Тайные наслаждения - Джорджетт Хейер

Она еще долго лежала, глядя на отблески огня в камине, плясавшие на потолке, и внимательно прислушиваясь, но ни один звук не нарушал тишину спящего дома, поэтому девушка наконец погрузилась в крепкий сон и проснулась только утром.

Глава 7

На следующий день Элинор, не тратя времени даром, рассказала чете Барроу о событиях минувшей ночи. Дворецкий незамедлительно заявил: он готов под пытками поклясться в том, что лично запер все двери и окна во избежание проникновения в дом непрошеных гостей. Однако миссис Барроу в свойственной всем женам манере возразила, что на него ни в чем нельзя положиться, и, если бы не она, все здесь уже давно пошло бы прахом.

– Но когда я решила отыскать ту самую дверь и запереть ее, то не нашла ни одной, которая была бы не закрыта на замок, – сказала Элинор. – И это не дает мне покоя, поскольку я никак не могу понять, каким образом незнакомец умудрился проникнуть в дом. Быть может, где-то есть некая дверь, о которой я просто не знаю? Тем не менее…

– Не ломайте над этим голову, мадам! – здраво рассудила миссис Барроу. – Помяните мое слово, этот человек влез внутрь через одно из окон! Но я очень обеспокоена тем, что такое могло случиться, и сожалею о том, что вы не разбудили меня, так как я бы скоренько заставила этого благородного джентльмена убраться отсюда подобру-поздорову.

– Не было ни малейшей нужды будить вас. Я вовсе не хотела сказать, будто этот джентльмен надоедал мне или доставил иное беспокойство. Наоборот, он был очень любезен и выглядел таким же ошеломленным, как и я сама.

– Никак не возьму в толк, кто бы это мог быть, мадам, – провозгласила миссис Барроу. – Не то что бы… Хотя постойте! А вдруг это был достопочтенный Френсис Шевиот? Ну, сын лорда Бедлингтона, который приходится дядей бедному мистеру Евстасию.

– Не знаю. Я, похоже, сделала несусветную глупость, забыв спросить у незнакомца его имя.

– Такой весь из себя напомаженный джентльмен? – поинтересовался Барроу. – Родившийся в батистовой рубашке, как про таких говорят?

– Н-нет. По крайней мере, не стану утверждать этого со всей очевидностью. Да, он был одет согласно канонам последней моды, но назвать его «денди» я бы не отважилась. Смуглый, темноволосый и довольно молодой. Ах да, он еще разговаривал с легким иностранным акцентом!

– А-а, этот! – пренебрежительно протянул Барроу. – Был тут один лягушатник. Сдается мне, я видел его пару раз, но не припоминаю, чтобы он лазил в окна.

– Француз! Вот, кстати, он и впрямь выругался по-французски, раз уж мы заговорили об этом! Но скажите же мне, как его зовут?

– Однажды он приезжал с мистером Френсисом, – начал вслух вспоминать Барроу. – У него еще какое-то заморское имечко, но я его запамятовал. Прибыл в Англию в корзине с капустой, верно вам говорю.

– Прибыл в Англию в корзине с капустой?!

– Помолчи уж, Барроу! – с негодованием заявила супруга дворецкого. – Не слушайте вы его, мадам!

– Нет, мне об этом рассказывал сам мистер Евстасий, – стоял на своем Барроу. – Лягушатник в те времена был еще сущим младенцем, и в корзине с капустой поместился, как мышка в норке.

– То была тележка с капустой, и уж наверняка он не просидел в ней всю дорогу до Англии! Это случилось в самом начале скверной революции, что у них там стряслась, мадам, и тогда и вправду говорили, будто достойным людям, особенно леди и джентльменам, приходилось чуть ли не контрабандой выбираться из города, переодеваясь кем попало.

