Отступник - Михаил Кин

Но больше всего тут было как создавать слуг. Не простых мертвых, не-е-ет. Такой примитив ее не интересовал. Только высшая некромантия. Тут были и собаки сложенные из человеческих костей с могучими челюстями, способные легко перекусить толстенные цепи от подъёмных ворот. Высохшие мумии, пропитанные специальным маслом, обладавшие огромной силой сравнимой с ушедшими в века гигантами. Способные легко проломить кулаками тяжелые щиты панцирной пехоты. Невидимые чужому глазу духи, что способны быть глазами хозяину. Могучие големы высотой с осадную башню, способные разнести крепкие стены словно они были из песка. Костяные колоссы, чьи кости не проломить ни одному мечу. Они оставляли большие прорехи во вражеском войске. Венцом ее творений были умертвия, закованные в броню, обладающие сознанием. Все это было в книге.

Что угодно, под любую задачу.

Я никогда не считал себя глупым, но с этой книгой я почувствовал себя умственно отсталым, изучающим высшую математику. Она оказалась просто запредельно сложной. Это не был учебник или пособие для новичка, в котором шаг за шагом подробно объясняли прописные основы. Постепенно подходя от простых вещей к сложному. Кхаштра создала свой труд для таких же как она, опытных, уже познавших смерть, умеющих повелевать ею и легко подчинять своей воле. Это как вручить обычному человеку трактат по квантовой физике. Без основ и базовых наборов знаний. Непонятно нихрена.

Я забился в уголок, и сказал, чтобы меня не трогали. И утонул в зловещих рисунках и схемах. В шепоте мертвых магов, вещающих на забытом языке. Вещи, от которых у простого человека волосы встанут дыбом. Уже прошла неделя как я сидел в углу. Летиция было просила, чтобы я помог ей пробудить дар, но я понятия не имел как это сделать. Так что я ей сказал, чтобы ждала своего деда. Может Полночь увидела то, что он не видел, и это ей действительно поможет. Они так же сидели и смеялись, танцевали и пели, смотря на дождь. Звали меня, но у меня не было времени, я пытался хоть немного разобраться. Карлотта проснувшись посмотрела на все это происходящее и сказала, что не собирается тут торчать. Она ушла в город и занималась своими делами. Придя лишь раз за неделю.

Оказалось у Летиции действительно никогда не было друзей. Ее родители погибли когда была совсем ребенком, и она их почти не помнит. Подруг как таковых не было. Кто был ее ровесник, или презирали, или давились от зависти. Были дальние сестры, но она им как кость в горле. Были слуги, которые ее похоже действительно любили. Но слуги это слуги. Маленькой девочке сложно дружить со слугами, да и не по статусу. Так что они с Мари постоянно щебетали обо всем подряд. Мари возлагала большие надежды и действительно старалась с ней подружиться и я надеялся, что как Наместник вернется и Летиция попадет домой, она не забудет Мари. Иначе это будет большим ударом для нее. Она останется одна на улице, с разбитыми мечтами, которые только-только начала возводить вновь.

Маркос засобирался домой, на родину. Он влюбился в Аннет и собирался забрать ее с собой. И я бы рад за них, Аннет была милой девушкой, очень красивой. И казалось созданной из наивности, при ее то работе это была крайне сложно. Но тем ценнее это. И Калеб хотел поехать с ними. Город продолжал стоять на ушах в поисках наследницы. Награду за любые новости о ней увеличили и теперь ее искали абсолютно все. Ее дядя Лоренцо сбежал под покровом ночи, поняв, что ничего не получилось. И опасаясь возмездия со стороны Наместника поспешно слинял. Про то когда вернётся сам Наместник мы ничего не слышали, но было ясно, что он спешит изо всех ног назад. Старейшина настоятельно советовал нам пока выходить из лачуги, еду и дрова нам приносили. Он похоже тоже питал надежды, что если поможет спасти внучку Наместника. Про его помощь тоже не забудут. Так что община бедняков нас ревностно оберегала от чужих взглядов и слухов.

