Совершенно секретно: Альянс Москва — Берлин, 1920-1933 гг. - Сергей Горлов

Но это было еще не все. Как только до Политбюро дошла информация о переходе большинства акций «Юнкерса» в руки немецкого правительства, оно тут же решением от 24 июня 1926 г. постановило спецкомиссии (Троцкий, Чичерин, Ворошилов, Дзержинский) «рассмотреть вопрос о целесообразности изменения данных ранее директив Политбюро» о расторжении концессии. Берлин, однако, не стал проявлять «диалектическую гибкость» подобно Москве. В течение лета 1926 г. в беседах в Москве с Чичериным, Уншлихтом, представителями ВВС и Главконцесскома фирма вела переговоры о передаче 12 самолетов и дальнейшей судьбе концессионного договора, причем речь шла о расторжении концессии.

Уншлихт письмом от 4 декабря 1926 г. информировал Крестинского, что в результате последней стадии переговоров представитель «Юнкерса» в Москве Хайнеман снизил финансовые требования до 3,5 млн. руб., согласившись получить их в виде 1,6 млн. долларов и 388 тыс. червоных руб. Советская сторона готова была дать лишь 2,5 млн. руб., указав, что сумма передаваемых «Юнкерсом» ценностей не превышает 1,7 млн. руб.

Хайнеман пригрозил третейским судом. В ответ ему было указано, что в соответствии с п. 56 концессионного договора следует руководствоваться «Соглашением о третейских судах» Договора между СССР и Германией от 12 октября 1925 г., «т. е. иметь в виду, что Суд должен заседать в Москве и супер-арбитр будет назначаться Председателем Верховного Суда СССР». Но получить по суду больше, чем на переговорах, было невозможно. К тому же фирма подверглась бы сильнейшей компрометации (подкуп — «дело Шолля-Линно»),

«Рисковать же при этих условиях потерей своего мирового имени и престижа из-за одного миллиона рублей, — размышлял в указанном письме Уншлихт, — фирма едва ли станет».

Единственное же неудобство при передаче споров в третейский суд виделось Москве в «значительной потере времени в использовании завода в Филях для нужд собственного самолетостроения».

В конце 1926 г. после того, как вопрос с «Юнкерсом» стал широко известен в прессе, германское правительство пошло на компромисс с «Юнкерсом» с тем, чтобы побыстрей «закрыть дело». «Юнкерсу» были возвращены приобретенные правительством акции фирмы на 7 млн. марок; правительство отказалось от своих ссуд фирме в общей сложности на 26 млн. марок, «Юнкерс» обязался уплатить 1 млн. марок наличными, передать оборудование на сумму в 2,7 млн. марок и освободить правительство от платежных обязательств по всем своим сделкам. «Юнкерс» эти условия принял и в декабре 1926 г. вновь обрел свою самостоятельность. Что касается завода в Филях, то переговоры в Москве успеха не имели, и в марте 1927 г. концессионный договор был расторгнут. Завод в Филях под № 22 перешел в собственность СССР.

ГЕФУ тоже не удалось выйти сухим из воды. Уже к концу 1925 г. о деятельности этой фирмы стало известно англичанам и французам. Это вызывало постоянную обеспокоенность германского МИД. Возникшие трения ГЕФУ не только с советскими контрагентами, но и с германскими фирмами «Юнкерсом» и «Штольценбергом», попытки директоров ГЕФУ получить от германских фирм комиссионные вознаграждения с целью вложения их в расширение военных предприятий, а также различные финансовые спекуляции с использованием казенных средств, в т. ч. в личных целях, привели в конечном счете к тому, что ГЕФУ было решено закрыть. Начиная с 1 апреля 1926 г. ГЕФУ прекратило свое существование. 1 мая 1926 г. была организована новая фирма — ВИКО (ВИКО — транслитерация с немецкого: WIKO — Wirtschaftskontor/«Хозяйственная контора»), которая и взяла на себя функции ГЕФУ. В распоряжение ВИКО были переданы все остававшиеся на счетах ГЕФУ деньги, а также поступавшие в Москву грузы. Ликвидация ГЕФУ (и смерть Вурцбахера) означала конец соперничества между генштабом и управлением вооружений райхсвера относительно деятельности ГЕФУ в СССР. ВИКО была подчинена «Центру Москва» (Лит-Томзен) и соответственно генштабу и регулярно получала от него денежные суммы. После этой рокировки структура ВИКО была приведена в соответствие с новыми задачами. Кассовый отдел взял на себя функции обеспечения деятельности школ райхсвера в СССР (компетенция генштаба), торговый отдел — функции торгово-экономического характера (компетенция управления вооружений, который после смерти Вурцбахера возглавил генерал М. Людвиг). Однако и ВИКО просуществовала недолго, — в результате «разоблачений» в прессе («гранатный скандал») торговый отдел ВИКО 31 декабря 1926 г. был ликвидирован. А после подписания 26 февраля 1927 г. МИД и военным министерством Германии протокола о ликвидации ГЕФУ/ВИКО, «Хозяйственная контора» официально вступила в полосу ликвидации.

