Оружие Победы - Вячеслав Федоров

— Я бы тоже так поступил!

Петр Нестеров остался верен своему слову. Он погиб так же геройски, как погиб и француз Гарро».

Вот вам и первенство. Краевед «справедливо» замечает: «Оказывается Петр Николаевич Нестеров вовсе не был пионером применения тарана как оружия воздушного боя, а всего лишь эпигоном, подражателем француза Гарро».

Честно говоря, язык не поворачивается назвать летчиков, заканчивавших воздушный бой тараном, эпигонами. Дальше краевед мыслит так: «…Ни у кого из тогдашних нижегородцев подобная „крамола“ не вызвала возмущения: ни у ближайших родственников летчика, ни у его бывших наставников из Аракчеевского кадетского корпуса, ибо это была правда».

Стоило автору этого утверждения полистать ту же газету дальше, как через несколько номеров он бы обнаружил обзорный материал «Война в воздухе», подписанный неким Пилотом. Там говорилось: «На долю Франции пришелся захват десяти германских дирижаблей — один около Шато-Салена, семь разбиты в Меце, один под Антверпеном расстрелян после попытки немцев уничтожить королевский дворец и, наконец, один погиб от геройского тарана Гарро».

Выходит в некролог вкралась ошибка. Летчик Гарро действительно совершил таран, но дирижабля. Не будем торопиться.

Нижегородские газеты в те годы тщательно следили за развитием боевых действий на фронтах Первой мировой войны. Для городских обывателей выпускались сборники «Европейская война 1914 года». В оглавлении третьего выпуска значилось, что здесь можно увидеть «рисунки воздухоплавательных аппаратов и портрет П. Н. Нестерова». Но не только это. Видимо, судьба летчика Гарро интересовала тогдашних любителей авиации, а может быть это была попытка восстановить справедливость, нижегородцы все-таки возмутились «крамолой».

В брошюрке сообщалось:

«В самом начале войны в газетах появилось известие о том, что французский летчик Гарро протаранил немецкий цеппелин и сам при этом погиб. Так как никаких подробностей и даже места, где это произошло, не было указано и официального французского известия не появлялось, а впоследствии „Веч. Время“ из достоверных источников сообщило, что Гарро жив, — то, очевидно, это сообщение относится к числу вымыслов».

Значит Гарро все-таки таранил не аэроплан, а дирижабль, да и таранил ли?

Кстати, непонятно о каком Гарро идет речь. Имя летчика не называется. Если это знаменитый французский пилот Роллан Гарро, то в историю авиации его имя вошло, как изобретателя пулеметной стрельбы через самолетный винт. О таранном ударе в его биографии ничего не говорится.

Да и, согласитесь, французские историки не смогли бы умолчать о подвиге своего соотечественника и давно бы уже оспаривали первенство таранного удара.

С Гарро казалось бы все ясно. Но в «разоблачительных» статьях о Нестерове часто высказывается предположение о случайном ударе, будто бы его самолет попал в воздушный поток от винта самолета неприятеля и был брошен на крыло.

Абсурдность этих предложений мы уже доказывали. Но вернемся к этому факту еще раз. А сделать это нас побудила заметка в газете «Русские ведомости», опубликованная в начале сентября 1914 года. Собственный корреспондент газеты на Восточном фронте попытался выяснить мельчайшие подробности тарана. Таких подробностей нет даже в биографических книгах о Петре Нестерове.

«Нестеров с большой высоты обрушился на аппарат неприятеля (значит, воздушный поток не при чем — Авт.), направив свой аэроплан вертикально носом вниз. Наблюдавшие с замиранием сердца ожидали результата столкновения.

Нестеров мастерски пронесся и при помощи шасси своего аппарата подсек австрийский. Последний опрокинулся и стремительно стал падать на землю. Аппарат Нестерова пронесся дальше. Затем спирально он стал опускаться к земле. Выдался вздох облегчения. Значит Нестеров жив. Но в тот момент аппарат Нестерова резко качнуло, и он стал стремительно падать вниз, обгоняя по быстроте падения неприятельский аэроплан. На лету из аппарата Нестерова выпала человеческая фигура. Все перемешалось, ударилось о землю…

…Выяснилось, что Нестеров блестяще выполнил намеченный план. Ударом шасси он на лету опрокинул неприятельский аппарат и сам благополучно пролетел мимо, но толчок от столкновения был столь силен, что Нестерова качнуло. Он страшно ударился спиной в сиденье своего аппарата и переломил позвоночник. Смерть наступила мгновенно. Аппарат же механически продолжал совершать данное ему направление спуска. При падении труп Нестерова получил лишь незначительное повреждение. Место падения болотистое — с зыбкой почвой».

