Слово Оберона - Марина Дяченко

– Ниже клетку опускать нельзя, – сказал он, будто извиняясь. – Тогда смужелицы полезут ко мне в постель. Подойди поближе.

Я подошла. Теперь нас разделяли только несколько шагов и решетка.

– Вы сидите здесь в темноте?

– А разве ты сидела при свете?

– Да, но меня только сегодня поймали…

Я запнулась. Время сдвинулось, я уже не знала точно, что произошло сегодня, что вчера, а что – неделю назад.

– Я тут уже очень давно, – спокойно сказал человек. – И никто ко мне не приходит.

– Как же? А ваши тюремщики? А кто вас кормит, поит?

– У меня есть вечная краюшка хлеба, если ее съесть, она всегда вырастает опять. И вечно полный кувшин молока. И луковица. И вечная свечка, но она тоненькая и в последнее время очень плохо восстанавливается. Боюсь, как бы мне не остаться совсем в темноте.

– За что?! – спросила я, потрясенная. – За что с вами так обошлись?!

– Ну как же. Ведь я должен был стать законным королем, в то время как власти желал мой брат.

– Вы Принц-пленник!

От моего крика даже невозмутимые черные смужелицы брызнули во все стороны, и на секунду их шуршание смолкло. Что до узника, то он чуть не выронил свечу:

– Что случилось? Что с тобой?

– Я нашла вас! – пустившись в пляс, я то и дело давила неосторожных насекомых. – Вы Принц-пленник! Я ради вас пришла из-за Печати, чтобы вы женились на принцессе из Королевства Оберона!

– Погоди, – сказал он тихо. – Но я ведь… я не могу жениться. Я заперт тут навечно.

– Как навечно? – я перестала танцевать. – Да я немедленно вас освобожу! Надо поднять клетку повыше, а потом грохнуть ее об пол, тогда она развалится и…

– Она не развалится, – принц смотрел на меня серьезными грустными глазами. – Освободить меня может только тот, кто возьмет замок штурмом. А этот замок невозможно взять.

– Нет-нет, – я не желала отступать. – В крайнем случае… Я добуду пилу. Я что-нибудь придумаю. Вы очень нужны. Не только мне, всему нашему Королевству. Я придумаю, как вас освободить.

– Милая девочка, – он отвел глаза. – Придумай сначала, как освободить себя.

Я замолчала.

Кто я такая? Одна, без друзей, без посоха. Ключа у меня нет, я никогда не смогу вернуться за Печать. Заблудившаяся в страшном замке, голодная, обессиленная…

– Хочешь есть? – спросил принц.

– Не хочу… отбирать у вас последнее.

– Это не последнее. Это вечное. На, – он отломил мне кусок черного хлеба. – К сожалению, это все, чем я могу тебе помочь.

Мы провели с Принцем-пленником несколько длинных часов. Его хлеб и молоко показались мне страшно вкусными – хотя краюшка, если честно, была черствовата, а молоко я с детства не люблю. Он жаловался, что забывает слова, что беседует сам с собой и боится сойти с ума. А я сидела на корточках, соломинкой отгоняла надоедливых смужелиц и с ужасом думала: что же дальше?

Можно, конечно, остаться. И принцу будет веселее, и мне не так страшно. Вечного хлеба и вечного молока нам хватит на двоих. Можно надергать соломы из тюфяка и соорудить мне постель на каменном полу. Смужелицы противные, конечно, но ведь они не кусаются…

Получится, что я сбежала из одной тюрьмы в другую. Принца, по его словам, уже давно никто не проведывает, значит, меня не найдут и не поймают. И я останусь здесь навсегда, вроде бы свободная, но в тюрьме.

– Вы знаете выход отсюда?

– Нет, – принц огорченно покачал головой. – Старые ходы замуровали и пробили новые. И у меня в памяти все путается. Я бы не смог выйти.

«И ты не сможешь», – услышала я в его голосе.

Зажмурила глаза.

Вспомнила солнышко, как оно пробивается сквозь ветки и блестит на бегущей воде. Вспомнила Оберона, как он летит по полю верхом на Фиалке, своем крылатом зубастом коне. Вспомнила, как мама ставит на стол именинный торт, смеется, а Петька и Димка сидят рядком и смотрят на свечки умильными глазами…

– Вы бы согласились жениться на принцессе? На прекрасной, умной, красивой, доброй… – мой голос дрогнул. Я кривила душой.

– Ну, конечно, согласился бы, – прервал меня принц. – Только какая разница? Я обречен навечно…

– Ничего вы не обречены.

– Я состарюсь в этой клетке…

– Ничего вы не состаритесь! – я заговорила громче, мой голос запрыгал от стены к стене. – И почему вы сдаетесь, я не понимаю? Я сейчас уйду…

– Ты уйдешь?!

