Выбор – быть человеком! (СИ) - Владимир Олегович Войлошников

Новая Земля, Иркутский портал — Серый Камень, 28.04 (августа).0005

Кельда

Мой первый взрослый пациент из «спецпрограммы» лежал на дне повозки, вытянувшись во весь свой немаленький рост. Спал. Рядом, настороженно поглядывая вокруг, лежал золотисто-рыжего цвета лабрадор. Охрана. Сестра парня с некоторым испугом смотрела на прямую, почти мертвенную неподвижность тела.

— Не бойся, это нормально, — ответила я на невысказанный вопрос; она вздрогнула — не ожидала от спины, наверное. — Сложные процессы идут в организме. Местами — полная перестройка. Сон щадит сознание.

— И… долго он?..

— Спать-то будет?.. Не знаю точно, но думаю, прилично. Часов десять-двенадцать, а может и больше, — ехать было ещё до фига, заняться так и так нечем — почему бы и не рассказать? — Видишь ли, по нашей прежней (староземской) жизни совершенно здоровых людей я при переходе не встречала. То то́, то другое. Нет, есть, конечно, физически крепкие или, допустим, хорошо тренированные… и всё равно что-нибудь да вылезет. Да и возрастные изменения тоже со счетов сбрасывать нельзя, — телега мягко качнулась, съезжая на мелкий брод через ручей и зашуршала по камням. — Так вот. Чем меньше отклонений от здоровой нормы — тем быстрее возврат в идеальное состояние. Многие на ногах переносят. Бегают даже, я бы сказала. И обратно — чем хуже изначальное состояние, тем медленнее идёт вот этот откат. С длинным сном, глубокими бессознательными периодами… Ну, ты понимаешь?

— Ага, — неуверенно ответила она и оглянулась; вокруг просыпался лес, барон вместе с ещё тремя мужчинами ехал впереди, негромко что-то обсуждая, копыта их лошадей глухо постукивали по лесной дороге. — А далеко ещё?

— Треть примерно проехали. Скоро будет отворот на каменоломню, это почти на середине дороги. Как мы ползём, дак часа полтора ещё ехать будем… Что касается твоего брата, я считаю генетические нарушения тяжелейшим дефектом. Так что, Наташ — не пытайся его будить. Лучше поспи, потом нужно будет дежурить рядом, чтобы как можно быстрее меня позвать. Я бы предпочла, чтобы проснувшись он сразу увидел родное лицо.

Она помотала головой.

— Не могу спать сейчас. Вот совсем. Я потом постараюсь не уснуть, правда.

— Ну, смотри.

По обеим сторонам от дороги поднималась тайга, изредка вдруг разбегающаяся в перелески или даже выпускающая из своей среды небольшие заросшие разнотравьем поляны. Лес кишел птичьей молодёжью. А уж по речным заводям и озёрам что сейчас делается — и сказать нельзя! Скоро, скоро многие собьются в клинья, потянутся на юг; зимой у нас потише.

ДОРОГА… КУДА?

Наталья

Дорога лениво поворачивалась, огибая бока пологих сопок. За очередным изгибом открылась развилка, неподалёку от которой копошились, разбирая инструмент, черноволосые смуглые люди в рабочих комбинезонах. Гастарбайтеры? Откуда тут? При виде появившихся всадников и повозки один отделился от группы и поспешил им навстречу, стаскивая с головы кепку. При ближайшем рассмотрении он оказался не таким чёрным как остальные, скорее тёмно-русым. Да и глаза серые. Наташа украдкой разглядывала разворачивающуюся мизансцену.

— Здравствуйте, хозяин и хозяйка! И вам здравствуйте, господа хорошие! — мужик поклонился как-то сразу в несколько сторон.

