Ты должна была знать - Джин Корелиц

Глава 7

Букет бесполезных фактов

Генри был первой скрипкой в оркестре средней школы Реардон. Это был секрет, который они с мамой скрывали от Виталия Розенбаума. Строго говоря, наставник запрещал ученикам заниматься с другими преподавателями. Репетиции проходили по вторникам после уроков. В эти дни Генри возвращался домой из школы пешком, обязательно с полностью заряженным мобильным телефоном – по утрам Грейс лично проверяла мобильник сына.

Она, конечно, беспокоилась, но не чересчур. Сейчас в городе было гораздо безопаснее, чем раньше – во всяком случае, если речь шла о Верхнем Ист-Сайде. Кроме того, Грейс провела обширную воспитательную работу и была уверена – в случае чего Генри обязательно позвонит. Приняв последнего на сегодня клиента, по пути домой Грейс забежала в пару мест. Сначала в аптеку «Дуэйн Рид» в Лексингтоне, потом на Семьдесят седьмую улицу, чтобы купить праздничные конверты. В таких в канун Рождества и Нового года жильцы вручали чаевые консьержам и управляющему домом. Зашла в супермаркет «Гристедес» купить бараньих отбивных и цветной капусты – единственных продуктов, которые сын гарантированно съест. Заходя за угол и направляясь к подъезду своего дома на Восточной Восемьдесят первой улице, Грейс думала о том, что, как только поднимется в квартиру, надо вскипятить воды и заранее разогреть духовку. Потом Грейс принялась вспоминать имя нового консьержа, который как раз стоял перед дверью, под навесом с надписью «Уэйкфилд», и разговаривал с двумя мужчинами крупного телосложения, один из которых курил. Затем Грейс озадачилась – стоит ли платить новому консьержу такие же чаевые, что и старым, проработавшим весь год? Будет ли это справедливо? А за секунду до того, как консьерж с неизвестным именем поднял голову, заметил Грейс и указал рукой в ее сторону, а двое мужчин обернулись, и куривший бросил на асфальт сигарету (или сигару? В общем, что-то то ли бежевое, то ли коричневое – совсем как женские сигары, которые когда-то курила она сама), единственной мыслью Грейс было: «А в урну бросить трудно, козел?»

– Вот она, – донесся до Грейс голос консьержа.

Грейс едва удержалась, чтобы не оглянуться: так ей стало любопытно, о ком речь.

– Миссис Сакс?

Один из мужчин был худой, но жилистый. Лысая голова, золотая заклепка в одном ухе, коричневая куртка – на вид дешевая. Другой, курильщик, был выше и одет в щеголеватый костюм. Подделка под итальянский бренд, но ткань качественная. У Джонатана тоже был такой костюм, подумала Грейс. Только оригинал. И тут она поняла – по пути из школы что-то случилось с Генри! Иначе зачем ее ищут эти люди? Сколько идти от Реардона до дома? Впрочем, какая разница, тут достаточно одной секунды! Зазевавшийся автомобилист. Уличный грабитель. Маньяк. Конечно, начиная с середины девяностых, когда мэром Нью-Йорка стал Рудольф Джулиани, уровень преступности сильно снизился, но, с другой стороны, достаточно и одного человека.

– Что случилось? – с трудом выговорила Грейс. Как ни глупо это было, имя Генри она произнести не решалась. – То есть… что-то случилось?

Конечно, случилось. Иначе бы они сюда не приехали.

– Что-то с моим сыном? – задала еще один вопрос Грейс. Собственный голос показался ей чужим, незнакомым, но, во всяком случае, говорила она спокойно.

Мужчины озадаченно переглянулись.

– Миссис Сакс, я детектив О’Рурк.

Естественно, невольно пронеслось в голове у Грейс. Этот тип – ходячее клише.

– И мы не по поводу вашего сына, – прибавил другой. – Извините, если испугали. Люди вообще часто пугаются, когда мы приходим. Мы не нарочно, работа такая.

Грейс повернулась к нему, однако ее взгляд будто жил собственной жизнью. Все вокруг слегка плыло. Наверное, так бывает, когда примешь наркотик, подумала Грейс. Сама она наркотики даже не пробовала.

– Джо Мендоса, – представился второй полицейский – тот самый, который ее успокаивал. Он протянул руку. Кажется, Грейс пожала ее, хотя точно уверена не была. – Детектив Мендоса. Еще раз извините. Можно с вами поговорить?

Если причина не в Генри, с кем же случилась беда? С Джонатаном? Самолет разбился? Нет, не может быть, он же не сегодня вылетает. Сегодня у Джонатана конференция. Интересно, много ли преступников в Кливленде? Конечно, много. Преступников везде много. И тут Грейс пришло в голову: а вдруг что-то произошло с папой?..

