Хотят ли русские войны? Вся правда о Великой Отечественной, или Почему врут историки - Олег Козинкин

Сами прицелы и панорамы к пушкам и гаубицам действительно проверяют, но в батареях прицел для стрельбы прямой наводкой выверяют по орудию, а панораму, если она исправна, регулируют во время стрельбы после того, как корректировщик даст поправки. При этом выверкой оптики занимается всего лишь командир орудия и наводчик. До и после стрельбы. Хотя чаще всего в реальности этим занимается командир батареи, младший офицер, но ни в какие «мастерские» для этого ВСЕ прицелы всего полка не отправляют. В мастерских только ремонтируют отдельные экземпляры. Согласно «Руководства службы».)

Так что это уже личная инициатива генерала. А ведь этот генерал наверняка лучше рядовых офицеров знал о том, что ещё 14–15 июня в округ пришла директива о приведении механизированных и стрелковых частей округа в повышенную боевую готовность. А 18 июня в округ поступил приказ ГШ об отводе приграничных частей от границы на рубежи обороны и о приведении их в полную боевую готовность. И онобязан был эти приказы от 14–18 июня «довести до своих подчинённых в части, их касающейся». А ведь в лагере находились и танкисты. И наверняка командир танкового подразделения «поделился» этой информацией с командирами – артиллеристами. Ведь документально известно, что механизированные части ПрибОВО получили приказы из штаба округа о приведении в боевую готовность 16 июня! И это танковое подразделение скорее всего было из состава 3-го механизированного корпуса ПрибОВО, которых в этом округе было всего два, и они точно должны были получить приказы о приведении в боевую готовность.

«ДОНЕСЕНИЕ ШТАБА 12-го МЕХАНИЗИРОВАННОГО КОРПУСА (ПрибОВО) О БОЕВЫХ ДЕЙСТВИЯХ КОРПУСА В ПЕРИОД С 22 ИЮНЯ ПО 1 АВГУСТА 1941 г.

До 18.06.41 г., до начала боевых действий, части 12-го механизированного корпуса дислоцировались:

23-я танковая дивизия – в районе Лиепая;

28-я танковая дивизия – в районе Рига (дивизия Черняховского. – О. К.);

202-я мотострелковая дивизия – в районе м. Радзивилишки…

Части корпуса занимались боевой и политической подготовкой.

18.06.41 г. На основании директивы Военного совета Прибалтийского особого военного округа по корпусу был отдан приказ за № 0033 о приведении в боевую готовность частей корпуса, выступлении в новый район и сосредоточении:

28-й танковой дивизии (без мотострелкового полка) – в леса Бувойни…

23-й танковой дивизии – м. Тиркшляй…

202-й мотострелковой дивизии – Драганы…

Штабу корпуса, 380-му отдельному батальону связи – в лесу 2 км западнее г. дв. Найсе.

18–20.06.41 г. части корпуса, совершая ночные марши, 20.06.41 г. сосредоточились в указанных районах.

202-я мотострелковая дивизия 20–21.06.41 г. вышла из указанного района и заняла оборону на рубеже Коркляны…

18–21.06.41 г. в районах сосредоточения организованы охранение и круговая оборона своих районов. Приводились в порядок материальная часть и личный состав после совершения марша.

22.06.41 г. в 4 часа 30 минут из штаба 8-й армии [получен] сигнал воздушной тревоги.

В 5 часов над командным пунктом пролетел самолёт противника.

В 8 часов [получено] приказание о ведении разведки 23-й танковой дивизией на м. Плунгяны и готовности к выступлению 28-й и 23-й танковых дивизий…».

(«Сборник боевых документов Великой Отечественной войны». Выпуск 33. М., Воениздат, МО СССР, 1957, ttp://militera.lib.ru/docs/da/sbd/index.html).

А вот свидетельство уже другого генерала этого же округа, генерал-полковника танковых войск П. П. Полубоярова, на 22 июня 1941 года начальника автобронетанковых войск ПрибОВО, отвечавшего на вопросы Военно-научного управления Генерального штаба под руководством генерал-полковника А. П. Покровского. Проводившего в конце 1940-х – начале 1950-х годов расследование причин поражений начала войны, об этих мех. корпусах ПрибОВО:

«16 июня в 23 часа командование 12-го механизированного корпуса получило директиву о приведении соединения в боевую готовность. Командиру корпуса генерал-майору Н. М. Шестопалову сообщили об этом в 23 часа 17 июня по его прибытии из 202-й моторизованной дивизии, где он проводил проверку мобилизационной готовности.

18 июня командир корпуса поднял соединения и части по боевой тревоге и приказал вывести их в запланированные районы. В течение 19 и 20 июня это было сделано.

