Серебряные слезы - Татьяна Тронина

Я бросилась искать его на следующий день после того, как побывала у Алисы, не хотелось откладывать дело в долгий ящик.

Был ноябрьский дождливый вечер – темный и холодный. Какая-то неведомая сила вытолкнула меня из теплого уюта квартиры под противный и нескончаемый дождь. В метро все хлюпали носами и трясли мокрыми зонтиками – не самое лучшее время для прогулок, но меня это мало трогало.

Адрес указывал на один из переулков возле Бульварного кольца. Первоначально я обрадовалась, что не придется ехать далеко, на «спальную» столичную окраину, но потом поняла, что рано обрадовалась: по переулочкам-то транспорт не ходит. Пришлось долго идти по мокрому бульвару, потом по многочисленным кривым и узким улочкам, сворачивая то вправо, то влево...

Некоторые старинные московские уголки бывают столь неожиданно безлюдны, что в них страшно заглядывать. Очень мало осталось таких мест, но пока они есть. Через годик-другой и здесь наведут порядок – снесут низенькие домишки с узкими окнами, поставят вереницей сверкающие стеклом банки и офисы, откроют рестораны и непременно – чистенькие аптеки, налепят золотых вывесок, а у мраморных лесенок займут свое место серебристые плевательницы и грозные охранники в черном... Хорошо это или плохо? Москва меняется. На смену Москве уютной, патриархальной приходит Москва двадцать первого века.

Я долго шла по узкой пустой улице, потом оказалась в темном глухом дворе, где качался единственный фонарь, освещая мокрый черный асфальт. Я ругала себя почем зря за то, что забрела в такое жуткое место, но, как ни странно, ноги продолжали нести меня вперед, в глубь двора, где вполне могла скрываться целая толпа маньяков различной специализации. Но адрес, который дала мне Алиса, указывал именно сюда.

В общем, я дошла до глухой стены. Она была разрисована граффити – зловещие сцены, живописующие ад. Черти, раскаленные сковороды, зеленые лица покойников, багровые языки пламени и все такое прочее. Самое интересное, что в стене не было двери. Лишь лестница, ведущая вниз. Прямо в ад.

Я посмотрела на железные перила, по которым стекали капли дождя, и стала спускаться вниз. Как будто мне надо было пройти сквозь все круги ада – до счастья, к которому я стремилась, добраться было нельзя.

Внизу лестницы обнаружилась железная дверь с кнопкой звонка. Я нажала на нее, не слыша самого звонка, и стала ждать.

Открыли мне сразу, без всяких вопросов. В освещенном проеме передо мной возник немолодой мужчина с короткой седой бородкой и равнодушными усталыми глазами. Сердце мое дрогнуло.

– Вы – Брусникин? – спросила я.

– Он самый. Проходите.

И я прошла внутрь, уже ни о чем не беспокоясь. Он Брусникин, он мой отец. Он защитит меня от всех страхов и будет провожатым в этом аду...

Я, конечно, сильно преувеличивала – внутри помещение выглядело очень прилично. Даже стильно – наверняка над ним поработал хороший дизайнер. Маминой подруге Алисе здесь бы понравилось – все было оформлено под лубяную старину: обшитые деревом стены, половички на полу, грубоватые светильники в виде персонажей русских сказок. Впрочем, много я разглядеть не успела – Брусникин повел меня по длинному коридору.

– Здесь гардеробная, можете скинуть плащик. И зонтик тоже здесь можно оставить...

«Интересно, есть ли у него семья? Вдруг нынешней его жене не понравится мой визит?»

Хозяин ни о чем не спрашивал меня. Словно давно ждал. Или предчувствовал...

– Вот сюда, здесь у меня мастерская.

После гардеробной я оказалась в большой зале, хорошо освещенной. У стен стояли картины.

– Ходите, смотрите... Словом, выбирайте, какой стиль вам нравится.

«Опять стиль! – с ужасом подумала я. – С ума, что ли, все посходили!»

– А... – растерянно произнесла я.

– Цена от манеры исполнения никак не зависит, – быстро произнес Брусникин, словно упреждая мои вопросы. – Акварель или масло – тоже значения не имеет. В любом случае – триста долларов.

– Э...

– Ах, вы про размер? Ну, тут очень просто – чем больше, тем дороже.

Я беспомощно оглянулась – Брусникин стоял сзади и вежливо, равнодушно улыбался.

– Вы, наверное, приняли меня за клиентку... – сказала я, машинально улыбнувшись в ответ. – Но я вовсе не собираюсь заказывать вам портрет. Я по другому вопросу. По личному.

В первый раз в лице этого человека что-то дрогнуло, и он посмотрел на меня с интересом.

– Да-а?.. – протянул он. – А я-то думал... Ну, извините. Так рассказывайте же, в чем дело. Вот, в эти кресла, прошу...

Мы чинно уселись, и хозяин достал коньяк. «Уже лучше, – подумала я. – В прошлый раз, у Синицына, была водка, сейчас коньяк. Прогресс налицо!»

– Я – Лиза...

– Очень приятно – Геннадий.

Стариком он себя явно не чувствовал.

– Дело в том, Геннадий... – У меня язык с трудом повернулся назвать его так запросто, но я решила не отвлекаться на мелочи. – Помните ли вы?.. – и я назвала ему имя своей матери и поспешила добавить: – Это было очень давно... То есть вы очень давно с ней встречались.

– А... – промычал он, совсем как я в первые минуты нашей встречи. Рука у него дрогнула, и коньяк из рюмки плеснулся на джинсы. – О, черт!..

«Вспомнил, – сразу догадалась я. – Он такой славный! Кажется, мы похожи...» И я мысленно поблагодарила Алису, которая помогла мне найти отца.

А он смахнул брызги коньяка с коленей и залпом выпил.

– Помню, – сказал он несколько придушенным голосом. – Помню. А вы – кто?

– Ее дочь.

Я хотела еще добавить «и ваша тоже», но решила, что это будет несколько преждевременно.

– Да, у нее родилась потом дочь – я помню... – пробормотал он. – Кажется, именно Лизой ее и назвали.

Он знал обо мне!

– Папа! – воскликнула я и засмеялась. Мне так хотелось произнести это слово!

– Что? – с изумлением переспросил он. – Как вы сказали? Папа?

– О, я, конечно, чересчур форсирую события... – забормотала я, чувствуя, что почти не владею собой от волнения. – Но поймите меня правильно...

– Кто сказал тебе, девочка, что я твой отец?

– Девочке, вообще-то, уже почти тридцать лет... – опять некстати засмеялась я.

– Это она тебе сказала?!

– Что вы мой отец? Нет, мама умерла несколько лет назад. Она ничего мне не говорила, к сожалению, поэтому мне самой пришлось искать вас. Почти как в детективе.

Он быстро налил себе вторую рюмку и снова выпил залпом.

– Сейчас... у меня здесь где-то... – Он зашарил по столу руками, словно слепой, натолкнулся на тарелку с нарезанным лимоном. – Не хочешь закусить, Лиза?

Я в ответ помотала головой. Мне вдруг стало как-то не по себе – этот человек был совсем мне не рад, он явно испытывал тягостное, неловкое смятение.