Таким образом, попав в трудное положение, руководители райхсвера уже в 1925–1926 гг. в силу различных причин — и внешнеполитических, и финансовых, стали вносить коррективы в характер двустороннего военного сотрудничества.

Это же позднее (в письменном докладе Ворошилову 24 декабря 1928 г.) отмечал и Берзин:

«Начиная с 1925 г., когда уже ясно определились неуспехи с Юнкерсом и ипритным заводом, сотрудничество постепенно переводится на другие рельсы. Если договорами 1923 г. немцы, как видно из секретного письма командования рейхсвера от 07.01.1927 г. на имя представителя в Москве — Лита (Лит-Томзен), немцы стремились стать поставщиками для нас в области авиации и химии и обеспечить за собой влияние на соответствующие отрасли нашей промышленности, то с этого времени они «более всего заинтересованы в том, чтобы вскоре приобрести еще большее влияние на русскую армию, воздушный флот и флот».

Речь, как видно, шла о влиянии на организацию и тактическую подготовку Красной Армии.

Обоснованными представляются также выводы германского исследователя Р. Д. Мюллера о том, что причины неудач тайного вооружения Германии за счет военного производства в СССР крылись не только в трудностях, создававшихся советской стороной (при разумном инвестировании их можно было бы все же преодолеть), сколько в изменении курса внешней политики Германии (отказ от «пассивного сопротивления» в Руре) и переходе от конфронтации с Антантой к использованию извечного англо-французского соперничества за лидерство на континенте и ставке на массированную экономическую помощь США. В итоге руководителям райхсвера пришлось соответственно вносить коррективы в свою стратегию возрождения военного потенциала в Германии с опорой на Советский Союз.

Относительно «Юнкерса» и «Штольценберга» создается впечатление, что основную долю вины за их неудачу несут на себе генштаб и «Зондегруппа Р». Втянув предпринимателей в свои планы, обещав им необходимую поддержку, насулив им «золотые горы» (вспомним: «освободительная война» через три — пять лет, что означало бы постоянные заказы и, стало быть, немалые прибыли), райхсвер после спада внешнеполитической напряженности и возникновения осложнений у фирм в СССР пожертвовал ими, по существу, бросив их на произвол судьбы, да к тому же обязал их еще и не разглашать о своем участии в «русском предприятии»). После этого основной акцент с производства вооружений и боеприпасов был перенесен на проведение испытаний различных видов оружия (авиация, ОВ, танки), подготовку кадров в наиболее перспективных родах войск — танковых и авиации, взаимное участие на маневрах армий обеих стран, а также обмен разведданными. При этом сохранялись и наименее затратные совместные работы в военной промышленности (передача патентов, опытное производство, а позднее и создание совместных конструкторских бюро). Было бы однако неверным считать, что военная мощь Германии возрождалась исключительно и главным образом с помощью СССР. Начиная со второй половины 20-х гг., Германия поддерживала военные отношения с США, Италией, Испанией, Японией, Англией.

Глава 8

Военные школы райхсвера в СССР

Для руководства райхсвера была очевидной необходимость как можно полнее использовать имевшиеся в сотрудничестве с СССР возможности, которых Германия из-за ограничений Версаля была лишена, с тем чтобы райхсвер не опустился до уровня обычных полицейских подразделений в смысле тактической, технической, морально-боевой подготовки, а также не отстать в дальнейшем развитии военного искусства, поскольку из опыта Первой мировой войны было ясно, что решающее значение в военных действиях приобретает наличие и умелое использование авиации, танков, ОВ. Сотрудничество и сконцентрировалось главным образом в этих областях В качестве целей этого сотрудничества германской стороной было намечено дальнейшее развитие военной теории и оперативного искусства, подготовка соответствующих высококвалифицированных кадров, проведение испытаний новых видов военной техники, разработка на этой основе наставлений по обучению военному делу и боевых уставов. Для этого требовались полигоны, наличие соответствующей техники и возможность взаимного обмена опытом. Все это имелось в СССР. Кроме того, режим в стране гарантировал высокую степень секретности. И хотя от разведок Англии, Франции, Польши невозможно было скрыть все полностью, тем не менее о масштабах и направлениях совместной деятельности райхсвера и РККА в СССР они имели довольно туманное представление. Именно по этому пути и пошли военные ведомства обеих стран, создав на советской территории авиационную школу в Липецке, танковую школу в Казани («Кама») и две аэрохимические станции (полигона) — под Москвой (Подосинки) и в Саратовской области под Вольском (объект «Томка» у ж-д станции Причернавская). Это имело большое значение и для СССР, поскольку в 1924 г. было принято решение, и в 1925 г. началось проведение военной реформы в СССР. В основу ее легли предложения военной комиссии ЦК ВКП(б) во главе с В. В. Куйбышевым.