Думаем, что приведенные нами факты убедительно доказывают, что Нестеров первым в мире совершил таранный удар и сделал он это вполне сознательно. Он хотел доказать, что таран может быть оружием и доказал.

Официально таран никогда не входил в боевой арсенал советских истребителей. Молодые учлеты знакомились с ним лишь по учебникам истории авиации.

Но сколько ни приходилось встречаться с летчиками военной поры, все они хорошо знали, как лучше таранить самолет противника. Для этого надо рубануть винтом по хвостовому оперению вражеской машины, находясь сверху правее или левее, чтобы обломки тараненного самолета не задели свой. Удар занимал от 0,15 до 1 секунды. При этом тараненный самолет получал около 75 ударов винтом.

Второй важный момент — надо непременно уравнять скорости самолетов, чтобы избежать катастрофического повреждения собственной машины.

Вместе с ненавистью к врагу тактика таранного удара быстро распространилась в авиационных частях. Военная статистика показала, что двум третям летчиков, применившим таран, удалось сохранить себе жизнь.

Советские летчики применяли таран на всех типах самолетов: истребителях, штурмовиках, бомбардировщиках, разведчиках. Тараны совершались в групповых и одиночных боях, днем и ночью, в чистом небе и в облаках, на малых и больших высотах, над своей территорией и за линией фронта.

После окончания Первой мировой и Гражданской войн серьезного применения боевой авиации не было и таран вновь забыли, теперь уже на пятнадцать лет. Но как только начались воздушные бои в Испании, о нем вновь заговорили, а счет таранным ударам открыл испанский летчик сержант Ф. Уртруби. Тараном он свалил истребитель итальянского фашиста, но получил смертельные ранения.

Четырнадцать таранов знало испанское небо, из них восемь пришлись на долю испанских летчиков, четыре совершили советские пилоты, а по одному на долю итальянцев и немцев.

Разгорелась война в Китае. Советские летчики столкнулись в небе с японскими асами. Бои шли ожесточенные. В одном из боевых вылетов отличился капитан Антон Губенко. Израсходовав боеприпас он рубанул винтом своего И-16 по элерону левого крыла японского истребителя. И Губенко, и тараненный японский пилот Касимура сумели посадить свои искалеченные машины. Губенко наградили Золотым орденом Китайской республики, а Касимуру объявили героем, сказав при этом, что его истребитель был сбит «падающим самолетом».

Между тем японцы во всех деталях изучили эту воздушную схватку. Через некоторое время у них появился свой «король таранов» — младший лейтенант Саито Сего. В каждом бою он стремился нанести советским истребителям таранный удар, но удалось это ему лишь однажды.

До воздушных боев с американцами японское командование относилось к тарану настороженно. Однако, когда в 1944 году в небе появились воздушные крепости В-29, самурайский принцип: «Одна смерть за десять вражеских» — возобладал. А с появлением камикадзе тактика таранных ударов — «тай-атари» — упростилась. О выживании летчики-смертники уже не думали.

Черед советских летчиков пришелся на рассвет 22 июня 1941 года. За час до начала войны таранил стремительно уходящий на запад самолет-разведчик младший лейтенант Дмитрий Кокорев.

В 4 часа 15 минут командир звена старший лейтенант Иван Иванов поднимает истребители навстречу армаде летящих бомбардировщиков. Командир бьется до последнего патрона, а потом идет на таран. Часы на руке погибшего летчика показали 4 часа 25 минут.

Через час таранит врага летчик Леонид Бутелин. Еще через пять минут Степан Гудимов.

Более двадцати таранов было совершено в первый день войны.

В конце 1941 года на стол командующего Люфтваффе Германа Геринга легла сводка, подводившая итог воздушным боям и потерям авиации.

Из нее стало известно, что за это время зафиксировано 192 случая тарана, которые внесли «нервозность» в ряды его доблестных асов.

В циркуляре, который ушел в авиационные части, говорилось, что русские летчики плохо обучены или их вовсе не хватает, поэтому в кабины самолетов сажают «фанатичных казаков», которые гибнут сами и разбивают машины. Германским летчикам предписывалось «уклоняться от таранного удара соблюдением дистанции не менее 100 метров от советского самолета».