Обреченный десант. Днепр течет кровью - Владимир Першанин

Полицаи открыли огонь сразу из трех наганов и карабина. Выстрелы хлопали торопливо, словно работал автомат. Но и после тридцати выстрелов в упор несколько человек подавали признаки жизни, стонали, просили о помощи.

Следователь вместе с помощником, роняя патроны на пол, торопливо перезарядили наганы и добили еще живых. Подвал наполнился кислым пороховым дымом, к подошвам липла кровь. В остальных трех камерах поднялся крик, его еще громче подхватили во дворе.

– Может, не надо? – мялся один из постовых. – Большевики нас за яйца повесят.

– Москали и так тебя не пощадят, – огрызнулся старший следователь. – Открывай вторую камеру!

Там сидели трое местных парней, заподозренных в связях с партизанами, девушка и человек десять мужчин, вывезенных из-за Днепра.

– Ой, дядечку, не надо! – пронзительно закричала девчонка.

– Быстрее!

Револьверные и винтовочные выстрелы гулко бухали под каменными сводами. Следователь опустошил барабаны двух своих «наганов». Но по цементному полу в луже крови ползало с полдесятка человек, в том числе раненая девушка.

– Быстрее добивайте, – приказал старший следователь. – Иначе до утра провозимся.

Снова захлопали выстрелы.

– Пулемет бы сюда, – предложил другой полицай. – В момент бы всех кончили.

Но «максим» сыпал длинные очереди с крыши. Следователь, оставленный за главного исполнителя, не знал, что обстановка резко изменилась. До этого полицаи довольно успешно сдерживали натиск малочисленного отделения десантников. Но пробегавший мимо лейтенант Березин остановился и выслушал короткий доклад своего сержанта:

– Там «бобики» целый двор арестованными набили. Кажись, расстреливать их начали.

– Ну, а ты чего телишься? – зло оборвал сержанта ротный. – Кончай этих уродов. Надо спасать людей.

– У меня в отделении одного уже убили, и я вот пулю словил. Подмогу бы нам…

Сержант тянул в знак оправдания правую кое-как перевязанную руку. Бинт набух кровью, видимо, зацепило крепко. Березин оставил еще трех человек.

– Начинайте штурм. Гранаты в окна, следом сами, и чтобы через десять минут…

Он не договорил. Березин очень спешил, а сержант был смелым и энергичным командиром. Повторять приказ два раза не требовалось. Усиленная группа прорвалась внутрь здания, оставив у порога еще двух погибших.

«Максим» на чердаке был взорван гранатами. Недобитый пулеметчик сидел в темноте на корточках, зажимая рану в боку. Между пальцами текла кровь. Взрыв перебил, вмял ребра, и боль уступала место вялому безразличию – ранение было смертельным.

Полицаи все же успели расстрелять арестованных в двух оставшихся камерах и торопились покончить с теми, кто находился во дворе.

Бой в полицейском участке отличался жестокостью и особой злостью. Десантники шли напролом и уничтожали полицаев одного за другим, не обращая внимания на летящие навстречу пули.

Следователь, мечтавший занять должность начальника полиции, в последнюю минуту своей жизни успел швырнуть гранату в заполненный людьми двор.

– Подыхайте вместе со мной, москали! До встречи…

Автоматная очередь свалила его. Десантник, у которого кончился диск, затыльником приклада отбросил к стене другого полицая. Его добили ножом. На дворе металась толпа. Лежали двое-трое убитых, пытались подняться раненные осколками люди.

– Помогите! Вызовите врачей.

– Освободили! Мы уже не верили.

Люди, обнимавшие солдат в комбинезонах, считали, что пришла Красная Армия и теперь они спасены. Сержант, отталкивая возбужденных, кричащих людей, с трудом сумел объяснить, что это лишь передовые части, десант. Красная Армия будет здесь через несколько дней.

– Уходите в лес! Быстрее. И оружие собирайте.

– А раненые?

– Уносите с собой.

Сержант уже по звуку выстрелов догадывался, что верх в этом неравном бою одерживают немцы. Он торопился к своему командиру.

Бой в хуторе Манино длился до рассвета. Большинство, а возможно, и все десантники погибли. Этот бой получил самый большой резонанс и оброс многочисленными слухами. Рассказывали, что советские парашютисты разгромили штаб полка (а может, дивизии), перебили сотни немцев и освободили большую группу пленных.

Находились свидетели, которые видели, как санитарные машины одна за другой вывозили раненых немцев, а на центральной площади хутора германцы торжественно захоронили своих погибших. Кладбище заняло всю площадь. Тела погибших десантников куда-то увезли и закопали в степи.

