Мир итальянской оперы - Гобби Тито

Рискуя повториться, все же еще раз напомню, что самым интересным аспектом нашей работы является проникновение в психологические глубины образа. К тому же, если ты основательно изучил характер своего героя, гораздо легче воссоздать его вокальный облик, правильно исполнить арии и речитативы.

Что касается Жермона-отца, мне нравилось на каждом спектакле добавлять какие-то новые черточки к его образу, вносить новые акценты, придавать различные оттенки знаменитой арии "Ты забыл край милый свой...".

Многие молодые певцы напоминают мне скаковых лошадей. Они не могут дождаться своего часа и, как только их выпускают на арену, вылетают на полном галопе, а затем неистово несутся, чтобы скорее добраться до самых знаменитых фраз, до любимых всеми арий. Естественно, с партитурой они знакомятся поверхностно, не утруждая себя изучением всего текста, не обращая внимания на пометы композитора, не задумываясь над сценическим поведением своего героя. Они часто делают ошибки или пропевают мелодии, не вдумываясь в смысл. Если вы чувствуете, что мои слова относятся к вам, остановитесь и начните всю работу сначала.

Насколько помню, особой "удалью" в "Травиате" я лично не отличался. Но хочу рассказать, как на заре моей деятельности в "Ла Скала" режиссер старался доказать мне необходимость основательного знакомства со сценой, с расположением декораций во втором акте. С самоуверенностью, присущей юности, которая считает, что знает абсолютно все, я гордо отказался. Моя аргументация сводилась к тому, что Жермон-отец никогда раньше не был в доме Виолетты и я не хочу утратить спонтанность поведения во время первого посещения моим героем этого дома. Разумеется, в теории это выглядело довольно убедительно, но я не учел очень важного фактора. Хотя в театре все как бы вымышлено, надо тем не менее точно знать заранее, что и где расположено, в каком месте стоит тот или иной предмет. В другой раз, также в "Ла Скала", я преподнес всем сюрприз. Разумеется, непреднамеренно. Когда я вошел в комнату Виолетты, то положил шляпу и трость на кресло. Но трость вдруг покатилась к суфлерской будке. Я пошел за ней, поднял и невозмутимо положил на то же место. О ужас, трость снова упала и покатилась. Я получил суровый нагоняй, хотя мне казалось (и кажется до сих пор), что спонтанные действия выглядят наиболее естественными. В конце концов такое ведь может случиться с кем угодно, в том числе и с Жермоном-старшим. Если вы уронили во время действия платок или какой-нибудь другой предмет, логичнее поднять его, чем оставлять на сцене, ведь кто-нибудь из хористов может поскользнуться и упасть. Я рассказываю об этих случаях так подробно, потому что они сопровождали мои первые шаги на сцене, на них я учился, постигая важность здравого смысла.

Играя "Травиату", нельзя забывать, что все события происходят на протяжении семи месяцев. Этот факт помогает понять лихорадочное беспокойство, безумную жажду жизни, которые владеют Виолеттой с того самого момента, когда она впервые появляется в своей гостиной. Комнату эту, разумеется, не следует обставлять с роскошью и помпезностью, более подходящими для Версаля. Гостиная Виолетты - одна из многих парижских гостиных того времени, куда приходили развлечься потерявшие душевное равновесие аристократы. Здесь они находили радости, которых не могли обрести дома.

В некоторых постановках, будто специально для того, чтобы сделать эту сцену как можно менее естественной, по огромной гостиной Виолетты взад-вперед снуют ливрейные лакеи, которые разносят шампанское и роскошные блюда, а вокруг карточных столов толпится множество гостей, одетых в маскарадные костюмы, как на карнавале в Рио-де-Жанейро. Все это весьма нелепо и нелогично. Подумайте, откуда такая роскошь, если уже через три месяца Виолетта вынуждена продавать лошадей, экипажи и все, чем она владеет? Об этом, на мой взгляд, весьма серьезном и здравом соображении не следует забывать, оформляя спектакль.

