Седьмая свеча - Сергей Пономаренко

– Кроме спасибо с тебя виски, и одной бутылкой ты не отделаешься. Возможно, тебе придется поить меня до конца жизни, – заявил Степан. – А это очень долго – у меня в роду все долгожители.

– Заметано! – повеселев, сказал Глеб. – Ну что, по коням?

13

В белом тесноватом для него халате Глеб чувствовал себя ужасно большим и неуклюжим. Пройдя через заветную дверь, из-за которой, чтобы взять передачу для Ольги, обычно появлялась крутобедрая медсестра в голубом, он оказался в длинном светлом коридоре. Путеводителем ему служили плавно колышущиеся аппетитные ягодицы сестрички, вышагивающей впереди него. Он так увлекся их созерцанием, что, когда они перестали колыхаться, с разбега налетел на остановившуюся медсестру. Невольно обхватив ее за талию, он встретился с ней взглядом. Она холодно ему кивнула, но он почувствовал, что сестричку он интересует, хотя она скрывала это под маской безразличия.

Глеб считал себя большим знатоком женской психологии не только потому, что был профессиональным психологом, но и потому, что за свою жизнь он познал немало женщин. Так случилось, что у него не было неразделенной любви, как у большинства людей. Одноклассница Люба, в которую он влюбился в девятом классе, ответила взаимностью, но, когда после окончания школы она поступила в вуз в другом городе, он особо не переживал, сразу нашел себе другой объект любви, и снова – взаимность. Он никогда не ощущал себя одиноким – постоянно рядом с ним по жизни шла женщина, девушка, и, когда она внезапно по каким-то причинам покидала его, сразу находилась другая. Расставания не были для него болезненными, и, как он полагал, это происходило по обоюдному согласию и с сохранением добрых отношений. Только какие там отношения и зачем их сохранять? Он считал, что так получается благодаря его профессионализму как психолога и знатока женской души, который может просчитать все нюансы.

Однажды в его руки попала книжка, изданная в начале ХХ столетия под претенциозным названием «Женская душа». Как Глеб смеялся, когда ее читал! И решил, когда возникнет «окно» в написании монографий для докторской диссертации, он напишет книгу с таким же названием, где раскроет все тайны логики женщин и мотивов их поступков. Как-то раз Глеб разоткровенничался и поведал Степану о своих прежних любовных победах и «тихих» расставаниях, а тот вполне серьезно ему возразил:

– Никого из них ты по-настоящему не любил. – Немного подумав, Степан добавил: – Как и они тебя, красаве́ц!

– А Ольга?! Я очень люблю ее, и она меня!

– Узнать об истинности своих и чужих чувств можно лишь при расставании.

– Тогда я уверен в своих и Олиных чувствах! – торжествующе произнес Глеб. – Ты забыл, что недавно я несколько месяцев провел в командировке в Штатах. Скучал по Оле и прилетел к ней на крыльях любви, хотя командировку можно было продлить.

– Это – другое! – не сдавался Степан.

В жизнь Глеба Оля влетела случайно, яркой кометой, затмив собой все, что казалось для него суперважным. И Глеб без сомнений, колебаний, после непродолжительного знакомства сделал ей предложение стать его женой. Они были счастливы, все шло прекрасно, пока они не отправились на эти злосчастные похороны, после которых произошла авария, к счастью, не имевшая трагических последствий.

Глеб, волнуясь, перешагнул порог палаты. Он не знал, как жена встретит его, виновника аварии. Оля, с распущенными волосами, похудевшая и бледная, лежала на кровати за прозрачной перегородкой под капельницей. В палате Глеб заметил несколько приборов непонятного назначения, громоздившихся по углам. Олечка добродушно наблюдала за ним и была совсем не такой, как в селе. Сестричка с глазами-фиалками ледяным тоном, совсем не сочетавшимся с ее роскошным горячим телом, которое успел ощутить Глеб при случайном столкновении, произнесла:

– Десять минут на свидание. Больную ничем не волновать. Я буду в соседней палате. – И медсестра вышла.

– Ну, привет, что ли, мой убийца! – весело произнесла Оля.

– Ты извини… не знаю, что тогда на меня нашло… – смущенно пробормотал Глеб.

– Знаю, знаю, ты всегда водишь осторожно, потому что машина тебе дороже, чем жена, – иронизировала Оля, мягко улыбаясь.

– Нет, нет! Ты гораздо дороже, – поспешил заверить ее Глеб. – Не знаю, что со мной было бы, если бы тогда… – Он не закончил фразу, потому что не мог выговорить эти страшные слова, да и глаза стало предательски пощипывать.

– Я дороже? – недоуменно повела плечиками Ольга и вскинула правую бровь. – Однако ты тратил на меня меньше, чем на свою машину. Кстати, ее «лечение» обойдется дорого?

– Она уже ремонтируется, окончательный приговор будет вынесен после покраски. Пока я дал деньги на рихтовку и на замену кое-каких деталей. В случае чего Степан пообещал выручить деньгами.