В восьмидесятых годах вышла тонкая книжечка о Днепровском десанте. Я прочитал ее. Трагедия самого крупного за время войны десанта, как водится, замалчивалась. Масштаб событий и судьба десантников меня заинтересовали. Однако других материалов, связанных с Днепровским десантом, я найти не смог.

Часто бывая в командировках, мне довелось увидеть места, где сражалась рота Березина. По другим данным, он был капитаном. Хутор Манино полностью стерла с лица земли война. Даже место, где он находился, я не обнаружил. Мне показали неподалеку несколько ветхих хатенок, куда переселились жители сгоревшего хутора.

В одной из хат жила старушка, которая, по слухам, прятала у себя советского офицера. Бабка оказалась разговорчивой и подтвердила, что осенью сорок третьего года прятала дня три на бахче раненого офицера. Возраст давал о себе знать, и она не могла сказать, был ли это десантник или офицер одной из передовых частей Красной Армии.

– Здоровый такой, красивый, а ранен был в ногу.

Я попытался уточнить детали одежды, оружие. Получил ответ, что офицер носил пилотку со звездочкой, имел пистолет. Как звали его, она не помнила. На третью ночь он немного окреп и ушел. А вскоре пришла Красная Армия. Подтвердила старушка и слухи об освобождении пленных, но, сколько их было и как все произошло, она не знала. Добавила:

– А германцев после прихода Красной Армии мы хоронили. Они кругом лежали. Председатель велел их до морозов закопать, чтобы заразы не было. Я одеждой ихней немного разжилась. Дети-то босые, оборванные бегали.

Я спросил, есть ли поблизости памятники погибшим в ту войну. Мне показали большую плиту на братской могиле бойцов 161-й стрелковой дивизии. В другом месте стоял осевший деревянный обелиск с неразборчивыми фамилиями. Видел я и несколько одиночных дощатых пирамидок со звездами. Фамилии и даты гибели читались с трудом.

Упоминаний, что здесь лежат бойцы-десантники, я не нашел. За памятниками и тогда не слишком-то следили. Сомневаюсь, что после двадцати лет «незалежности» в тех местах вообще что-то сохранилось. На Украине сейчас другие герои. Те, с которыми сражался лейтенант Виктор Березин и его рота.

Глава 6. Отряды объединяются

В течение нескольких последующих дней рота лейтенанта Морозова дважды меняла место дислокации. Если первый раз ушли глубже в лес, чтобы избежать преследования, то спустя три дня отряд, насчитывающий сто двадцать десантников, попал в облаву.

Леса на правобережье Днепра не слишком густые. Чаща сменяется мелколесьем на местах вырубки. Широкие поляны хорошо просматриваются с воздуха. В окрестностях много мелких хуторов. Поиски других групп десантников, а также продовольствия и боеприпасов привели к тому, что немцы с помощью полиции вычислили роту в считаные дни.

Без лишнего шума, не привлекая авиацию, специальная команда обложила десантников и начала сжимать кольцо. Посты вовремя заметили приближающуюся немецкую цепь и доложили Морозову.

Вступать в бой было бы безрассудно. Боеприпасов оставалось немного, а облава, судя по всему, была плотная. На проселках слышался звук моторов. Легкие бронетранспортеры, а возможно, и танки обкладывали роту со всех сторон.

Оставался лишь один выход – срочно отрываться от погони, оставив взвод прикрытия. Федор Морозов действовал быстро и энергично. Приказал младшему лейтенанту Шабанову нанести удар по наступающим и отвлечь внимание на себя. На этот случай был заранее приготовлен запас патронов и гранат.

Сергею Шабанову и его бойцам передали три пулемета (оставив себе один), в том числе трофейный МГ-42. На носилки уже погрузили тяжелораненых. Федор перехватил взгляд старого товарища. Тот пытался улыбнуться:

– Прощаемся, Федор. Вряд ли когда свидимся.

– Как получится, – обнял его Морозов. – Не обессудь, что на тебе выбор остановил.

– Кому-то надо оставаться…

Начальник штаба Леонид Бондарь тоже протянул руку попрощаться. Ладонь другой руки была перевязана. Рана, полученная в первый день, заживала плохо.

– Ударь как следует, а потом догоняй нас. Все будет нормально.

– Чего ты его, как девку, утешаешь, – оборвал Бондаря Морозов. – Сереге фрицев не меньше часа надо держать, чтобы мы хоть на пару-тройку километров оторвались.