Хотят ли русские войны? Вся правда о Великой Отечественной, или Почему врут историки - Олег Козинкин

Но насколько эта версия согласуется с фактами? И кто тогда всё же бомбил Севастополь утром 22 июня, если англичане только «имитировали» налёт? Хотя данная гипотеза ну о-очень интересная.

Также интересно, например, такое «воспоминание» адмирала после войны.

«Адмирал И. С. Исаков, вновь прибывший на наш флот, осведомил Военный совет об осложнении отношений с Германией. С этим вполне согласовывались известные нам факты…

18 июня учение закончилось, и корабли стали возвращаться в Севастополь. Однако на флоте была сохранена оперативная готовность номер два. Разбор манёвров планировался на 23 июня. Адмирал Исаков объявил, что задерживаться не может, и, поручив проведение разбора Военному совету флота, отбыл в Москву. Напряжённость обстановки между тем нарастала… 21 июня начальник разведотдела полковник Д. Б. Намгаладзе принёс мне запись открытой передачи английского радио, где говорилось, что нападение Германии на Советский Союз ожидается в ночь на 22 июня.

Я немедленно позвонил по ВЧ И. В. Рогову (начальник Главного политуправления ВМФ РККА с марта 1939 г., замнаркома ВМФ – К.О.), спросил, как это понимать. Он одобрил наши действия по поддержанию боеготовности и сказал, что о сообщении английского радио в Москве известно, необходимые меры принимаются…». (Н. М. Кулаков, на 22 июня дивизионный комиссар, член Военного совета Черноморского флота. «Доверено флоту»», М. 1985 г. – ttp://militera.lib.ru/memo/ russian/kulakov_nm/index.html).

Получается, что и здесь Англия отметилась, и это называется открытая провокация войны между странами. Может, кому-то захочется назвать это якобы заботой о России, мол, англичане честно «предупреждали» СССР о возможной агрессии со стороны Гитлера?! Но вообще-то это именно стравливание и разжигание войны. «Предупреждать» мог Черчилль, когда он получил ещё 12 июня от своей разведки данные радиоперехвата о том, что Германия нападёт 22 июня. Получил, но не сообщил Сталину. Это сообщили К. Филби и его люди в английской разведке.

Путаницу насчёт ночи 22-го июня вносили своими мемуарами и Жуков и тот же Молотов (книга Ф. Чуева «Полудержавный властелин»). В речи Молотова по радио от 22 июня говорится, что немцы бомбят с 4.00 утра, а посол Шуленбург вручил ноту Молотову в 5.30. Чуеву же Молотов говорит, что:

«Шуленбурга я принимал в полтретьего или в три ночи, думаю, не позже трёх часов. Германский посол вручил ноту одновременно с нападением…

– Но и в три немец ещё не напал на нас…

– В разных местах по-разному. В Севастополе отразили налёт. Часа в два-три напали. Чего вы держитесь за пустяковую часть этого дела? Всё, конечно, интересно, и эти детали можно уточнить до минуты путём документов и расспросов, но они не имеют значения (?). Маленков и Каганович должны помнить, когда их вызывали. Это, по-моему, было не позже трёх часов. А то, что Жуков это относит ко времени после четырех, он запаздывает сознательно, чтобы подогнать время к „своим” часам. События развернулись раньше».

Дальше выводы у Осокина идут своеобразные, но хорошо видно, что, как старый дипломат, темнит Вячеслав Михайлович, не всё рассказывает. Хотя в реальности, отдав указания в округа ещё 10–14–18-го июня, зная примерную дату нападения, представители ГШ и правительства обязаны были контролировать их исполнение и даже находиться для контроля в округах. В любом случае, в Москве с вечера 21-го никто не должен был расходиться по домам. И в реальности никто и не расходился из Кремля.

Сразу после полуночи начальник ГШ Г. К. Жуков мог докладывать Сталину, что на границе началось «движение», какие-то происшествия. И первые боевые столкновения-провокации на границе начались уже в 2.00 местного времени, что тогда соответствовало московскому, в виде обстрелов из стрелкового оружия наших застав и пограничных дозоров, а также попыток немецких подразделений до взвода перейти границу. И именно для пограничников и тех частей, что стояли у самой границы, и посылались распоряжения «не поддаваться на провокации». После этого все собрались уже к двум часам ночи по московскому времени у Сталина в Кремле.

