Боги не дремлют - Сергей Шхиян

— И ты не хочешь их туда пустить? — не выдержав роли бессловесной слушательницы, насмешливо спросила она.

— Именно! И мы с тобой вполне сможем это сделать!

— Мы вдвоем?!

— У Наполеона очень плохая разведка, он даже толком не знает ни где русская армия, ни какие у нее силы. Если бы мы с тобой сумели передать через Леви дезинформацию, то он…

— Что передать? — перебила Матильда, не поняв незнакомое слово.

— Обманные сведенья о русских силах, — поправился я. — Нужно напугать Бонапарта нашей армией, чтобы он не рискнул наступать на Калугу.

— Как же мы сможем это сделать? Уговорить капитана предать… Думаешь он так сильно влюбился в корнета, что согласится? Но, как только он узнает кто я…

— Погоди ты, вы, бабы…, — я поймал себя за язык понял, что использовал не то слово что нужно, и поправился, — вы дамы только о любви думаете. Нам нужно его просто обмануть.

— Ну и давай обманем, в чем опасность-то?

— В том, что он должен подслушать наш разговор и догадаться, что мы русские шпионы!

— Зачем?! — начала сердиться Матильда. — Ты можешь говорить так, чтобы было понятно?

— Если ты еще раз меня перебьешь, то я вообще больше ничего рассказывать не стану!

— Ладно молчу, только ты так долго рассказываешь… Все, все, больше ни слова!

— Представь, мы с тобой при нем разговариваем о русской армии, и я тебе страшную выдаю тайну, что французов за Малоярославцем поджидает огромная русская армия. Еще я говорю, что к Кутузову подошли большие подкрепления. Скажем три корпуса по сорок тысяч человек, с тремястами пушками. Как ты думаешь, если об этом узнает Бонапарт, он рискнет ввязаться в сражение?

— Вот и славно! А почему ты сомневаешься? — тотчас загорелась она. — Давай так и сделаем!

— Сделать не мудрено, мудрено потом не попасться, — задумчиво сказал я. — Во-первых, нужно, чтобы капитан нам поверил и передал «верные» сведенья Богарне. Ты систему Станиславского знаешь? Первый раз слышишь? Вот тот-то и оно! Во-вторых, нужно успеть убежать. Когда Леви поднимет тревогу, за нами погонится весь четвертый корпус! Прочешут весь здешний лес.

— Но мы же на лошадях! Как-нибудь ускачем!

Матильда так загорелась обмануть самого Наполеона, что даже начала приплясывать на месте.

— Ну, Алекс, милый, давай попробуем!

Я задумался. Надо сказать, после того, как я рассказал о своей выдумке Матильде, она перестала казаться такой уж невыполнимой. Сценарий мог быть примерно таким. Пока я лечу капитана, Пузырева готовит лошадей. Когда Леви после моего экстрасенсорного сеанса начинает приходить в себя, мы возле него разговариваем о русских тайнах, и как только он начинает выказывать беспокойство, уезжаем. Единственный узкий момент в операции был в том, что после сеанса я останусь без сил и у меня не будет времени на восстановление. Если капитан успеет поднять тревогу, то убежать в таком состоянии от французов мне будет очень не просто.

И еще мне не нравилось то, что все придется делать экспромтом, без подготовки. Проколоться, переиграть или не быть убедительным значило попусту рисковать жизнью. К тому же, если нам не поверит адъютант, то неизвестно, какие выводы сделают из дезинформации и Богарне и сам Наполеон.

— Ну, решайся! — взмолилась француженка. — Скоро рассветет и будет поздно!

— А! — махнул рукой я. — Где наша не пропадала!

Глава 10

Я давно уже так не веселился. Мы ехали лесом и смеялись. Я очередной раз вынужден был признать, что работать с Матильдой одно удовольствие. Моя авантюра при ее активном участии прошла просто блестяще. Как было задумано, сначала я вполне успешно лечил капитана, потом Матильда пристала ко мне с расспросами о текущих военных действиях. Говорили мы, само собой, на французском языке. Не знаю, откуда у нее оказались такие таланты, но вопросы мне она задавала вполне профессионально, да еще повторяла за мной ответы, чтобы капитан лучше понял мой плохой французский. Капитан Леви, когда услышал о чем говорят его новые друзья, затаился и посредственно имитировал обморочное состояние. Видно, испугался, что мы, обнаружив, что он нас подслушивает, попросту его убьем.

Все, что нужно было знать Наполеону о засаде русских войск и пришедших Кутузову на помощь резервах, я ему разжевал. Думаю одного того, что немой вдруг заговорил, да еще с жутким русским акцентом, оказалось достаточным для нашей полной убедительности. Капитан сразу же понял, с кем он имеет дело. Однако Матильде простого розыгрыша оказалось мало. Она еще внесла свою личную лепту, в происшествие с адъютантом.

