На этом берегу - Л. Астахова

Альвы меж тем выбрали себе рубашки и стали смотреть сапоги, а затем, взяв в придачу, овечье одеяло, закончили щебетать на своем непонятном языке, и тот, что был посветлее, стал торговаться и просить снизить цену, точь-в-точь как это заведено у людей. Сторговавшись с купцом, оба перешли в другой ряд, где слежка щербатого помощника была вознаграждена сполна. Темноволосый потянул приятеля за руку, указывая на разложенные украшения из серебра. Светлый кивнул в ответ, и вместе они стали рассматривать витые браслеты, фибулы, кольца и серьги. Длинные чуткие пальцы, так непохожие на рабочие руки крестьян, перебирали серебро, будто играя с ним, и каждая вещь искрилась под взглядом их ясных глаз. Щербатый осклабился, наблюдая за выбором. Наконец, альвы остановились на граненых с чернью серьгах, в которые умело была вставлена синяя словно небо бирюза. Тут парень недоуменно пожал плечами. Хоть острого верха ушей альвов ему было и не видно, но то, что серег ни один из них не носил, он разглядеть сумел. Похоже, что подарок предназначался не им, а кому-то другому, или другой, но парень скривился, ему приятнее было думать, что баба тут не причем.

— Пожадничали мы с тобой. — Проворчал Риан — Тяжело будет тащить два мешка муки.

Он остановился, перекинул ношу с одного плеча на другое и воспользовался паузой, чтоб оглядеться и поразмыслить над создавшимся положением дел. — Ладно, оставим один у Литы на сохранение.

Гилд совсем недавно был ранен, его нельзя так нагружать, а он сам за зиму все же недопустимо отощал. Экая незадача — одного мешка до осени мало, а два слишком тяжелы даже для них двоих.

— Пошли, что ли… — напомнил Гилд своему сородичу, который с сосредоточенным видом разглядывал что-то.

— Подожди. Видишь? — Риан указал рукой на темную фигурку невдалеке. — Это здешний священник. Все равно здороваться, пусть уж сам подойдет.

При упоминании о священнике Гилда слегка передернуло.

— А может, уйдем побыстрее? — с надеждой предложил он.

Уж очень ему не хотелось встречаться с божьим служителем людей.

Настоятель деревенской церквушки действительно направил свои стопы в их сторону. В ближайшем рассмотрении он оказался маленьким и тщедушным человечком неопределенного возраста, и вовсе не древним старцем, как поначалу показалось Гилду. Черно-серое одеяние священника делало его похожим на ворону, но глаза у него были умные, а морщины на лице выдавали любителя улыбаться.

— День добрый, святой отец. — Вежливо приветствовал его Риан.

— И тебе добрый день, чадо.

Альв сдержал улыбку. "Чадо" было старше "отца" лет эдак на… страшно сказать на сколько.

— Я смотрю, вас теперь двое, — беззлобно усмехнулся поп, глядя на Гилда.

— Случай такой выпал, отец Такер. — Неопределенно сказал Риан. — Нас осталось очень мало.

— Н-да…да… — священник явно думал о чем-то своем. — Чуток бы припозднились, дня на два, и как раз бы попали на праздник. День Святого Умберта как-никак.

— Так получилось… — развел руками Риан.

Тон у него был на удивление неискренним. Это почувствовал не только Гилд, но и отец Такер. Он вскинул на высокого, выше себя почти на две головы, эльфа пронзительные голубые глаза.

— Я понимаю… вам нет дела до нашей веры… Странно. Ведь вы верили в единого Бога, еще в те времена, когда люди ходили в шкурах и молились камням. Мне казалось, что ваш род должен принять нашу веру с радостью.

— Зачем принимать чужую веру, если она лишь слабый отзвук своей? — если слышно, как бы самому себе, сказал Гилд.

Он чувствовал себя в обществе Такера очень неуютно и все время жал от него какого-нибудь зла.

— Господь учит любить ближнего и дальнего, он завещал прощение и милосердие даже к самому отъявленному злодею.

— Только если этот злодей — человек, верно, святой отец? — саркастично заметил Риан. — А по мне, так место злодея на перекладине виселицы. Что же касается любви… — он явно хотел сказать что-то резкое, но сдержался. — Жаль, что любовь не распространяется на такого дальнего, как альвы.

— Люди причинили вам много зла, но вспомните, так ли уж безгрешны были ваши родичи в древности, по отношению к ним? Разве вы не считали себя высшей расой, не помыкали дикарями, и вот эти дикари выросли. Однако не все люди поголовно виноваты в бедах вашего народа. — Молвил отец Такер. — И далеко не все они желают вам плохого.

— Возможно. Вот вы, например.

Священник немного смутился. Он теребил края своей рясы, не решаясь высказать свою затаенную мысль. Но, видимо, чувство долга пересилило врожденную робость.

— Вот если бы вы остались на праздник, пошли бы в храм на службу и показали бы, что вы также уважаете Святую Матерь нашу Церковь, то возможно люди бы относились к вам дружелюбнее.

Риан столкнулся с непреклонным взглядом Гилда, который казалось, готов был сорваться с места и убежать в лес прямо сейчас или умереть на месте, лишь бы не пойти в церковь. Его протест против обычаев недавних обидчиков был слишком велик.

— Отец Такер, я знаю про указ герцога, и наше посещение храма никак не сможет повлиять на нашу же участь. Так зачем терять попусту время?

— Молитва — это не пустое времяпрепровождение! — тихо воскликнул священник и перекрестился. — Разве можно так называть разговор с Господом?

Риан поднял голову и внимательно поглядел в пронзительную синеву небес. Небо было бездонным, прекрасным и совершенно равнодушным к делам земных обитателей.

— Вы думаете, Он слышит?

— Конечно! И не только слова сказанные, но и помыслы! Для Него нет ни прошлого, ни будущего, и Смерти тоже нет.

Глаза отца Такера увлажнились от волнения и душевного порыва.

"Но для нас-то смерть есть", — скептически усмехнулся Гилд, и тоже непроизвольно взглянул на небо. На сердце стало спокойнее. Он не верил, что его мысли и жизнь безразличны кому-то невидимому там, наверху, ну, конечно не Эру Единому, но кому-то не столь значимому и всемогущему. Тому, кто так часто был рядом с ним, помогал, чем мог в тяжелые времена, он был ему лучшим другом, а потому слова священника показались Гилду смешными. Но он счел за благо молчать.

— Тогда я и вовсе не вижу смысла в том, чтобы собираться в тесном помещении и вместе произносить слова молитвы, — пожал плечами Риан. — Зачем, если помыслы открыты?

— Господь должен видеть, что мы выполняем его заветы.

— Ах вот оно что. — Уклончиво пробормотал альв. — Слуги герцога могут неправильно понять наше присутствие на празднике, а мне не хотелось бы, чтоб у вас из-за этого были неприятности. Как говорили во времена моей юности "Один чужак — гость, два чужака — уже нашествие". Хорошего вам дня, отец Такер.