Птица у твоего окна - Гребёнкин Александр Тарасович

Таня встрепенулась:

-А можно и мне?

Художники переглянулись, улыбаясь.

-Я помогу с картинами… Ну, пожалуйста, Антон.

- Хорошо, - сказал Антон. – Конечно можно.

Они еще долго обсуждали свои проблемы, пока Володя не взял гитару и не стал перебирать струны. Заструилась песня, высокая, как солнце в зените, гордая, как птица, вдохновенная...

***

В это тревожное воскресенье было особенно холодно, серо и хмуро. Мерзли руки, и Таня жалела, что не взяла перчаток. Временами она дышала на руки, и тогда острые иглы холода, пронзавшие пальцы, понемногу таяли.

Тучи серой непроглядной пеленой гордо нависали над городом, цепляясь за острые штили старинных башен, а лужи собрались нежным, хрупким, темным ледком. Иногда снопы острых, редких лучей прорывались сквозь завесу туч, блистали золотыми брызгами в зеркалах ледовых луж и тут же исчезали.

Таня спешила к Антону. Она переживала о том, что не сказала маме правды, сочинив историю о каком-то коллективном школьном мероприятии. Само чувство этой мелкой, ненужной лжи неприятно жгло ее сердце.

Старенький, горбатый "Запорожец", принадлежавший Володе, уже стоял подъезда. Картины аккуратно складывали на заднее сидение, где их могла бы придерживать Таня. Более мелкие работы, аккуратно запаковав, клали в багажник.

Когда все необходимое было уложено, Володя завел мотор и аккуратно двинулся с места.

Антон подмигнул Тане:

- Как настроение, Танюша?

Таня улыбалась в ответ, хотя внутри ее было неспокойно.

Они долго петляли по сумрачным воскресным улицам. Парк был весь заполнен народом. Деревья стояли облетевшие, полуголые, черные, озябшие. Между деревьями у скамеек, возле паркового пруда, с напуганными, хлопающими крыльями дикими гусями, располагались художники и сотни их картин. Таня помогла расставить работы Антона и Володи и побежала смотреть другие. Здесь были полотна самых разных направлений: реалистические, фантастические, абстрактные, копии классических картин известных художников. Насладившись созерцанием картин, от которых разбегались глаза, и рассеивался разум - так их было много, Таня вернулась к Володе и Антону.

- Чего здесь только нет! - сказала она. - Столько всего и все разное! И все ужасно интересно!

- У каждого мастера свой мир, свои вкусы, - серьезно сказал Антон. - Каждый из них неповторим, ибо это его взгляд на мир, на жизнь. Мир он пропускает через себя, через свои идеалы, знания, чувства, отображая все это в своих произведениях. Поэтому творчество художника, писателя особенно ценно. Он зорче других видит, и то, что создает он - уже никто не создаст! Не будет другого такого Левитана, другого такого Пушкина или, допустим, Моцарта, ибо они оригинальны и их творения - это их мир.

- А, допустим, ученые, их вклад тоже ценен? - спросила Таня.

- Безусловно, наука двигает общество вперед, она движет разум, а художник, больше - чувства. Ученые двигают общество вперед технически, а писатели, художники, артисты, музыканты, скульпторы - духовно. И то, и другое, безусловно, важно. Но, заметь, что сейчас в обществе, довольно-таки развитом в техническом отношении, так не хватает духовности. Люди озлоблены, опустились до уровня одного только потребления и живут, довольствуясь малым, только для себя. А надо жить, еще думая и о других, любить окружающее и окружающих. И идеалы Любви, Добра и Красоты воспитываются только искусством. Открытие в науке рано или поздно произойдет, если его не сделает один, так сделает другой. А книгу написать может только один человек, никто такую же уже не напишет, ибо у другого, и книга будет совсем другой.

Таня задумалась. Ветерок играл ее волосами, она, то и дело, убирала их с лица.

- Вот все говорят - нужно воспитывать искусством. Но ведь далеко не все люди могут воспринимать искусство, - сказала она, глядя куда-то вдаль. – Я знаю многих людей, которых, кажется, ничем не проймешь, не взволнуешь, не заденешь. Они как в глухой броне, только смеются над всем этим.