Массированной атаки немцы ещё не производили, а Шуленбург стал искать Молотова «между двумя и тремя ночи», чтобы вручить ноту. Хотя бы формально, в соответствии с международными правилами – до нападения. Хотя бы за полчаса. Гитлеру имидж агрессора тоже не очень был нужен. Сталин якобы дал команду Молотову не встречаться с немецким послом (не брать в руки эту ноту) до тех пор, пока не будет зафиксирован факт реального нападения основными силами немецкой армии на СССР.

Молотов (с его слов) получил ноту от германского посла в 3 часа ночи по московскому времени, что соответствовало и 3.00 утра брестского времени. При этом боевые столкновения отдельных подразделений немцев с нашими пограничниками на границе уже шли, и получается, что война реально началась не в 4 утра, а уже в 2 часа ночи – с провокаций на границе. И немцы пытались эту стрельбу на границе использовать как повод для нападения, мол, это советские войска начали обстрелы, а немецкие только отвечают и наносят ответный удар «для защиты от агрессии русских».

Но если уже к двум часам ночи было ясно, что война практически началась, то никаких «спящих аэродромов» не должно и не могло быть и в помине! И действительно, 22 июня уже в 3.30 утра звеном л-та Мочалова (33 ИАП) на И-16 над Брестом был сбит первый немецкий самолёт, истребитель Bf-109. Первые воздушные тараны в боях утра 22 июня происходили: в 4.15 — мл. л-т Кокорев Д. В. в ЗапОВО (124-й ИАП) и в 4.25 — ст. л-т Иванов И. И. в КОВО (46-й ИАП)!

При этом Кокорев, по официальной версии, на МиГ-3 возвращался уже из разведки или после воздушного боя, куда он вылетал «в составе звена истребителей МиГ-3 на перехват большой группы немецких бомбардировщиков». И над своим аэродромом, после отказа пулемётов (или из-за расстрелянного ранее боекомплекта), срубил хвост бомбардировщику Do-215, атаковавшему до этого аэродром Кокорева. Иванов И. И. на Украине таранил немецкий самолёт после уже прошедшего воздушного боя над своим аэродромом.

Третий таран произошёл недалеко от Бреста, также в ЗапОВО, в 5.20 – л-т Гудимов С. М. из 33 ИАП. Таким образом, оказывается, не все аэродромы «спали» в 4.00 даже в округе у Павлова? Тогда по чьей команде «спали» остальные? Так что слова адмирала Н. Г. Кузнецова: «И. В.Сталин представлял боевую готовность наших вооруженных сил более высокой, чем она была на самом деле. Совершенно точно зная количество новейших самолётов, дислоцированных по его приказу на пограничных аэродромах, он считал, что в любую минуту по сигналу боевой тревоги они могут взлететь в воздух и дать надёжный отпор врагу. И был просто ошеломлён известием, что наши самолёты не успели подняться в воздух, а погибли прямо на аэродромах» — тем более приобретают важный смысл!

(Примечание: О первом таране младшего лейтенанта Д. И. Кокорева есть и другая версия, озвученная очевидцем того боя, лётчиком А. Королем, летавшим впоследствии с сыновьями Сталина, Микояна, Ворошилова и Щербакова, ныне генерал-майором. С его слов, сказанных им в д/ф «Пограничники», в серии «Алтарь Победы», что прошёл на НТВ в сентябре 2009 года, командир звена Дима Кокорев в паре с другим лётчиком поднялся на своём истребителе в воздух после появления над их аэродромом немецкого одиночного не бомбардировщика Dо-215, а истребителя «Мессершмит-110», что произвёл не атаку по стоянке самолётов полка, а только разведку.

Но из-за отсутствия на истребителе вооружения и боеприпасов, снятых 20 июня по приказу генералов Павлова и Копца, Кокорев пошёл на таран уходящего самолёта и сбил его. Можно, конечно, уточнять детали версий первого тарана в ВОВ: например, и Do-215, и тот же Ме-110 – двухкилевые машины, и их вполне могли спутать в предрассветных сумерках, но самое важное в этом рассказе, что на истребителе Кокорева не было вооружения: пулемётов, пушек и боеприпасов. И это кажется убедительным именно в истории, изложенной генерал-майором А. Королем…)

А. Н. Осокин приводит «доказательства» своей гипотезы о «совместной транспортной операции Сталина и Гитлера к Ла-Маншу» и, похоже, не понимает, что приводит факты существования реального заговора среди военных, направленных на поражение СССР в войне! Основываясь на этих, противоречащих ему же, фактах, Осокин делает следующий «вывод»: Сталин, выполняя условия «соглашения» с Гитлером, был «обманут» им! А части приграничных округов понесли страшные потери потому, что были «разоружены» по команде Сталина!