Садовник (СИ) - Гавриленко Василий Дмитриевич

-Так делали бывшие.

-Ясно.

      Вскинув на спину рюкзак, повесив на плечо автомат, я приготовился продолжать путь.

      Марина стояла у могилы.

-Ну, чего ты?

Она едва заметно вздрогнула и, дотронувшись до креста, сказала:

-Спи спокойно, человек.

Джунгли снова зашумели, заколыхались.

Мы вышли из лесу, вскарабкались на насыпь. Глядя, как передо мной стелется железная дорога, я подумал: если умру, - мне хотелось бы, чтобы с моим телом кто-то поступил так же, как мы с мертвым игроком.

Насыпь понемногу истончилась, и скоро рельсы побежали по земле, лишь слегка присыпанной гравием.

-Сегодня ночью ты разговаривал во сне,- сказала Марина, тяжело дыша от ходьбы,- Звал какую-то Анюту. Кто это?

-Анюта? Никто.

Мне стало не по себе. Надо же, и не догадывался, что разговариваю во сне.

- Она - игрок?

Где-то в высоте запел ветер.

-Чего молчишь, Андрей?

-Анюта – это всполох,- признался я.

-А, понятно, – протянула девушка и замолчала. Я не ожидал, что она так легко отстанет - почему-то стало досадно.

       Когда за поворотом железной дороги перед нами возник занесенный снегом город, уютно разлегшийся на дне широкой долины, дыхание у меня перехватило.

-Калуга, - сказала Марина, вытирая рукавом вспотевшее лицо.

Отсюда, с возвышенности, город казался пирогом, разрезанным на две части широкой рекой. Виднелись припорошенные снегом развалины домов, большие ямы с зеленой водой, поставленные на дыбы машины.

       -Пошли,- бросила Марина, поправляя на плече лямку автомата. - Может, к ночи дойдем.

Она двинулась вперед, стуча подметками по шпалам. Я остался на месте: город внушил мне, нет, не страх, а некоторую нерешительность. Чем-то грозным веяло из долины.

-Ты идешь?

      Я догнал девушку.

-Слушай, может, нам не стоит туда соваться?

-Почему? Ночлега нам не найти, а спать на дереве ну совсем неохота.

      Марина улыбнулась, сверкнув мокрыми зубами.

Глядя на нее, я решился: Калуга так Калуга.

Мы вошли в город, когда сумерки вонзили в воздух морозную хрусткость. На улицах ни души. Пустые глазницы окон.

-Красивый, наверное, был город,- сказала Марина. - Посмотри, какое интересное здание.

Я взглянул на каменных ангелов, целящихся в нас из луков. Огляделся настороженно.

-Э-ге-гей!

-Что ты творишь? - накинулся я на девушку.

-Да не бойся, - беззаботно отозвалась она. - Здесь никого нет. Ого, посмотри, троллейбус!

Марина исчезла в разинутой гармошке дверей, и через секунду из чрева машины послышался ее испуганный       вскрик. Сдернув с плеча автомат, я поспешил к ней.

Марина, бледная, стояла посреди салона. Прямо перед ней, оскалив золотые зубы, сидел одетый в кожаную куртку скелет.

Еще с десяток пассажиров мертво таращились на нас из глубины салона.

Я выругался, опуская автомат.

-Извини, Андрей.

-Марина, к чему эта глупость?

-Я же сказала, извини.

Она прошлась по троллейбусу, держась за поручень. Приблизилась к одному из пассажиров:

-Ваш билет?

Скелет щелкнул зубами и предпочел ехать зайцем. Марина засмеялась. Я не выдержал и улыбнулся.

-Андрей, не хочешь одолжить вон у того кожанку?

-Мне своя куртка нравится.

-Я думаю, тебе бы подошла кожа. Ты был бы похож на комиссара.

-На кого?

-Потом расскажу.

Мы вышли из троллейбусa.

Б-ррр! Холодно-то как. Лед, кругом лед. А на небе — звезды, эти странные, маленькие огоньки.

Марина больше не веселилась, задумалась и погрустнела.

Чутьем, вероятно, оставшимся во мне от бывших, я понял причину этой перемены. Там, в троллейбусе, среди прочих пассажиров, ехал в никуда скелет ребенка, и девушка, должно быть, представила ту силу, что смела и этого ребенка, и троллейбус, и людей в нем, и этот город, и еще тысячи городов. Но – что поделать, никто не виноват…

Среди развалин дул колючий ветер, какого не бывает в Джунглях.