Интересно, здесь все так здороваются? Хотя, вон те на лошадях вроде бы по-другому приветствовали барона. Или нет? В тот момент как-то не до нюансов было… Или… Наташа про себя ахнула: эти, наверное, знать? Как в средневековье? А тот — простолюдин? Следующая неприятная мысль была: а я теперь — кто? Вроде бы баронесса разговаривала не особо высокомерно. Может, она по местным меркам просто эксцентричная? Барон вон… вообще даже на них с Серёгой не взглянул.

Барон между тем расспрашивал о каменоломне, как дела, да что, какие-то свои специфические и малопонятные вещи. Верховые разводили руками, тыкая в разные стороны. Судя по всему, обсуждали какое-то строительство.

Вот всадники потихоньку тронулись, местный мужик снова поклонился (так и не надел кепку, между прочим!), и тут баронесса, видимо, не желая лишний раз соскакивать с повозки, поманила его к себе. Подбежал рысью. Налажена тут, видать, у них дисциплина!

Наташа зябко поёжилась.

— Слушаю, хозяйка.

— Ну чё, Андрюха, как обжились?

— По-королевски, хозяйка, чес слово! Такие хоромы! Кухня справная! А баня-то!

— Ты чего с этими?

— Так я сейчас разгружусь и с телегой обратно, на хозяйство!

— М-гм. Ясно. Поросят получили уже? Корма́?

— Поросят получили, а корма пока с острова возить будем. С дробилкой что-то не наладилось. Но мужики говорят: до бурь всяко сделают. Зерно цельное пока в амбары ссыпаем. Строимся, как по плану положено. Где и бабы помогают.

— Стараются?

— А то! Кажный день со сверхурочкой! — мужик от чего-то довольно засмеялся.

— Ну ничего, времени до холодов навалом. Стройтесь, и главное — чтоб до бурь припасов завезли.

— Это конечно! Помним, а как же!

— Название ещё не придумали?

— Дык… оно как-то сразу и прилипло: Песчанка да Песчанка…

— Да и ладно. Раз само прилипло — значит так оно и к лучшему. Горелки эти как?

Эта тема, видимо, была не такой уже приятной, и мужик поморщился.

— Да… Туговато, честно скажем. Не хотят они работать, хозяйка! Всё из-под палки. Постращаешь — вроде и ничего. Глядь — снова как мухи сонные ползают.

— Ты куда их поставил?

— Как велено было: полдня в каменоломне, подмогать там с мелочью, чево-ково, полдня — по хозяйству. Да полорукие* они! Бабы жалуются: ничё не умеют, всё учить наново надо. А на другой день — снова половины в башке нет. Морока одна.

*Неумёхи, значицца. Руки пустые, «полые».

Баронесса задумчиво покачала головой

— М-м-м-гм… И ползают, говоришь? Ну-ну. Ты скажи-ка им, что я интересовалась. Через недельку заеду, посмотрю, как у вас всё движется. Заодно и лысух этих проверю.

— Скажу, — чувствуя окончание разговора, мужик снова закланялся, — всё в ажуре сделаю!

— Давайте-давайте, наводите красоту. В следующую субботу после обеда зарулю к вам, торжественно нареку ваш посёлочек. Может, и барон сподобится. Ну всё, поехали! Шагай, Соколик! Но!..

Повозка качнулась и поехала вперёд.

Наташа сидела тихой мышью, переваривала увиденное и услышанное и пыталась составить себе картинку общества, в которое попала. Выходила какая-то жуть. И ещё ей всё время казалось, что баронесса над ней смеётся, хоть и сидела она к ним всё также спиной. В придорожных кустах возилась, перепархивала и пищала многочисленная живность. На дорогу время от времени выбегали бурундуки.

— Подштанники-то сними хоть, задницу спаришь… — от неожиданно прозвучавших слов Наташа аж подпрыгнула.

Баронесса так и не повернулась, поглядывая вперёд. И лошадка не ускорилась, всё так же неторопливо отмеряя дорогу. И правда, надо, наверное, снять — пот уже по шее течёт. Наташа завозилась, сняла и уложила рейтузы в институтскую сумку, обратно надела