16 июня распоряжением штаба округа приводился в боевую готовность и 3-й механизированный корпус (командир генерал-майор танковых войск А. В. Куркин), который в такие же сроки сосредоточился в указанном районе» (ВИЖ № 5, 1989, с. 23).

Под началом Полубоярова было всего 2 мех. корпуса, и оба были приведены окружным командованием в полную боевую готовность 16–17 июня, т. е. после получения 14–15 июня в Риге Директивы НКО и ГШ от 12 июня. Но в этом же округе проводили «демобилизацию» и отдельные генералы, требующие от артиллеристов снять прицелы и отправить их в Ригу, в окружную мастерскую, на «поверку». Этот же генерал и сообщил офицерам, что от границы, на 50 км в тыл, будут отведены пехотинцы якобы «для смягчения обстановки на границе»! Но, таким образом, и артиллеристы, и танкисты оставались без поддержки! И ещё разрешил «комсоставу частей (офицерам!), находящимся в лагерях, в выходные (как раз на 21–22 июня!) выезжать на зимние квартиры к семьям», уехать в Каунас от своих подчиненных!

Кстати, интересно, если в приказе ГШ от 18 июня говорилось, что необходимо отвести приграничные стрелковые дивизии от границы на несколько километров, то почему их в ПрибОВО отводили аж на 50 км, действительно оставляя без поддержки все остальные части? Ведь рубежи обороны для приграничных дивизий ну никак не могут быть в 50 км от границы! Кто, получив приказ на отвод приграничных дивизий шифровкой ГШ от 18 июня, дал команду в ПрибОВО отвести под шумок приграничную пехоту в глубь округа, да ещё на 50 километров якобы «для смягчения обстановки на границе»? А ведь в шифровке ГШ от 18 июня для того же КОВО ставилась вполне чёткая задача стрелковым дивизиям. И вряд ли шифровка для КОВО так уж существенно отличалась в этом от шифровки для ПриОВО: «Все подразделения и части Вашего соединения, расположенные на самой границе, отвести назад на несколько километров, то есть на рубеж подготовленных позиций… Все части дивизии должны быть приведены в боевую готовность. Исполнение донести к 24 часам 21 июня 1941 года». (Из показаний генерал-майора Абрамидзе, командира 72-й гсд КОВО на 22 июня).

Т. е., мехкорпуса в ПрибОВО приводят свои дивизии в боевую готовность после 16 июня. А командование стрелковых дивизий, получив приказ ГШ от 18 июня отвести пехоту на рубежи её обороны всего на несколько километров от границы, стало отводить части на 50 км?! Оставляя всех без прикрытия! И приказ этот исходил от… начальника штаба округа генерала Клёнова, арестованного в начале июля и расстрелянного в феврале 42-го (об этом – в главе с ответами генералов на вопросы Покровского).

Получив команду отвезти прицелы в Ригу, комполка майор Попов «строго наказал орудийные прицелы не сдавать» на поверку: «Регулировку панорам, когда надо будет, произведём в полку. Для этого у вас есть штатные специалисты». Но это майор так заявил не потому, что был очень смел. А потому, что до него уже довели московскую директиву его непосредственные начальники из штаба округа. Скорей всего именно тот генерал, зам. командующего, что устраивал ему разнос за посыпанные песком дорожки ещё 19-го июня. И, возможно, этим генералом был начальник артиллерии округа генерал П. Н. Белов (начальник автобронетанковой службы округа генерал П. П. Полубояров в те дни был ещё полковником).

А вот генерал, прибывший в полк 20-го июня, как раз занимался отсебятиной. Жаль, фамилию этого генерала, что в ПрибОВО откровенно занимался саботажем приказов Москвы и откровенным вредительством, не приводит очевидец. Наверняка не расстреляли генерала за эти распоряжения. Скорей всего ещё и героем на войне стал.

(Примечание: Во второй своей книге «Великая тайна Великой Отечественной. Ключи к разгадке» А. Н. Осокин уже пишет так:

«А вот рассказ моего отца Николая Иосифовича Осокина. <…> Приехавший 20 июня с проверкой во главе комиссии штаба округа генерал объявил, что все разговоры о начале войны в воскресенье – ложь, никакого нападения не ожидается; разрешил семейным командирам отпуска в выходные дни из лагерей на зимние квартиры, а также приказал снять прицельные устройства с пушек и отправить их для проверки в окружную мастерскую в Ригу. После отъезда комиссии командир полка категорически запретил даже прикасаться к прицелам. Уже после смерти отца один из его боевых товарищей назвал мне фамилию этого генерал-лейтенанта – Львов. Найдя о нём информацию, я был изумлен тем, что, оказывается, 22 июня 1941 г. В. Н. Львов занимал должность заместителя командующего Закавказским военным округом. Что он делал за день до войны в ПрибОВО? Зачем дал команду снять с орудий панорамы? Чтобы не провоцировать!..»