Каким должен быть дом Флоры? В тексте сказано: "Богато обставленный дворец". Но и здесь сценографу следует ограничить свои амбиции, проявляя определенную умеренность. На моем письменном столе лежит рождественская открытка, которую прислал Франко Дзеффирелли. На открытке - кадр из его фильма "Травиата", свидетельствующий о тонком чувстве стиля. Гости сняты сверху, кто-то стоит, кто-то сидит за круглым столом. Все очень красочно и удивительно гармонично расположено в композиционном отношении. В памяти всплывает музыка "Застольной" ("Высоко поднимем мы кубки веселья..."). Чувствуется, что зрительный и звуковой ряды сочетаются здесь идеально.

В начале оперы Виолетта только-только выздоравливает после одного из достаточно частых приступов болезни. Она принимает друзей и гостей с несколько томным изяществом. Кажется, что к ней понемногу возвращаются силы, когда она учтиво отвечает на тост Альфреда.

Беседа течет свободно, с естественными приливами и отливами, какое-то беззаботное веселье одушевляет эту сцену. Гости Виолетты ни к чему не относятся по-настоящему серьезно, они развлекаются и дарят друг другу любовь легко, не испытывая сильных эмоций. Родовитые дворяне и богатые выскочки в этом обществе перемешаны, они обмениваются ничего не значащими фразами в атмосфере, подогретой шампанским и любезными дамами. Все же группа "прожигателей жизни" не должна слишком много двигаться. Они развлекаются в своем кругу, образуя фон для жизни Виолетты, жизни, полной мнимого счастья; но ведь Виолетта считает его настоящим, полагает, что именно такова ее судьба.

Виолетта - натура особенная, она непохожа на окружающих. Благодаря тонкому вкусу и какой-то прозрачной красоте она находится как бы в стороне от событий и ступает по жизни, кажется совершенно не запятнав себя. Изящная и романтичная, она желает нравиться, ценит красивые вещи и богатых людей, которые могут обеспечить ее этими вещами, но и не хочет расстаться со своими мечтами. Ее мечты просты и обычны, однако им не суждено сбыться.

Виолетта прекрасно понимает, что ее здоровье подорвано неизлечимой болезнью. Она ведет борьбу против своей болезни с почти безумной решимостью, переходя от развлечения к развлечению, в вихре бесшабашного веселья.

Во время первого действия ее живость кажется слегка принужденной. Она боится будущего и пытается спастись от своего страха, бежать от него в веселую жизнь. Но одно-единственное искреннее признание в любви, одна фраза, напоминающая ей о девических мечтах, наполняют ее сердце сомнениями, неуверенностью. Наедине с собой она робко думает о возможности настоящей, серьезной любви - и в это время чувство уже зарождается в ее сердце. "Ах, той любви, что весь мир наполняет... Светлое счастье, счастье любви". Вместе с этой тонкой, чрезвычайно популярной мелодией Альфред входит в сердце Виолетты, глубоко взволновав ее.

Вначале Виолетта не желает слушать признаний, отвергает его любовь. Ей хочется жить на свободе, переходить от одной прихоти к другой. Знаменитая ария, которая завершает первое действие, мастерски передает все разнообразие чувств Виолетты. Сколько вокальных оттенков звучит в задумчивом речитативе, когда Виолетта спрашивает сама себя: "Ужели это сердце любовь узнало?" Пылкая откровенность юноши глубоко тронула и взволновала ее. Разве можно отвергнуть такое чувство? Не правильнее ли пожертвовать блестящей, но пустой жизнью, одиночеством среди равнодушной толпы?

"Не ты ли мне в тиши ночной..." - мечтает она, и мелодия легко порхает, словно крылья бабочки. Это медитация, которая постепенно переходит в гимн: "Ах, той любви, что весь мир наполняет силой могучею". Она полна сомнений, но серенада Альфреда вновь пробуждает в ней мятежные чувства. "Быть свободной, быть беспечной", - поет Виолетта, мелодия наполнена магическими трелями, "смеющимися" каскадами нот. Этот неописуемый лирический взрыв приводит первое действие к завершению. Второе действие начинается в деревенском домике под Парижем. На дворе январь. Впрочем, это указание композитора часто не принимают в расчет, и мы попадаем в прекрасный, освещенный солнцем парк, видим большую веранду деревенского дома, куда Виолетта, как правило, входит с охапкой свежих цветов. Не стану отрицать, что весну люблю больше, чем зиму. Однако в данном случае я предпочел бы увидеть запотевшие стекла, камин с пылающими дровами, обнаженные деревья в парке, хотел бы ощутить холод, который подавляет чувства и замедляет движения.