– Да уж, лягушатникам только дай волю, и они такого натворят, что только держись! – с умудренным видом закивал головой Барроу. – Хотя, конечно, нельзя верить всему, что слышишь, а уж эта история еще тогда показалась мне сущей небылицей.

– Семья эмигрантов! Вот оно что! – сказала Элинор. – Право же, мне следовало самой догадаться об этом.

– Не знаю, что это за семейство такое, – с опаской заключил Барроу, – но с чего бы ему взбрело в голову являться в гости к мистеру Евстасию посреди ночи? Правда, я и видел-то его лишь пару раз, но, будь он хоть трижды лягушатник, он всегда входил через дверь, как полагается доброму христианину.

– По-моему, он обмолвился, что приехал в гости к друзьям по соседству.

Однако Барроу, похоже, отнесся к этому с недоверием. Он задумчиво поскреб подбородок и заявил:

– Во всяком случае, он приехал не к его светлости, это точно. И в приорате он тоже не мог остановиться, потому как старый сэр Мэттью недолюбливает всех лягушатников. И в Элм-Хаус его быть не может, ведь таких приличных дам, как мисс Линтон и мисс Элизабет, вовек не сыскать, и они ни за что не поселили бы у себя джентльмена. А если он имел в виду Хертс, так мистер Фринтон со своей леди укатили в Лондон, и на этой неделе их возвращения не ждут.

– Скорее всего, он приехал с Холма, – уверенно заявила миссис Барроу. – Хотя, не сомневаюсь, особого значения это не имеет.

– В самую точку! – согласился ее супруг. – А вот что они могут выкинуть, те, кто живет на Холме, одному богу известно.

Высказавшись в духе типичного представителя вельда[23], он, похоже, счел вопрос закрытым и отправился проводить инвентаризацию серебра в доме.

Элинор, оставив эту тему, вскоре начала обсуждать с миссис Барроу насущные хозяйственные вопросы. Но, когда почтенная дама отбыла на кухню, мысли девушки вновь вернулись к ночному эпизоду, и, машинально занимаясь домашними делами, она по-прежнему ломала голову над этим случаем.

Раздавшийся в одиннадцать часов стук копыт на подъездной аллее заставил Элинор выглянуть в окно. Взору ее предстал достопочтенный Николас Карлайон верхом на чудесной гнедой кобыле, которого сопровождал пес, помесь мастифа с борзой, весело прыгавший рядом с лошадью. Заметив девушку, он дружески взмахнул хлыстом и крикнул:

– Здравствуйте! Нед сказал, что я должен приехать сюда и узнать, как тут у вас дела.

– Я чрезвычайно признательна вам обоим! – отозвалась Элинор. – Отведите свою лошадь на конюшню, а я пока сойду вниз и впущу вас.

Когда Никки вернулся, она уже стояла на крыльце. Подойдя к ней, юноша сорвал с головы шляпу и заявил:

– Доброе утро, мадам! Вы ведь не против присутствия Баунсера?[24] Если вам это неприятно, я, конечно, могу оставить его снаружи, вот только он наверняка начнет охотиться, а вся штука в том, что сэр Мэттью Кендалл развел на своих землях кроличий питомник, и ему очень не по нраву, когда Баунсер гоняет этих зверьков.

– Нет, конечно, это никуда не годится, – отозвалась Элинор. – Я ничуть не возражаю против вашего пса, поскольку с детства привыкла к собакам. Берите его с собой!

Никки явно остался доволен и свистнул, подзывая к себе пса. Барроу, который именно в этот момент пересек холл, с нескрываемым упреком взглянул на свою госпожу, после чего выразил просвещенное мнение, что если мастеру Никки вздумалось приводить в дом своих собак и пачкать полы, то нет смысла звать жену садовника, чтобы она мыла их. Но умная ищейка приподняла верхнюю губу и продемонстрировала ему в оскале свои белоснежные клыки, после чего дворецкий, что-то ворча себе под нос, почел за благо удалиться.