Убить королеву - Вирджиния Бекер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Розу» закрыли с год тому назад. Марло служил там главным драматургом, как Шекспир в «Глобусе». Когда он ставил там по шесть пьес в неделю, я бывал в «Розе» так часто, что и не сосчитаю теперь. Я хорошо помню и стены из обточенных бревен, и соломенную крышу, под которой птиц нынче больше, чем когда-то публики, и розовый сад, в честь которого театр получил имя. Теперь он заброшен, но розы не засохли, а разрослись, спутанные ветки щетинятся шипами и гнутся под тяжестью цветов.
Кит пробирается к заднему входу «Розы». Я понимаю, что парень уже бывал здесь раньше, очень уж уверенно он движется в сумерках; знает, что дверь заедает, знает, как ее нужно дернуть, а потом толкнуть, чтобы слетела защелка. Он заходит внутрь и прикрывает за собой дверь. Я жду несколько мгновений и следую за ним. На полпути к дверям я слышу высокий, сильный звенящий голос, взлетающий к стропилам театра, разносящийся в напоенном ароматами воздухе.
— Притворство! Ты придумано лукавым, чтоб женщины толпой шли в западню… Западню… — Кит замолкает, потом начинает снова: — А если женщина, то как бесплодны… — Он комкает пергамент, бурчит что-то и продолжает гораздо тише: — Обманутой Оливии надежды!..
Он репетирует. Теперь я понимаю, почему он такой хороший актер. Я повторяю его трюк с защелкой и проскальзываю наверх, в ободранную гримерную. Я смотрю, как он меряет шагами сцену, как в задумчивости грызет ноготь, бормочет свои реплики снова и снова. Света не хватает, чтобы читать слова, но, возможно, так и задумано: темнота заставляет его напрягать память.
— Орешек этот мне… неясен? Не по зубам. — Кит замолкает, щурится, не может ничего разглядеть и вздыхает. — Не по зубам…
Я выхожу вперед и подсказываю ему:
— Лишь ты, о время, тут поможешь нам!
Он резко вздыхает я напугал его — и отпрыгивает назад, в тень, и я на миг теряю его из виду.
— Тоби… — говорит он наконец. — Что ты здесь делаешь?
У меня, как всегда, уже заготовлен ответ:
— Так уж вышло, что я тоже тут репетирую.
— Да? Что-то я тебя тут раньше не видел.
— Значит, нам было суждено встретиться.
Кит выходит вперед, на участок посветлее.
— Я уже заканчивал, — говорит он, хотя я знаю, что это неправда. — Уступлю тебе сцену через минуту. — Он снова уходит в темноту, разыскивает свою худую куртку, которую накидывает на худые плечи.
— Давай лучше репетировать вместе, — предлагаю я. — У нас много общих сцен, и мы оба тут, почему бы и нет?
Кит замирает и смотрит на меня настороженно, как смотрел бы при встрече в темном закоулке. Ему явно не хочется принимать мое предложение, но мне нужно, чтобы он согласился. Этот вечер должен принести хоть какие-то плоды, а я уже упустил Алара, Бартона и Харгроува. В «Глобусе» Кит держится замкнуто, так что совместные репетиции помогут узнать его, понять, что он может мне дать и куда привести.
— Или давай составим расписание, — предлагаю я, когда он не отвечает. — Например, ты занимайся каждый день с трех до шести, а я — с шести до девяти. Но ты, конечно, будешь отвечать, если я в темноте упаду и ногу сломаю. Или давай поделим дни, каждому по три в неделю, и кинем кости, кому достанется седьмой. Или можно устроить поединок! Я не хочу драки, но уверен, что под твоей скромной наружностью скрывается храброе сердце, и ты хладнокровно прирежешь меня ради своих гнусных целей!
Губы Кита дергаются в подобии улыбки.
— А почему ты не репетируешь с Бёрбеджем и остальными? — спрашивает он.
Странный вопрос. Заданный без всяких оснований. Но все же я глотаю наживку:
— С чего бы? Я с ними толком не знаком.
— Мне казалось, что знаком, — хмурится он. — Я тебя раньше уже видел.
Пять слов, которые хороший шпион никогда не должен слышать. Я удивлен этому заявлению и слегка обеспокоен, но Кит смотрит на меня, так что я пытаюсь что-то прояснить:
— Видел, конечно. Сегодня утром. И вчера, и позавчера.
— До пьесы. В «Элефанте», пару недель назад. Ты там сидел с Шекспиром, Бёрбеджем и остальными.
Теперь я вспоминаю, почему Кит кажется мне знакомым. Он играл в кости за соседним столом, такой же растрепанный, наглый, швырял на стол монеты, которых у него быть не могло. Он увидел меня еще раньше, чем я заметил его, но все же я его заметил. Он был интереснее всего тем вечером, одним из множества вечеров, проведенных с труппой Шекспира в разных тавернах за разговорами о пьесе. Наверное, там Кит о ней и услышал. Именно так о ней должен был услышать весь Лондон. Разгадывать тут особо нечего.
Но я могу объяснить, почему он видел меня вместе с Шекспиром еще до прослушивания. И еще я вижу, какой он осторожный. Он боится Бёрбеджа и меня — потому что считает нас друзьями. К счастью, к этому я тоже готов.
— Я тоже тебя помню, — сознаюсь я. — Вечер был долгий. Меня в тот день взяли в пьесу, а у них тут есть ритуал: первый новый актер покупает всем выпивку. Мне очень хотелось домой.
Я смотрю, как Кит это обдумывает. Он хмурится:
— Ты обошелся без прослушивания?
— Не совсем. Я уже выходил на сцену в Кентербери. Шекспир был на одном из наших представлений в прошлом году, и он пригласил нас всех заглядывать к нему, если окажемся в Лондоне. Я и заглянул.
Из соображений анонимности и безопасности мы с Кэри сочинили мне жизнь, в которой я учился в Королевской школе в Кентербери — в той, где на самом деле учился Марло — и жил в этом городе, пока не сбежал в Лондон. Это объясняет мое внезапное появление в «Глобусе» не только для Бёрбеджа, но и для всех остальных актеров, меценатов, держателей акций.
— Спасибо Шекспиру, что взял меня. Но вот
