Монстр сдох - Анатолий Афанасьев

— Не так уж мы незнакомы, дорогая Нинель, — на тайный женский вызов майор всегда отвечал незамедлительно. — Да вот, пожалуй, нынче поужинаем вместе, еще ближе познакомимся. Как вы насчет этого?

— Почему бы и нет. Но при одном условии.

— Готов на любое.

— Вы давно в бизнесе, Сергей?

— В крупном года три.

— А прежде?

Майор глаз не отвел, но как бы смутился.

— Всякое бывало, Ниночка.

— Понятно. И сколько раз бывало?

— В общей сумме — девять годков.

— Думаю, могу дать вам совет, — словно невзначай положила пухлую, горячую ладонь на его сжатую в кулак клешню. — Те люди, которых вы ищете, не вашего полета. Шахов и даже его тесть — это все посредники. А те люди — не надо их искать. Понадобится — сами вас найдут. К ним без нужды приближаться опасно. Смертельно опасно, поверьте мне.

— Ничего, я рискну… Но вы не сказали, какое условие? Чтобы нам вместе поужинать?

— Такое и условие. Забудьте про них. Здесь не зона, миленький, здесь Москва.

Сергей Петрович изобразил удивление.

— Но если ваша девочка у них…

— Не надо, Сережа… На мою девочку вам глубоко наплевать. Вы пришли не за этим. И я не хочу знать — зачем. Повторяю громко: не хо-чу!

— Вы так их боитесь? Но кто они? Уж не сам ли рыжий Толян?

— Сережа, не напрягайте меня. Убирайтесь!

Майор сбавил обороты.

— Не сердитесь, Ниночка! Я все понял. Возможно, вы правы. Но я не привык, чтобы давили на печень.

— Привыкайте, Сережа. Хотите жить, привыкайте.

Не убрала руки, и он крепко сжал ее ладонь, заглянул в светлые глаза.

— До вечера, Нина?

— Но никакой туфты. Обижусь!

…Покинул «Лензолото» неудовлетворенный и сразу помчался в Столешников переулок, на квартиру Шахова. Там его ждал большой сюрприз. Два часа назад стало известно, что хозяин погиб при невыясненных обстоятельствах. Его туловище вместе с отсеченной головой обнаружили в лесу возле поселка Веденеево. Возможно, труп не удалось бы опознать так быстро, — большинство трупов, найденных в лесу, вообще, как правило, не опознают, — но при Шахове все документы были в целости, как и портмоне, набитое зелененькими. Именно этот факт, а также личность убитого позволили следователю прокуратуры, выехавшему на место преступления, выдвинуть версию об очередном заказном убийстве. В последнем выпуске новостей уже мелькнуло коротенькое сообщение, в котором смерть популярного политика привычно сравнили с убийством Влада Листьева и отца Меня, потрясшими страну несколько лет назад.

На звонок открыл здоровенный дядька в чудной униформе: длинном сюртуке с огромными блестящими латунными пуговицами и плисовых коротких штанишках. На рябоватой ряхе застыла наивная трагическая улыбка. Квартира гудела множеством голосов, как потревоженный улей. На немой вопрос Сергея Петровича дядька поспешно ответил:

— Барина кокнули. Проходите, пожалуйста.

— А ты кто будешь?

— Ихний лакей, ваше благородие. Данке шен?

Майор отпихнул лакея и прошел в квартиру. По коридорам, по многочисленным комнатам (он насчитал штук шесть-семь) сновали люди, в основном, как он понял, гробокопатели с телевидения и из газет, в большинстве, правда, они все столпились в гостиной, где на скорую руку накрыли столы. Он тоже приткнулся тут ненадолго, послушал о чем говорят. Говорили о политике: курс доллара, сальные анекдоты, акции Газпрома, приближение, слава Господу, НАТО к границам, беснование коммуняк где-то на окраинах и прочая чепуха. Майор, пользуясь случаем, наспех сжевал пару бутербродов с осетриной. Потянувшись за бутылкой «Хванчкары», задел локтем сухопарую девицу, пожиравшую с бумажной тарелки крабовый салат. Извинившись, с удивлением обнаружил, что перед ним Инесса Ватутина, ведущая популярной передачи "Желанная встреча". Машинально пробормотал:

— Наш-то, кажется, отвстречался.

Давясь салатом, девица трагически закатила глаза под лоб.

— Ужасная утрата, о да, ужасная! Непоправимая!

— Ужасней не бывает, — согласился майор. — Осиротел народ.

— Вы, простите, из какой организации? — взгляд у теледивы цепкий, пристрелянный.

— Не из какой. Я сам по себе. Кореш Ленькин.

Он поинтересовался, где найти супругу покойного Леонида. Инесса подсказала: вторая дверь по коридору налево, там она страдает.

