая 1828 г. из знатных «горских уроженцев» был сформирован для несения конвойной службы при императоре отдельный взвод. Это были кабардинцы, черкесы (адыги), чеченцы, ногайцы и кумыки. В 1830 г. это уже был лейб-гвардии Кавказский полуэскадрон Собственного Его Императорского Величества Конвоя. По штатам 1830 г. в полуэскадроне было 5 офицеров, 9 юнкеров, 40 оруженосцев. Они практически не знали русского языка, им разрешалось иметь при себе мусульманского священнослужителя и готовить пищу с соблюдением религиозных правил. Имея традиционное вооружение, в кольчугах и с длинными ружьями, они выглядели весьма эффектно. В августе 1829 г. 17 человек изъявили желание поступить на учебу в Дворянский полк. В связи с этим А. X. Бенкендорф составил инструкцию, в которой, в частности, был пункт: «…Не давать свинины и ветчины. Строго запретить насмешки дворян и стараться подружить горцев с ними… Телесным наказаниям не подвергать: вообще наказывать только при посредстве прапорщика Туганова, которому лучше известно, с каким народом как обходиться» [351] .

В июне 1830 г. с Кавказа прибыло еще 40 юношей, а в дальнейшем в военноучебные заведения С.-Петербурга принималось в среднем по 30 человек. В 1832 г. состав Собственного Его Императорского Величества Конвоя расширился: из всех полков Кавказского линейного казачьего войска была сформирована команда Кавказского казачьего линейного войска (лейб-гвардии кавказско-линейный полуэскадрон).

27 июля 1833 г. Долли Фикельмон упомянула о маневрах в Гатчине: «Черкесский князь, которого зовут ханом Гиреем – очарователен на коне, у него интересная голова, а живописный костюм придает ему некую оригинальность, своеобразие, что может нравиться» [352] . Речь шла о князе Махмет Гирее (Хан-Гирее) Гирееве (1808–1842), адыгском военном, общественном и политическом деятеля, историке, писателе; начавшем службу на Кавказе в армии А. П. Ермолова. В 1825 г. он был зачислен сотенным есаулом в Черноморский казачий эскадрон, участник русско-персидской и русско-турецкой войн, военных действий в Польше, где произведен в штабс-ротмистры; в 1830 г. переведен в Кавказско-горский полуэскадрон и с 1831 г. стал его командиром, с 1833 г. – ротмистр, с 1837 г. – полковник и флигель-адъютант.

На маневрах под Калишем в 1835 г. в Царстве Польском 500 всадников в азиатских одеждах поразили воображение присутствующих джигитовкой и инсценировкой сражения [353] . Каждая команда имела свою национальную одежду – черкески, бешметы разных цветов, папахи и т. д. Заметным событием в истории Кавказа и Закавказья был приезд в 1837 г. Николая I. В Грузии Николай Павлович посетил бывшую турецкую крепость Ахалцых и по новой дороге в Боржомском ущелье отбыл в Ахалкалаки. «Меня везде принимают весьма радушно, – сообщал он И. Ф. Паскевичу из Ахалцыха 1 (13) октября. – Везде дворянство молодцы, у меня в карауле и конвое, а сегодня были турки и армяне» [354] . Сопровождавшие императора горцы были награждены специально выбитой медалью.

После этой поездки 6 октября 1837 г. указом Николая I было предписано присылать каждые два года в лейб-гвардии Кавказский полуэскадрон по 12 человек «из знатнейших горских фамилий» [355] . Таким образом, каждые два года происходила ротация. Это рассматривалось и как фактор сближения с народами Кавказа. 30 апреля 1838 г. для конвоя была образована команда лезгин. Николай Павлович следил за формированием этой экзотической части конвоя. Свидетельством этого являются письма к наследнику Александру. В письме от 5 (17) октября 1838 г. он сообщал: «Отработав, ездил я к М. П. (Михаилу Павловичу. – А. В.) и делил прибывших прекрасных людей с Кавказа» [356] . В следующем письме к сыну от 25 ноября (6 декабря) того же года он писал: «Потом смотрел штук 20 черкесов, вновь привезенных; есть славные ребята» [357] . Черкесами тогда называли всех адыгейцев, а еще шире – и всех представителей горских народов.

В 1839 г. в составе конвоя появилась команда Закавказского Конно-Мусульманского полка (азербайджанцев и закавказских турок) из чинов этого полка, сформированного в Закавказье. Иностранные наблюдатели, присутствовавшие на маневрах, так же как и вся западная пресса, обычно всех представителей народов Кавказа называли черкесами. Об участии черкесов вместе с казаками на маневрах в Красном Селе 14 августа 1839 г. писал Фридрих Гагерн [358] . Другой мемуарист, В. В. Гаффнер, описывая учения в 1846 г., заметил: «…Ученье конным черкесам… Последние на ходу стреляли из своих пистолетов и длинных ружей в цель, укрепленную на земле» [359] .