— Ах, мой дорогой Жан, — обратилась она ко мне, когда мы закончили разговор о дислокации и количестве русских войск, — если бы милый Морис не был французским офицером, нашим врагом, я бы отдал ему свое сердце и всю свою нежность!

Бедный адъютант вздрогнул и едва не открыл глаза, чтобы последний раз посмотреть на своего коварного обольстителя. Однако сдержался и даже когда я, на всякий случай, вытаскивал из его дорожной сумы пистолеты, продолжал изображать беспамятство. Думаю, что в тот момент в его душе боролись самые противоречивые чувства. Скорее всего, страх за себя, любовь, чувство долга и верность присяге…

Только тогда когда мы не спеша, направились к своим лошадям, раздался отчаянный крик капитана:

— Soldats! Reculons!

Нас в стороне от костра, в темноте, видно не было, но стоило только попытаться ускакать, как звук копыт и куда-то среди ночи, спешно уезжающие всадники, неминуемо привлекут к себе внимание. Между тем, разбуженные солдаты вяло поднимались со своих мест. Без стрельбы из леса никто не понимал, кто и зачем объявил «тревогу».

— Не спеши, — сказала мне Матильда, — будем всеми со вместе сами себя ловить.

Мне ее мысль понравилась, и я остался ждать приказа капитана ловить предателей. Он тут же последовал, но без конкретики. Леви просто крикнул:

— Arretez-le!

Кого он приказывал «задержать», капитан не уточнил, потому все остались на своих местах. К нему от костра направился командир итальянской роты, а солдаты начали снова ложиться. Думаю, они решили, что крик адъютанта генерала, не более чем бред раненого. Однако для нас этот момент оказался неприятнейшим, теперь уезжать стало опасно, как и ждать, до чего договорятся капитан с лейтенантом.

К сожалению, все протекало не так, как должно было случиться. Мы надеялись на общую тревогу, неразбериху и погоню, неизвестно за кем. Вялотекущие же действия итальянцев, путали все карты. Я на всякий случай вытащил из седельной кобуры мушкетон и взвел курок. Заряд пороха в нем, как и прошлый раз, был двойной и выстрел должен был получиться громкий, как раз подходящий, для создания паники. Однако обошлось без стрельбы. Командир роты выслушал капитана, и что-то закричал по-итальянски, указывая в сторону леса. Солдаты опять встали, и не спеша, разобрали стоящие в пирамидах ружья.

— Живее, живее! — теперь уже по-французски, явно ради удовольствия адъютанта, поторопил лейтенант солдат, и те начали строиться в шеренгу.

— Поехали! — сказала Матильда, собираясь сесть в седло, незаметно для нас обоих, перехватывая инициативу командования.

— Погоди, еще рано, — ответил я, придерживая за повод ее жеребца.

Сейчас, когда пехотинцы были с ружьями в руках, любой неверный шаг мог стоить нам жизни. От залпа в спину сложно ускакать даже на хороших лошадях. Пуля она хоть и дура, но иногда имеет способность попадать и не в таких как мы с Матильдой умников.

Капитан пока никак себя не проявлял, наверное, устал от пережитого потрясения и набирался сил. Командир роты между тем что-то втолковывал своим сонным солдатам. Матильда, тоже поняла всю серьезность ситуации.

— Lieutenant! — окликнул командира роты Леви. Тот повернулся в его сторону, однако остался на месте.

— Venez ici! — подозвал его к себе капитан.

Я понял, что дольше ждать и бездействовать нельзя, адъютант скажет, кого нужно разыскивать. Нас с Матильдой солдаты знают в лицо и все окончательно усложнится.

Нужно было как-то дестабилизировать обстановку и внести в нее нервозность, иначе уйти шансов просто не останется. Я вспомнил, кто обычно громче всех кричит: «Держи вора!» и решил пойти тем же проторенным путем. Сказал Матильде:

— Я стреляю, а ты кричи как можно громче: «Вон они, держите!» и сразу скачи в лес! — сказал я, поднимая мушкетон.

Матильда все поняла и, не дожидаясь меня, пронзительно завопила по-французски:

— Arrete-les!

Все повернулись в нашу сторону, и в этот момент я выстрелил. Больше итальянцев подгонять было не нужно, по лесу вслед за мной, ударил нестройный ружейный залп. Правда, стреляли они не в ту сторону, но это были уже частности.

Мы с Матильдой вскочили в седла. Она снова закричала свое: «Arrete-les!» и поскакала в лес. Ночь уже посветлела, и различить наши силуэты солдатам не составило труда.