Моя служба в Старой Гвардии. 1905–1917 - Юрий Макаров

Строго говоря, вольнонаемные лакеи были в Собраньи не нужны. Из двух тысяч солдат всегда можно было выбрать 5–6 расторопных молодцов, уже раньше знакомых с этим делом. Служить в Собрание шли очень охотно. Отличная офицерская еда, чистая и легкая служба и в материальном отношении не безвыгодно. За «недовольствие из котла», как говорили солдаты «за неудовольствие», полагалось каждому около 3 рублей в месяц. Собрание от себя давало по 5, а кроме того чаевые…

Но отпустить Литовёта было совершенно немыслимо. Он был собранская реликвия и никакой Распорядительный комитет на это бы не решился. Кроме того он был сам Семеновец, старый солдат 9-й роты.

6-го декабря 9 рота праздновала свой ротный праздник. В роте был образ Николая Чудотворца. После молебна в роте и официальной части с поздравлениями, командир роты, офицеры и раньше служившие в роте, пришедшие на молебен, все в полной парадной форме, шли в собранье завтракать.

По случаю торжественного дня командир роты ставил «вино». Прислуживал всегда Литовёт и ему неизменно подносился стакан его любимого напитка.

Великая вещь умереть вовремя. Повезло в этом отношении и Литовёту. Говорю «повезло», потому что не представляют себе, что бы он мог делать после революции… Он был совершенно одинок, в частные дома поступить было уже невозможно, в рестораны его бы не взяли, он был слишком стар и слаб на ноги… Другой работы он не знал. Предстояло бы ему кончить свою жизнь босяком…

Но судьба над ним смилостивилась. Года за два до войны, зимой он простудился и заболел воспалением легких. Поместили его в хорошую больницу, платную, каждый день от Собранья приходили его навещать — не нужно ли ему чего-нибудь. Но и это не помогло. Болезнь бросилась на почки. А тут сказалось долголетнее пристрастие к «шипучему». Открылся нефрит и через несколько дней Литовёт помер.

Хоронили его все офицеры. Они же и поставили ему на могиле чугунный крест с надписью:

«Старому слуге офицерского Собранья И. А. Литовёту, Офицеры Семеновского Полка».

Христофоров

Человек лет под 50, маленький, толстый, лысый, большие рыжие усы, на кончике носа очки в белой оправе.

Одет неизменно в белую тонкую солдатскую рубашку, без малейшей складочки на толстом животе. На рубашке красные погоны с золотой фельдфебельской нашивкой. Фигурой и лицом необычайно похож на белую морскую свинку.

Говорит очень быстро, охотно и с хорошо знакомыми офицерами не прочь посплетничай, о полковых делах, которые знает в совершенстве. Характер веселый и смешливый. В разговоре часто хихикает, но отнюдь не подобострастно, а скорее сообщнически… Знает себе цену.

Со старшими офицерами почтительно фамильярен, к младшим относится ласково-покровительственно. И «Ваше Превосходительство» и «Ваше Высокоблагородие» и «Ваше Сиятельство» — выходят у него на одни манер, как-то «Высс», похожее даже не на слог, а на нечленораздельный звук.

Писаря у него ходят но струнке, хотя никто никогда не видал, чтобы он накладывал на них взыскания, или даже строго с ними говорил.

Сколько лет он носил полковую форму, никто кроме него самого, кажется, не знал. Было известно, что кончил он в свое время полковую «Школу солдатских детей» и поступил в канцелярию писарем, но случилось это 25 или 30 лет тому назад, никто хорошенько сказать не мог, так как самый старший полковник поступил в полк уже при нем.

Владимир Васильевич Христофоров, старший писарь Строевого Отделения Полковой Канцелярии, официально правая рука полкового адъютанта, а неофициально — его наставник и учитель. Если принять во внимание, что при необычайной памяти и добросовестности он пересидел, по крайней мере, 12 полковых адъютантов, 6 или 8 командиров полка и десятка полтора начальников дивизии, можно себе представить, какой склад всевозможных постановлений, приказов, приказаний и распоряжений хранился у него в голове.

Вся строевая часть полкового приказа, все, что офицера непосредственно касается, все назначения, увольнения, командировки, отпуска, болезни, дежурства, караулы — все это проходило через его руки.

Бывало, клеят тебя несколько раз в месяц в караул в «Экспедицию Заготовления Государственных Бумаг», караул и далекий и скучный… Пойдешь наверх в канцелярию «выяснять». (Это уже начиная со второго года службы. В первый год вообще разговаривать не полагалось. Назначили и иди!).

— Христофоров — или — Влад. Вас., опять меня в экспедицию закатили!

— Ей-Богу, Высс…, это полковой адъютант распорядились!

И хоть знаешь, что все наряды ведет он, особенно, когда адъютант с ленцой, — ничего с ним не поделаешь…

Начальник учебной команды, Шт. — капитан Алексей Матвеевич Поливанов был образцовый служака, но человек горячий. Чуть что, бывало, багровеет в лице, задыхается и придушенным, полным страдания голосом начинает вопить.

Весна. В учебной команде идут усиленные занятия перед экзаменами. Каждый час на счету. И вдруг, в проекте приказа вся команда по караулам! Это значит два дня пропало, день караула и второй день отдыха, как полагается по уставу.

«Матвеич» сжимает кулаки и наклонив голову, как бульдог, летит в полковую канцелярию.

— Где этот Христофоров? Давайте мне Христофорова!

С невинно-удивленным лицом появляется Христофоров.

— Послушайте Христофоров, Вы скажите, Вы это нарочно? Вы это на зло мне делаете?!

— Высс…, Ей-Богу, это полковой адъютант!

— Давайте мне его сюда, полкового адъютанта!!!

— Вес…, Высс…, Ей-Богу, не извольте волноваться, они с командиром полка в кабинете заняты.

И показывает головой на закрытую дверь в адъютантский кабинет. А там, запершись, сидит адъютант один и ждет, пока «Матвеич» успокоится.

— Взорвать вас всех здесь, всю вашу канцелярию. Бомбу вам сюда!!! — шипит Матвеич.

— И ей-Богу, Высс…, напрасно волнуетесь… все они Вас знают. И сколько лет в полку служу, никогда такой учебной команды не бывало… Ей-Богу, Высс… все говорят!

— Врете Вы все, старая лисица!

Но похвала всегда приятна и начальник учебной команды, полууспокоенный, уходит.

Христофоров стучится в кабинет к адъютанту.

— Высс…, сейчас капитан Поливанов, ей-Богу, Высс…, умора… Всех нас чуть не разнес!

— А, может быть, их можно и не назначать?

— Высс… Никак нельзя. Команда всегда три раза в год в караулы ходит, а в этом году только раз ходили… Ей-Богу, Высс… им полезно… Практическое изучение устава гарнизонной службы!

И на этот раз уже откровенно хихикает.

Учебная команда в караул, конечно, идет.