- Это люди немного другого склада ума и души. Их ум слишком конкретен, они не могут открыть свое сердце... Возможно, у таких еще с детских лет не воспитали чувство прекрасного. А кто-то еще и не умеет мыслить абстрактно…

- А у нас в школе преподается эстетика, изобразительное искусство, но все равно есть ухмыляющиеся и циничные, и они своими насмешками часто мешают другим воспринимать искусство.

- Ну, из них совсем не обязательно вырастут циники и скептики. У некоторых это просто мальчишеская бравада. Она с возрастом обычно проходит. Но все же ты затронула серьезную тему. Цинизм и скепсис могут глубоко войти в человека, и он, даже при больших умственных задатках, может «заболеть» ими на всю жизнь. Хорошо, если ума хватит на удержание равновесия и такой человек просто относиться будет ко всему с сомнением. Это нормально, бывает и такой склад ума у человека, но, при условии, что его сердце и его душа будут при этом работать... Но может получиться и умный, холодный, ухмыляющийся мерзавец, идущий к цели, переступая через других, делая карьеру. Такие мне неприятны, хотя это уже человеческая трагедия. А начало всему, конечно же, неправильное воспитание дома, плохое окружение, засасывающее человека….

Разговор давно принял серьезный и интересный оборот, ибо Таня уже начала задумываться над подобными вопросами. Откуда берется плохое в людях? Читая книги, наблюдая жизнь, она замечала, как, иногда, сама жизнь выхолащивала хорошее в человеке, когда он погружался в эту пучину.

- А можно противостоять окружению? - спросила она Антона, который задумчиво присел на каменный барьер, окружавший парковый пруд.

- Да, если у человека есть нравственный и духовный стержень. А он формируется, конечно же, воспитанием, а также литературой и искусством, чаще всего путем самообразования. Ибо в школе, в общем-то, и нет эстетики, как таковой, как предмета. В школах почти никак не преподается ни творчество писателей мирового значения, ни творчество мастеров искусств, например, живописцев, скульпторов, кинематографистов… Предметы ИЗО, музыки – на нижайшем уровне. Часто нет необходимой техники. … Да и вид школы снаружи и внутри бывает антиэстетичным. А это большой урон в деле воспитания личности.

- Но все же, среди людей, есть и приятная противоположность тем, о ком говорится, - решила подсказать упрямая Таня.

- Да, есть. И их много. И это не только духовная основа общества - писатели, художники, ученые. И среди простых людей есть, только не проявили себя до конца. … Бывая на рыбалке, я беседовал с некоторыми рыбаками. Это люди разных профессий: водители, колхозники, инженеры, учителя, рабочие заводов. Ты не поверишь, Таня, как многие из них тонко чувствуют природу! И этому их почти никто не учил! Это в их душах! И это восторженное отношение людей к окружающему миру нужно подмечать, развивать! А у других – интерес к книгам, к хорошему серьезному кинематографу. Это дает многое, очень многое. Многое формирует, сдвигает горы, переворачивает сознание. Особенно если это закладывается в детстве. Вот большинство таких людей и ходят на выставки. Смотри, как подолгу они простаивают у картин…

- А вот меня, например, почти ничему никто не учил.

- Ты молодец, - похвалил, улыбнувшись, Антон. – Ты почти все сама, да мы, вот, вовремя подвернулись. Есть ведь и такие, кто утончал свои чувства, воспитывал себя духовно, а потом под ударами тяжелых жизненных обстоятельств падал. У этих людей надломлена воля, распадается духовный стержень. Таким людям надо помогать.

- Но как? Протянуть им руку помощи? Любить их, объяснять им, показывать картины, фильмы?

- Конечно. Иногда одна прекрасная картина или даже один взгляд в толпе разбудят человека, сердце его встрепенется, потянется зеленый росток, но тяжелые обстоятельства вновь сломают его. Для этого и существуют люди, которые пишут картины, книги, пробуждают чувство прекрасного, лечат, спасают души… Ох, что-то мы увлеклись серьезными разговорами, Таня.