       Мы вышли на площадь. Здесь возвышался каменный человек с лысиной и бородкой. Он протянул к нам руку, словно просил чего-то.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

-Ленин, - едва слышно сказала Марина.

-Что?

-Это памятник Ленину. Был такой человек.

-Но зачем памятник?

-Я тебе расскажу … потом,- Марина поежилась. - Давай найдем ночлег, мне холодно.

Ленин смотрел на полуразрушенный дом из красного кирпича с множеством окон. Над широким проемом входа - позеленевшая табличка.

- «Администрация города Калуги»,- прочла Марина.

       Мы вошли.

Мне не приходилось бывать в таких местах, и я замер в изумлении.

Просторный зал распадался на несколько коридоров. С высоченного, украшенного лепниной, потолка, свешивались спутанные провода. Наверх вела широкая каменная лестница, укрытая полуистлевшим ковром.

По ковру пробежала крыса.

Мы поднялись по лестнице до самого верха. Здесь тоже бесконечная паутина коридоров.

-Андрей, давай сюда.

И правда, отличная комната для ночлега! Письменный стол, черный и трухлявый, - это дрова. Из стен торчат разноцветные провода, под потолком - разбитая люстра.

За столом на вертящемся кресле сидел хозяин кабинета, брат-близнец пассажиров троллейбуса.

-Вы по какому вопросу?

Это сказала Марина. Засмеялась.

-Наверное, среди бывших он был большим начальником,- она кивнула в сторону скелета, положив на пол рюкзак.

       Я подошел к окну. Над площадью кружился снег, несколько острых снежинок впилось в щеки. Каменный человек насмешливо смотрел на меня.

       Марина распаковала концентрат и, поморщившись, съела щепотку.

-Погоди, я сейчас поймаю крысу.

-Не надо, – испугалась она.

Ясно – пока не готова. Но рано или поздно придется заставить себя есть все, что посылают Джунгли.

Я не настаивал, тем более, что сильно устал и гоняться за крысами мне не хотелось. Но без костра нам будет тяжело - подмораживает. Подойдя к скелету, я отодвинул его в сторону вместе со стулом. Скелет застучал костями и уронил голову, сердито клацнув челюстями.

       Разломать трухлявый стол не составило труда, а вот соорудить костер из его обломков оказалось сложнее.

Клубы сизого дыма устремлялись к потолку, зависали, словно в раздумье, нехотя подтягивались к окну и исчезали где-то за крышей.

Наконец, вспыхнул огонь.

Я сел у костра, и, как и прошлой ночью, стал смотреть на склоненное красивое лицо Марины. Красивое? Никогда не употреблял это слово. Какая, к черту, в Джунглях красота? А вот Марина восхищалась заснеженным лесом… Выходит, красота была и есть, но я не видел ее - не умел видеть?

-Марина?

Девушка подняла голову – она заматывала тряпицей ногу.

-Расскажи о Ленине.

-Интересно? – засмеялась. - Погоди, закончу…

-Как мозоль?

-Намного лучше.

      Она обулась, протянула ноги к огню.

-В книгах бывших не только про Ленина написано. Оказывается, у них было много разных героев, плохих или хороших… Ленин, кстати, скорее плохой, – я так поняла.

-Почему же его вырезали из камня?

-Не знаю,- Марина кашлянула. - Книг бывших осталось мало, да и то они все повреждены огнем и водой. Ты будешь слушать, не перебивая?

-Буду. Рассказывай.

И она рассказала. Но не о Ленине. Замерев, я слушал, что когда-то на месте Джунглей была страна под названием Россия, в которой жили и трудились люди. Им было горько и радостно, холодно и тепло, они голодали и были сыты, воевали и мирились, занимались науками, литературой, искусством, сеяли хлеб и летали к звездам. Не знаю, так ли хорошо рассказывала Марина, или что-то от бывших осталось во мне, но я вдруг увидел Россию – увидел ее всю - величественную, холодную. Ее города, села, ее леса, озера и реки, ее фабрики и заводы. Ее народ.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Не дослушав до конца, я вскочил и подошел к окну. Марина умолкла. Снежные вихри носились над площадью, внизу хлопала сорванная с петель дверь.