Черта - Ольга Резниченко

Нервно впилась пальцами в кожу.

Еще, еще… движения — и волнение… стало смываться…

безумным, буйным, шальным потоком удовольствия.

Затуманивало счастье разум.

Темнело, темнело в глазах, а чувства, эмоции упорно сменялись…

на полное непонимание, потерянность, бездумность.

Прострация — эйфорический приход… взрывал в голове бесконечность —

и лишь жадный стон выбрасывал, вырывал накал помешательства из меня,

все еще удерживая рассудок в теле, сознание — вне пустоты. На грани… истинного безумия.

Еще,

еще…

еще двигался…

Срастались, срастались — и было жутко страшно… признать, что это может когда-то кончится.

Нет, нет, нет! Прошу!

(цепляюсь жадно руками — боясь упустить, уронить, потерять)

лишь на мгновения застывая…. чтобы впиться поцелуем в губы, щеки, нос… шею…

Еще,

еще…

и снова, снова, снова.

…

Неохотно отстранился, отодвинулся от меня, высвобождая из объятий.

— Черт, что это?

Тут всё…

Света… — несмело позвал.

(побледнел, похолодел;

пристальный взгляд в глаза)

Испуганно осмотрелась я по сторонам, ища проблему.

И вдруг пристыжено замерла.

— Ты… ты была девственницей?

…

(сомнения, эмоции, испуг)

Но правда, правда — очевидна.

— Да.

Глава Двадцать Восьмая

Жить без тебя не могла никогда

И выбирала я бег в никуда

Где-то давно все обиды и страх

Снова тону в твоих нежных руках

Быстро прошла эта странная дрожь

Капают слезы мои словно дождь

А я отдалась твоим нежным рукам

Больше тебя никому не отдам

Сойти с ума

От разлуки на час

Сойти с ума

Вспоминая о нас

Сойти с ума

Прикоснуться к губам

И прошептать:

"Я тебя не отдам"

Это день или ночь, но мне уже все равно

И пусть кто-то сказал, что это было давно

В горячем пульсе моем бьется имя твое

И все, что нужно мне — с тобой остаться вдвоем

"Сойти с ума", гр. "Рефлекс"

(Света/Юра)

Казалось, кто-то выключил свет в моей комнате, в моем мире. Оставив зажженной лишь одну свечу — единственный огонек, единственный смысл дрянной жизни.

Краски вокруг потускнели, размылись четкие линии в беспорядочный узор фронтолиз.

Ничего не осталось. Пропали звуки, запахи… Пропало всё… кроме этого человека. Самого дорогого… и самого важного.

Ничего больше, ничего… кроме родного голоса, сводящего с ума аромата,

нежного, беспечного тепла…

… и безумно красивых глаз.

И ничего уже нестрашно, ничего не жалко. ПУСТО вокруг и неинтересно.

Быть вместе. Каждую секунду, каждое мгновение… дотрагиваться, касаться… чувствовать друг друга — и больше ничего ненужно. Действительно, ни-че-го.

Весь мир вмиг сузился из бесконечного числа случаев и закономерностей, фактов, людей и предметов… в маленькую точку. Точку — имя которой…

моя половинка,

моя любовь,

жизнь…

смысл вдоха-выдоха.

Смысл счастья… и боли.

Имя которой — Юра.

… Имя которой — Света.

(Света)

Буквально десять минут бессмысленных скитаний по лесу (голова забита отнюдь не войнушкой)… и точный выстрел… вывел меня из "мучений".

Резкий разворот, благодарная улыбка — и пулей помчала на базу.

(Юра)

Словно сговорились — каждому что-то от меня нужно. То GPS-приемник барахлит, то у Дежурного радио сломалось — чини. То у треснутой каски наушники "вдруг" начали хрипеть.

В общем, не дают, не дают прохода…

Жадно всматриваюсь вдаль… на мою Киряеву.

Сидит в беседке, о чем-то шутит, разговаривает с девчонками… и лишь иногда бросает короткие взгляды на меня в ответ.

(Света)

Наконец-то все отстали от меня.

Тишина, и долгожданный покой.

Улеглась, улеглась на спину, раскинулась на столе, в беседке, руки в стороны…

… и отдалась воспоминаниям.

В голове, в сознании еще нет, нет полного понимания того, что произошло.

Обрывки, клочки эмоций, картинок, звуков… его слов.

Всё… как в тумане. И даже… иногда передергивает от мысли — что "то"… я выдумала;

причудилось, приснилось.

Правда? Ведь правда! Прошу, пусть будет правдой…

Навязчивый шелест травы…где-то сбоку, резкие, уверенные шаги по деревянным ступенькам.

И вдруг отозвался.

— Светуль, тебе плохо?

Нервно дернулась, обернулась.

— Привет, — взволновано прошептала. Милая, пристыженная улыбка мимо воли расплылась на губах — какое счастье его слышать, видеть… Быть рядом.

(несмело присел на лавочку)

— Свет, чего лежишь? Тебе плохо?

— Нет. Так… думаю кое о чем.

— Ясно, — смущенно улыбнулся.

Облокотился спиной на стол. Вид непринужденности, бессмысленный взгляд блуждает округ… теряясь в думах — тех, что уж слишком далеко, чтобы предугадать их суть.

— И где же крик? — наконец-то отозвалась я, ненавидя тишину. Ненавидя… миги, дурные, больные, пустые миги — без любимого звука, без родного, его голоса.

— А? Какой крик? — резко обернулся.

— Ну, мол, "я же проОосил ногами на лавочку не станОвиться!!"

Рассмеялся с моих кривляний, добродушно рассмеялся. Ласковый взгляд скользнул от глаз к губам… и замер.

— Ну, ты же не на лавочке сейчас, а на столе, — нехотя ответил, а мысли были явно не там, и о том.

— Ах, значит, на столе — можно? — пытаюсь поддерживать видимую, "дружескую" беседу.

А сама также… припала взглядом к губам — мечтая коснуться, ощутить их на вкус…

— Тебе — да.

Рассмеялась (невольно, стыдливо прикусив язык — поняв суть услышанного)

— Юр…

— Да? — и снова взгляд в глаза.

Какое же это безумное… сводящее с ума… желание слышать, видеть друг друга…

Желание поцеловать, обнять — почувствовать.

— А ты давно в этом "движении", Белого Фронта?