– Уйду, – я вся подобралась, не давая жалости опутать меня и погасить волю. – И вернусь! Я освобожу вас, мы пойдем за Печать…

Принц смотрел на меня грустными глазами, как зверь в зоопарке:

– Тебе не выбраться из замка.

– Выбраться!

– Ты заблудишься и умрешь от голода и жажды.

– Не умру!

– Или тебя схватят, и тогда будет еще хуже.

– Не схва… – голос у меня осип, и коленки задрожали. – Пусть лучше схватят, чем вот просто так сидеть! И еще… я должна исполнить королевское Обещание.

– Разве ты его давала? Разве тебе его исполнять?

Стало тихо-тихо, только шуршали смужелицы.

– Спасибо за угощение, – сказала я наконец. – Теперь мне надо идти. До свидания.

Сначала по стенам прыгали бледные отсветы огня – горела свеча Принца-пленника. Потом он задул свечу, и стало темно.

Я спустилась до самого низа. Оглянулась, пытаясь припомнить, откуда пришла. Безуспешно: все коридоры казались одинаковыми.

Куда теперь?

Еще можно было вернуться. Без оружия, без ключа, без друзей – на что мне рассчитывать?

Я всхлипнула и зашагала по коридору – наугад. Я шла, и шла, и шла, и нарочно громко топала – если здесь ходит патруль, пусть он меня услышит. А если под замком затаился Максимилиан – еще лучше, мне давно хочется взглянуть в его черные бессовестные глаза. А если…

Мне зажали рот, подхватили и понесли. Задыхаясь и сопя, я начала последнюю битву за свою жизнь – локтями, когтями, зубами и пятками.

Противник был несоизмеримо сильнее. Вот меня скрутили и куда-то волокут, я видела только каменный пол и быстро ступающие сапоги. Очень знакомые сапоги с голенищами, пришитыми к штанам. Уйма!

Я вступила в бой с новой силой. Бесполезно – он мог одной рукой прихлопнуть десяток Лен. Но я все равно выворачивалась, теряя силы, уже зная приблизительно, что меня ждет впереди. Если бы враг – было бы не так обидно! Но предатель…

Уйма замедлил шаг. Остановился. Я чувствовала, как ходят его бока, но не слышала дыхания.

– Зачем ты удрала?

Я попыталась укусить его за ладонь. Проще цапнуть яблоко, висящее на веревке.

– Теперь я знаю, как выйти из замка. И ключ от Печати у меня.

От неожиданности я перестала вырываться.

– Твой посох в надежном месте. Сейчас сменится вечерняя стража – и заберем.

Я неподвижно, как тряпочка, висела в его руках.

– Принц-пленник в замке. В подземелье. Спрятан. Чтобы его освободить, нужно взять замок приступом. Принц-деспот покорится победителю.

Я перевела дыхание.

– Я знаю, как найти Принца-саламандру, – он наконец-то отнял руку от моего лица. Осторожно поставил на ноги. Я пошатнулась и схватилась за стенку.

Уйма еще больше оброс щетиной. Исхудал. Но желтые глазищи горели как ни в чем не бывало.

– Как я могу тебе доверять? – спросила я, пытаясь выпрямить спину.

– Как себе, – Уйма посмотрел удивленна. – Ты что, не поняла ничего?

– Не поняла, – я отвернулась. Накатило такое облегчение, что я боялась зареветь или грохнуться в обморок.

– Ну так пошли, – он осторожно выглянул за ближайший угол.

– Тут где-то Максимилиан…

– Я знаю, – беспечно отмахнулся людоед. – Я его встретил.

Глава 17

Достоинства Уймы

Человеку легко сказать: «Это было самое счастливое утро в моей жизни». А потом наступает еще одно счастливое утро, и опять хочется так сказать. Но вот, честное слово, сколько я живу – счастливее утра не припомню. Даже в день рождения.

Я проснулась на подстилке из травы и сразу увидела, как солнце пробивается сквозь ветки. И вокруг было светло, птицы чирикали, зеленые стебли пригибались от росы, и крупные капли блестели на моем белом посохе. А чуть дальше, в ложбинке, сидел спиной ко мне Уйма и жарил что-то на вертеле. Пахло дымком и шашлыками.

При виде Уймы мое счастье немножко вздрогнуло. Как дрожжевое тесто, если его тряхнуть. Людоед где-то потерял кольчугу и панцирь – зато теперь на нем была прекрасная кожаная куртка со множеством карманов, шнурков и заклепок. С кого он только снял такую?

По другую сторону костра сидел Максимилиан, бледный и обиженный. Его руки были связаны крепче прежнего. При виде пленного некроманта на душе у меня снова сделалось спокойно.

– Доброе утро, Лена, – сказал Уйма, не оборачиваясь.

Потягиваясь, я подошла к костру. Максимилиан зыркнул на меня черным взглядом и снова потупился.

– Привет, – я улыбнулась немножко натянуто.

– Завтрак готов, – Уйма в последний раз повернул вертел. – Для всех, кроме некромантов и предателей.