Пандора (сборник) - Фрэнк Герберт

А Бикель в это время поучал Пруденс:

— Следи за интервалами в цепях задержки времени. А то у «Быка» будет искаженное представление о настоящем.

— О чем, о чем? — удивилась Пруденс.

— О его настоящем — его «специфическом настоящем». Это то, что ты ощущаешь в любой отдельный момент времени, тот кратчайший отрезок времени, который принято называть «сейчас». Профессор Феррел — помнишь старика Феррела?

— Разве забудешь зятя самого Хэмпстеда!

— Точно, хотя дураком он никогда не был. Как-то раз мы были с ним на станции слежения за спутниками — он по свою сторону стерильной стены, я — по свою. И вдруг он говорит: «Смотри, эта штука движется!» Это был космический челнок с Земли. Потом Феррел продолжил: «На самом деле ты знаешь, что он движется с неимоверной скоростью. Но тебе кажется, будто ты видишь, как он меняет местоположение сейчас… в настоящем. Никаких острых углов — просто плавное движение. Так вот, это и есть „специфическое настоящее“, дружок. Всегда помни об этом!» С тех пор я это помню.

— Значит… ИР на самом деле будет ощущать время? — вновь удивилась Пруденс.

— Наверняка. Наши цепи задержки времени должны дать ему возможность ощущать внутреннее время. Он просто не сможет его не чувствовать. В противном случае, все наши усилия пойдут насмарку.

Флэттери взглянул на экран и увидел, как Бикель подключает к «Быку» осциллограф.

— Слушай, а ты не перегрузишь компьютер? — неожиданно заволновалась Пруденс. — Вдруг он не выдержит?

— Ради Бога, не надо, Прю! Ты же, например, постоянно получаешь информацию. Разве твой мозг не сортирует ее, не выстраивает в порядке очередности, не программирует и не оценивает потом данные?

— Но ведь само существование Жестяного Яйца полностью зависит от компьютера. Если мы…

— Иного пути нет, — заявил Бикель. — Ты должна была понять это еще в тот момент, когда поняла, что весь этот корабль — декорация.

— То есть как это? Почему? — рассердилась Пруденс.

— Потому, что компьютер — единственное место, где может храниться такое количество информации. Понимаешь, у нас просто нет времени обучать совершенно необразованное дитя.

Не успела она ответить, как прозвучал сигнал передатчика.

ППУ был переключен на ручное управление, чтобы его системы не мешали работе в мастерской. Сигнал мгновенно заставил действовать и Бикеля, и Флэттери. Бикель нажал соответствующую кнопку в мастерской, а Флэттери щелкнул переключателем у себя на пульте, бесстрастно отмстив про себя, что послание Лунной базы, прежде чем попасть к ним, пройдет через цепи «Быка».

Бикель обвел взглядом приборы в мастерской, увидел, как резко дернулись, а потом вернулись в исходное положение стрелки. Мастерскую наполнило характерное гудение работающего ППУ, поскольку теперь ИР являлся частью его схемы. От этого звука у Бикеля аж мурашки по коже побежали.

Приборы отметили характерную для ППУ паузу. Отдельные элементы послания сейчас сортировались, сравнивались, дешифровались и передавались на выводящее устройство.

Бикель взглянул на экран и понял, что Флэттери переключил систему на аудиовоспроизведение.

Из вокодеров послышался голос Хэмпстеда:

— Проект вызывает корабль «Землянин». Вас вызывает Проект. Мы не можем дать точное определение силы, повредившей корабль. Предполагаем ошибку передачи или недостаточные данные. Одна из версий допускает вероятность встречи с нейтринным полем теоретического типа — Почему вы не последовали нашей директиве по процедуре возвращения?

Бикель следил за приборами. Послание прозвучало совершенно четко, никаких искажений.

Было слышно, как Хэмпстед откашливается.

Услышав этот столь обыденный звук, Пруденс испытала какое-то странное чувство. Такая мелочь, а передается за миллионы миль, и все лишь ради того, чтобы они узнали о легкой простуде Хэмпстеда.

И снова из вокодеров послышался голос Хэмпстеда:

— Лунная база подвергается сильному политическому давлению. Немедленно известите о получении этого сообщения. Корабль должен вернуться на окололунную орбиту и ожидать решения по поводу дальнейшей судьбы экипажа и груза.

— Какое ужасное слово — судьба! — заметила Пруденс. Она взглянула на Бикеля. Но тот, кажется, отнесся к сказанному довольно спокойно.

Флэттери почувствовал, как тяжело бьется его сердце. Интересно, мелькнет ли в следующих словах Хэмпстеда кодовый сигнал «уничтожить корабль»?

Бикель недоуменно уставился на вокодер. Как отчетливо был слышен голос Хэмпстеда — даже то, как он откашливается, хотя, по идее, ППУ должен был отфильтровать все посторонние звуки. Бикель перевел взгляд на сюрреалистическую мешанину аппаратуры, составляющей «Быка».

И снова послышался голос Хэмпстеда:

— Необходим более полный анализ повреждений. Самое важное определить их природу и объем. Подтвердите получение сообщения. Проект передачу закончил.

Бикель негромко и по возможности как можно более равнодушно спросил:

— Прю, и как тебе показался наш Большой Папочка?

— По-моему, он здорово обеспокоен, — ответила Пруденс. «Интересно, — подумала она, — почему это Бикель, который всегда был против возвращения, так спокойно отнесся к услышанному?»

— Слушай, Прю, а вот если бы ты захотела передать в своем сообщении какие-то эмоции, как бы ты поступила? — спросил Бикель.

Она озадаченно уставилась на него.

— Наверное, я бы просто сообщила о своих чувствах или постаралась передать их интонацией. А что?

— По идее, ППУ на такое не способен, — задумался Бикель. Он поднял голову и встретился взглядом с Флэттери, смотрящим на него с экрана. — Не подтверждай приема этого сообщения, Радж.

Флэттери кивнул.

— Хочешь сказать, что ППУ стало работать лучше, чем раньше? — неуверенно спросила Пруденс.

— Нет, — ответил Бикель. — Оно работает вообще не так, как должно. Лазерное послание оголено до предела. Исходные модуляции голоса, теоретически, сохранены и зачастую достаточно сильны, чтобы узнать характерные особенности голоса говорящего. Передача была очень высокого качества.

— По-видимому, электроника «Быка» делает систему более чувствительной, — предположила Пруденс.

— Возможно, — согласился Бикель.

— А во время приема послания наблюдалось усиление нервной активности? — спросил Флэттери.

— У рыбы тоже может быть нервная активность, — отозвался Бикель. — Нервная активность вовсе не означает наличия разума.

— Однако это нечто довольно близкое, — начал Флэттери.