У меня уже откровенно начинала поджимать пятая точка. Хоть мелкая и говорила, что мне ничего не грозит, а наоборот светит большая награда. Иллюзий я не питал, одно дело наивный ребенок. Другое дело после недавних событий ее жутко злой дед и его правая рука. Карло черный гребанный барон Бранкати. Смело можно предположить, что ныне, после моего недавнего хреноподвига, я вычеркнут из списка людей, которым он вручает подарки на праздник урожая. Если не можешь навредить тем, кто причинил тебе боль, то порой для этого подойдет любой. А кто еще лучше подходит для этой цели как не беглый убийца, который к тому же тебя еще и обокрал. Ценность этого фолианта я даже представить не мог, у меня просто не хватало воображения, сколько теоритически могла стоит эта книга в золоте.

Я сидел на влажном песчаном берегу залива и курил, смотря на луну в ночном небе, размышляя обо всем этом.

— О чем задумался.

— Честно, о том как свалить.

— Летти же тебе сказала, что не даст тебя в обиду.

Я взглянул на нее, отражаясь от моря лунный свет играл в ее больших глазах. Переливаясь всеми оттенками серого.

— Ты же понимаешь Мари, что мелкая пока может говорить, что угодно. А конечное решение всегда за ее дедом.

— Но ты же помог спасти его внучку. Когда никто другой не был способен это сделать, защищал ее. Хотя совершенно не должен был.

Молчание, наполненное шепотом морских ветров.

— В тебе наивности еще больше чем в Аннет.

— А в тебе нет веры людям.

— Мари, я грязный вор, подлый убийца и мерзкий некромант. Конечно у меня нет веры людям.

— Неправда, ты не грязный вор, не подлый убийца и уж тем более не мерзкий некромант.

— Я убивал людей за деньги, а теперь слышу голоса мертвых, чувствую их. Могу ими управлять, естественно я некромант. Вот сейчас защекочу тебя будешь знать, как связываться с повелителями мертвых.

Она переливчато засмеялась, отбиваясь от рук. Села рядом и положила голову на плечо. Все мое существо было наполнено шумом моря. Мы были одни с Мари под луной и сначала вели беседу, как это делают одинокие люди, — какие-то обрывки жалоб, фрагменты разговоров, которые мы уже вели, оставаясь одни. Она поцеловала меня, и мы опустились на податливый песок. Сцепив пальцы и вытянув руки над головой, мы занимались любовью, в то время как луна, покорив море своими молитвами, заставляла его гнать на сушу волны, разбивающиеся о береговую твердь.

Это была близость, не требовавшая долгих разговоров.

Мы обменивались любовными ласками, которые хотя бы создавали иллюзию любви. Мы оба знали, что этому очень скоро придет конец и скорее всего мы больше не увидимся. И потому, наверно, позволяли своим телам высказывать вещи, которые не могли высказать наши сердца.

Насытившись друг другом мы пошли обратно в свою лачугу. Еще было темно, но утро уже незримо ощущалось, собираясь вступить в свои права, неся на плечах новый день. Мари легла рядом с Летицией. А я лег на свой коврик. Рядом с Маркосом и Аннет, что спали в обнимку. Но я не успел провалиться в сладкую дрему. Как почувствовал подергивание. Это столь забытое чувство, когда Полночь предупреждает об опасности.

–…Дарий проснись, кто-то идет. Кто-то чужой. Сильный…

Меня как на батуте подбросило с земли. Выхватив мечи я шикнул Мари. Чтобы просыпалась и пнул Маркоса с Калебом. Они сначала не поняли и сонно щурили глаза. Потом увидели выражение лица и острые мечи. Сон с нашей лачуги сдуло сильным ветром страха и тревожных ожиданий. Я вышел из лачуги и столкнулся глаза в глаза с самим Наместником. Он как раз повернул из-за переулка в десяти ярдах от нас, безошибочно идя прямо к нам.

Дон Сальваторе де Моранте. Я видел его лишь раз издали, на арене, когда проходили Игры гладиаторов. Но даже если бы не видел, я бы узнал его сразу, даже если его переодеть в обычную одежду. Он был уже стар, это сразу читалось. Но высок, подтянут и силен. Прямая спина какие бывают только у солдат, его осанка, положение головы. Но в его худом и жестком лице была сила, какой не чувствовалось в фигуре, а глаза. В его темных глазах блестела мудрость, приобретенная за долгие годы правления. Хоть дон Сальваторе и был стар, его глаза все еще