Злодей не моего романа - Евгения Чепенко

— А хотите увидеть Леночкину комнату? Я там со студенчества не меняла ничего, — ни с того, ни с сего решила проявить доверие к гостю мама.

Гость кивнул.

— Второй этаж. Первая дверь справа.

Он встал и потянул меня за собой. Я взмолилась, чтобы мы с комнатой уцелели, если вдруг обнаружится нечто неподходящее.

Поднялись, зашли в небольшое помещение с двумя окнами (родители при строительстве закладывали побольше света). Все здесь было по старому, как в студенческие годы.

— Ну, собственно, вот… — неопределенно произнесла я. — Пошли обратно?

Рик прищурился. Блин. Поднял меня и усадил на кровать, обошел комнату по кругу, оглядывая плакаты, и залез в стол. С интересом осмотрел стопки лекций. Много времени на то, чтоб найти ненужное его глазам, у него не ушло. Я палкой выпрямилась на кровати. Вообще говоря, ничего страшного там не было, но это для тех, у кого уровень ревности не зашкаливает до фразы "ты — моя". Рик сжал челюсти. Я приготовилась к буре.

— Это Антон?

Он перевернул фотографию так, чтоб я увидела. С карточки улыбалась моя смущенная физиономия, а рядом, обнимая талию хозяйским жестом, стоял симпатичный худенький парнишка. Я кивнула.

Рик пролистал стопку почти до конца. Облегченно выдохнула. Все, память вроде не подводила. Кроме Антона там только подружки, корпуса изнутри, в общем, ерунда разная. Не должно быть ничего предосудительного… Рано обрадовалась. На предпоследней фотографии раздался рык. В мгновение Бес навис надо мной.

— Кто это?

Я застонала. На предательской карточке в ночном клубе была изображена я в короткой юбке на безумного вида каблуках, меня держал на руках накаченный парень, а я… а я через голову смачно в губы целовала другого. Когда-то Иринка в шутку сделала эту фотку и дразнила меня ею.

— Не знаю, — пискнула я. Рик зарычал над самым ухом, опрокинул на спину.

— Ты врала!

— Нет, — я возмутилась. — Это просто конкурс в ночном клубе! Студенты же. Я никогда не говорила, что была правильной и прилежной девочкой.

Он отшвырнул карточку в сторону и напряженно рассматривал меня. Минуту спустя я почти физически ощутила перемену в его настроении, поняла, что комната уцелеет, а вот мне придется ответить за свое прошлое сполна. Рик целовал так, словно желал искоренить из меня этот юношеский поцелуй с другим.

— Рик, там мама, п… — попыталась прошептать я в перерыве на вдох. Не дал договорить, стянув с меня джинсы.

— Рик, — попыталась я снова. Накрыл губы поцелуем, на этот раз нежным, ласкал грудь через тонкую ткань водолазки. Я снова ощутила себя карамельной лужей. И почему с ним вот так? Сопротивляться нет никакого желания, только позволять ему все, что он хочет. Я прикладывала огромные усилия, сдерживая крик, однако сделать это было невероятно сложно. Мозг элементарно отказывался работать.

— Ри… — застонала я.

Принялся целовать, не давая словам срываться с языка.

Уставшая и счастливая, я обвила руками его грудь и уткнулась носом в шею над вырезом майки.

— Есть еще что-то, что ты мне не рассказывала?

Я вздохнула.

— На подружкино восемнадцатилетние целовалась с каким-то ее знакомым на спор.

— Что еще?

— Не помню. Честно. Я про карточку-то эту не помнила и про конкурс, пока ты не показал.

— Не смей мне врать никогда!

— Я тебе не врала.

Вот же беда-то!

В дверь постучали.

— Эй, вы чем там заняты! — гавкнула Катерина. — Меня послали вас спустить. Считаю до трех и захожу. Один…

Рик натянул джинсы, распахнул дверь и зарычал. Сестренка испуганно отпрянула, потом нахмурилась.

— Мужик, ты в курсе, что у тебя правый клык короче левого?

Дверь захлопнулась. Я взглянула в серо-желтые глаза, искрящиеся… весельем?

— Язык — это у нас семейное. Не злишься?

Он отрицательно покачал головой. Бережно одел меня, поцеловал и, холодно взглянув на фотографии, убрал их в стол.

Выходя на свет божий, то есть к родителям в зал, я имела лицо розового оттенка и слегка рассеянно заикалась. Постаралась ускорить прощание, чем вызвала волну насмешек со стороны своего не нежного младшего сородича.

Мы доехали до подземки, спустились, заскочили в поезд. Рик прижимал меня к себе ближе, чем требовалось. Вообще, в Питере в метро можно встретить и более экстравагантных и запоминающихся людей, чем мой белый хищник, но это не мешало молодым женщинам бросать жадные взгляды в его сторону. Я прижималась щекой к его груди и старалась не смотреть по сторонам, потом решила проверить паспортные данные, которые вписали мне благодаря Рику. Залезла в карман куртки, достала красную книжицу, открыла вторую страницу и уставилась на фотографию. Точно такие же у меня остались в ящике с документами дома после получения прошлого паспорта.

— Рик, а где ты эту фотографию взял?

— В документах, пока ты купалась.

— Так ты возвращался?

— Да.

— Я… ты не говорил.

— Зачем? Я быстро.

Вздохнула.

— Я волновалась. Ты ушел и ничего не объяснил. Знаю, не любишь говорить, но все равно… — невнятно пробубнила я ему в майку. Ладонь коснулась затылка, нежно помассировала кожу, я еще раз протяжно вздохнула, обратилась к паспорту, прочла данные, нахмурилась, еще раз прочла.

— Рик, — позвала я, когда поезд снова снизил скорость, и можно стало говорить. — Ты перепутал.

— Что? — он удивленно взглянул на меня.

— Фамилию.

Рик заглянул в паспорт и отрицательно покачал головой.

— Нет. Все верно.

— Но это… — я осеклась. Догадка пришла сама собой. — Рик, чья это фамилия?

— Моя, — спокойно произнес он. Сердце вместе с мозгом провалились в живот. Весь словарный запас вылетел в уши. Я молча пролистала, нашла штамп вчерашним числом.

— А свидетельство? — безысходно пропищала я.

— У меня.

Поскольку слов не было, мыслей тоже, я так и стояла молча, внимательно разглядывая странички. На выходе убрала паспорт на место, в карман. Мы вышли в город. Я вдруг ощутила себя птицей в силках. Меня по моей же воле поймали и посадили в клетку.

— Рик… — начала я, взглянув на его профиль. Он сжал челюсть. Осеклась. Страх потерять сильнее разумных доводов. А он боялся, иначе бы не поступил так. Я задушила свои глупые фантазии о птицах и клетках, прижалась к нему, обняла за талию, ощутила, как мышцы расслабились под моими прикосновениями. Без него не смогу. Что ж. Придется вытравливать то, что так надежно прорастила в его душе другая женщина. Мы, российские туристы, горы не обходим, мы в них дыры делаем.