Катерина Васильевна возлежала на высокой кровати под турецким балдахином, вокруг суетились двое грузных мужчин с озабоченными лицами, один, по-видимому, врач: на нем белый халат. У Катерины Васильевны было бледное, одутловатое лицо со слегка выпученными, как при базедовой болезни, глазами. Она зябко куталась в пушистый халат, расписанный алыми драконами. В углу пожилой дядька играл в шахматы с белокурой девочкой лет пяти.

— Позвольте выразить, — обратился Сергей Петрович к несчастной вдове. — Это наше всеобщее горе…

— Ах, оставьте!.. — женщина нервно взмахнула широким рукавом. — Кто вы? Что вам надо?

— Я из спецгруппы, — неопределенно представился Сергей Петрович. — Всего один вопрос, если разрешите?

— Уже спрашивали. Я ничего не знаю. Ровным счетом ничего. Можете вы в это поверить?

— Да что вы в самом деле, — возмутился мужчина в белом халате. — Прямо стая коршунов налетела.

— Только одно, — повторил Сергей Петрович. — Екатерина Васильевна, не заметили вы чего-нибудь странного в поведении мужа? За последние дни?

— Вы про что?

— Какие-нибудь новые люди вокруг него. Неожиданные звонки, поступки.

— А вы не заметили, — спросила женщина тихо, — что весь воздух в этом городе пропитан убийством?

— Заметил, конечно. Но за каждым отдельным преступлением, поверьте, обязательно стоит конкретное лицо.

— Пожалуйста, оставьте меня! — женщина туже запахнулась в халат, словно надеясь отгородиться от досужего любопытства, но по ее блеклому убегающему взгляду майор видел, им есть о чем поговорить. Она скрывала что-то важное, изображая скорбь. Но то, что скрывала, она не откроет ему ни при какой погоде, разве что под пыткой. Это было так же очевидно, как и то, что все прежние методы дознания нынче никуда не годились. В одном она была безусловно права: не только воздух, даже асфальт в Москве насквозь провонял трупом.

Пожилой мужчина, который играл с девочкой в шахматы, поднялся, подошел к Сергею Петровичу и доверительно взял его под руку.

— Тебе же, милок, человеческим языком сказано: катись отсюда.

Рука у дядьки была как железные клещи.

— Я на службе, — предупредил майор. — Имею право расследовать.

— Зайдешь в другой раз, когда пыль осядет.

Сергей Петрович попрощался с Катериной Васильевной, выразив ей глубокое сочувствие и пообещав найти негодяев, замахнувшихся на народного трибуна.

Железнорукого богатыря попросил выйти на минутку.

— Выйду, — согласился тот. — Меня не убудет.

Присели на стулья в коридоре, возле мраморного столика с телефонным аппаратом.

— Ты кто? — спросил Сергей Петрович.

— Да я-то никто. К дочурке ихней приставлен… Но ты, братец, напрасно здесь шныряешь, все одно ничего не унюхаешь.

— Почему?

— Не понимаешь? Не ихнего ты поля ягода.

— Тебя как кличут, всезнайка?

— Григорием батюшка с матушкой нарекли. По отечеству Данилович.

— От Хозяина давно?

— Ишь ты, ментяра!… — приятно улыбнулся мужик, желтоватые лучики брызнули на щеки. — Глазенки-то вострые… Давно, братец, забыл, когда хаживал.

Тебе-то на что?

— Растолкуй загадку, Данилович. Как же это тебе, ходоку, Шахов любимую дочурку доверил?

Дядек заскорузлой пятерней пригладил редкий чубчик, разговор ему явно нравился.

— Выдал ты себя, братец, этим вопросом. По анкеткам об людях судишь. Шахов, вечная ему память, поглубже в нутро глядел.

— Подскажи, кто его закопал?

— Не моего ума дело.

— Так уж не твоего? Девочку любишь, они ведь и за ней могут прийти. Нелюдь покрываешь?

Григорий Данилович просек взглядом пустой коридор. Помедлил секунду.

— Верно, служба. Нелюдь свирепствует и правит бал.

Такие времена наступили. Нам не справиться.

— И все же, — сказал майор. — Кто Шахова замочил?

— Катерину попытай. А еще лучше папаню министерского. Если, конечно, они с тобой говорить пожелают.

— Намек понял. Значит, была тревога?

— Краем уха слыхал третьего дня… Хозяйка упреждала Леню по телефону… Кто-то его подцепил на поводок, но кто, чего — подсказать не могу.

— А если подумать?

— Думай не думай… Не продашь, сыскарь?

— Век воли не видать, Григорий Данилович!

— Мелькнула одна фамилия незнакомая — Самарин.

Кто, откуда, какая кликуха — ничего не знаю.

Майор дал ему бумажку с телефоном.

— Если чего еще мелькнет, позвони, пожалуйста.