– Пожалуйста, просто скажите, в чем дело, – взмолилась Грейс. Краем глаза заметила, как на нее уставился новый консьерж. В мыслях пронеслось – теперь он окрестит ее «истеричкой из квартиры 6В». Ну и черт с ним, пусть думает что хочет.

– Вы, наверное, слышали, что женщина, ребенок которой посещал ту же школу, что и ваш сын, была найдена убитой, – произнес Мендоса. У Грейс гора с плеч свалилась. – Кажется, школа рассылала сообщения. Правда, имени убитой женщины не указали.

По всему телу теплыми волнами растекалось невероятное облегчение. Грейс готова была обнять и расцеловать обоих полицейских. А потом в гневе закричать: «Как не стыдно! Разве можно так пугать?»

– Да-да, конечно, я в курсе. Извините за бурную реакцию. Просто… на моем месте любая мать бы разнервничалась.

Оба кивнули, но один более дружелюбно, чем второй.

– Понятное дело. У меня самого двое, – сказал классически-карикатурный ирландский полицейский. Это у него была серьга в ухе и дешевая куртка, так что стиль его классическим было назвать трудно – значит, просто карикатурный. – Ни к чему извиняться. Ладно, что это мы на улице стоим? Пойдемте куда-нибудь, поговорим спокойно.

Грейс кивнула. Этот человек был ее спасителем. Естественно, ей хотелось ему угодить. Как она могла отказаться? И все же сквозь бурные потоки облегчения уже прорывался внутренний голос, твердивший: «Не пускай полицию в квартиру». И Грейс решила его послушаться.

– В подъезде есть где присесть, – сказала она.

Почти во всех нью-йоркских подъездах стояли кресла или диваны, а иногда и то и другое. Впрочем, впечатление складывалось такое, что никто ими не пользовался. У консьержей были свои столы и стулья. Ходившие по квартирам торговцы в подъезде не задерживались, а доставщики, как правило, дожидались, когда им заплатят, не сидя, а стоя. Так что кресла и диваны были просто напоминанием о старых временах – тогда на них тоже никто не обращал внимания. Грейс жила в этом доме с детства и теперь растила здесь своего ребенка, однако не могла припомнить ни единого случая, чтобы кто-то сидел на креслах в подъезде, обивку на которых недавно сменили на неброскую в цветочек, и просто разговаривал. Грейс провела двоих полицейских в подъезд и села, поставив рядом с собой сумку и пластиковый пакет из супермаркета.

– Я знаю, что убили миссис Альвес. Мне только что сказали, – проговорила Грейс, как только полицейские расположились вдвоем на диване. – Когда прочла сообщение, вообще не поняла, о чем там. В смысле, сообщение из Реардона, – пояснила Грейс. – Ломала голову, что оно означает. А потом одна знакомая мама из школы позвонила и все рассказала. Ужасно, конечно…

– Кто вам позвонил? – уцепился за фразу О’Рурк, достав из нагрудного кармана некрасивой куртки маленький блокнот.

– Сильвия, моя подруга, – ответила Грейс. И по непонятной причине тут же пожалела, что выдала ее имя. Вдруг у Сильвии из-за неудержимого желания посплетничать будут проблемы? А потом Грейс сообразила, что узнала о чрезвычайном происшествии, связанном со школой, вовсе не от Сильвии.

– Вообще-то еще раньше я получила эсэмэску от другой подруги. Так что я и до Сильвии знала…

– Как фамилия вашей подруги? – уточнил О’Рурк. – Той, которая Сильвия.

– Штайнметц, – виноватым тоном произнесла Грейс. – А эсэмэску прислала Салли Моррисон-Голден. Она была председателем родительского комитета, в который мы все трое входили. И миссис Альвес тоже, – прибавила Грейс.

Хотя назвать Малагу Альвес полноценным членом комитета было натяжкой. Главным образом потому, что никакой работы она на себя не взяла, да и присутствовала лишь на одном собрании. Интересно, имя Малаги упоминается в списках? Грейс не могла точно вспомнить.

– Когда это было?

– Простите?

– Когда вы узнали о смерти миссис Альвес? Постарайтесь назвать точное время.

Грейс почувствовала раздражение. К чему такие подробности? Бюрократическая возня, и больше ничего. Неужели собираются всех опрашивать, кто во сколько узнал новость?

– М-м-м… – задумалась Грейс. – Погодите, сейчас посмотрю в телефоне.

Она достала мобильник и принялась просматривать список входящих звонков. За сегодняшний день их набралось немного, поэтому нужный обнаружился быстро.

– Вот, в двенадцать сорок шесть, – с непонятным облегчением объявила Грейс, будто смогла представить чрезвычайно важное доказательство. – Тут написано, что мы с Сильвией разговаривали ровно восемь минут. А почему вы спрашиваете? Нет, если не положено, можете не говорить…