– Степа – палочка-выручалочка, он, как всегда, на высоте, – задумчиво произнесла Ольга. – Кстати, здесь не сразу разобрались, кто из вас двоих мой муж. Пока я не расставила точки над «і», почему-то все склонялись к тому, что это Степан. – Глебу было неприятно это слушать, хотя он понимал, что Оля шутит. Заметив его состояние, она вновь рассмеялась. – Ладно, ладно, ты мой единственный и неповторимый. Можешь присесть на краешек кровати. Ложиться не обязательно, места здесь для двоих маловато.

– Спасибо, – сказал Глеб, усаживаясь, и, провалившись в пружинную пропасть, невольно откинулся на спину. Он не думал, что тут окажется такая допотопная кровать.

– Ой! – вскрикнула Ольга и через одеяло стала ощупывать ноги, которые прижал Глеб. Тот сразу вскочил. – Ты такой неуклюжий! – с некоторым недовольством заметила Ольга. – Да садись уже, только аккуратно.

Глеб присел на самый краешек кровати.

– Что говорят врачи?

– Говорят, что я очень везучая и живучая. Быстро восстанавливаюсь. Прогнозируют мое окончательное выздоровление к концу следующей недели.

– Что-то слишком быстро! – засомневался Глеб.

– Нормально, потом еще недельку дома посижу – и можно на работу, если ты меня снова не доконаешь своей машиной.

– Чтобы я еще… Буду тебя возить как хрустальную…

– Хрустальную… – Наморщила лобик. – Хрусталь – вечный холод – смерть. Не пойдет. Лучше как картину или икону. Все-таки лучше как картину. Я не старая. Как картину, выдержанную в мягких, пастельных тонах. Они живые и теплые.

– Как очень ценную картину, – уточнил Глеб, и был удостоен царственного кивка.

– Хорошо, хорошо. Ты, как и все мужчины, мягко стелешь, а пока женушка в больнице, сам, небось, шалишь на стороне? – Оля пытливо посмотрела ему в глаза.

– Да не дай Бог! – испугался Глеб. – Даже в голову ни разу не приходило. – Он вспомнил ягодицы сестрички. – И по телевизору ничего такого не смотрю, сразу переключаю на другую программу. Ты, конечно, мне не поверишь, но я… Оля, я никак не могу себе простить эту аварию! Если можно было бы все повернуть назад!

– Хорошо, верю. На девять дней поминать маму поедешь сам, хотя не исключаю, что составлю тебе компанию. По крайней мере, настроена оптимистично. Список необходимого я тебе приготовила. – Оля достала из тумбочки тетрадку и вырвала полностью исписанный листок.

– Баба Маруся поможет тебе все организовать. Приедешь утром, помянете – и сразу домой, что бы там ни происходило. – Оля грозно помахала перед его лицом пальчиком. – Ни-ни-ни!

Глеб почувствовал, что краснеет.

– О чем это ты? – с деланным удивлением спросил он.

– Сам знаешь, о чем, о ком. О Маньке. Не знала, что ты любитель старух.

– Да я… Ты такое придумаешь! Ну ты даешь! – Глеб не знал, что сказать в свое оправдание.

– Моя вина, не предупредила я тебя. Она тебя приколдовала. Вот так.

– Со мной странные вещи происходили там, и здесь это продолжается. Видишь ли… Ты только не волнуйся. По ночам слышу, будто твоя мама меня к себе зовет, – холодея от ужаса, произнес Глеб.

– Это очень серьезно. – Ольга посуровела. – Видно, она все-таки взяла ее.

– Что взяла и кто? – взмолился Глеб. – Объясни мне толком, что происходит вокруг меня?

– Хорошо. Только это должно остаться между нами.

– Обещаю, – сказал Глеб и вспомнил Маню, которой недавно тоже что-то обещал.

– Моя мама была целительницей, магом. Разные болезни заговаривала, молитвами сглаз снимала, порчу. Это у нее наследственное и передается только близким родственникам. В деревне это называют колдовством. Это плохое слово, кто его услышит, сразу связывает со сказками и шарлатанством. «Магия» несколько лучше звучит – в этом слове ощущается тайна. Впрочем, большой разницы между этими понятиями нет. В жизни между злом и добром нет четких границ. Бывает, что, сделав зло одному, можно облагодетельствовать многих, и наоборот. Чтобы справиться с наговорами, порчей – словом, с черной магией, необходимо знать ее приемы, формулы, заговоры, заклятия и только в этом случае принимать контрмеры. Была у матери книга, в которую она записывала всякую всячину, касающуюся магии. Эту книгу она получила от своей матери, а та, в свою очередь, от своей… С давних времен существует обычай: маг передает книгу наследнику перед самой своей кончиной. Связано это с поверьем, что маг не сможет спокойно умереть и будет мучиться до тех пор, пока не выберет наследника и не отдаст ему Книгу духов. И еще. Отдавая эту книгу, он тем самым передает неистраченные силы – и свои, и принятые от предшественников. Эти силы концентрируются вокруг книги, умножая многократно силу преемника.