Дамы из Грейс-Адье и другие истории - Сюзанна Кларк

Я спокойно дожидался, пока мои кузен закончит ковырять тупым концом хлыста щеки слуги, а Дандо перестанет выть. – Не уверен, – промолвил я, – что когда придет время убивать, сердце мое не дрогнет, но проверить стоит. – Свободной рукой я перевернул страницы дневника, чтобы найти ту, где описывал свой приезд в деревню. Затем отклонился от ствола так далеко, как только мог (что оказалось довольно легко, ибо плющ надежно поддерживал меня), и сотворил над головой Джона Каблука тот удивительный жест, который он некогда проделал над головой старика.

На миг мы оцепенели, словно замерзшие деревья, и потеряли дар речи, словно птицы в чаще и звери в норах. Внезапно Джон Каблук возопил. «Кузен!..»

Это были его последние слова. Пандемониум, который, казалось, знал, что случится в следующее мгновение, встал на дыбы и стряхнул всадника на землю. Конь словно испугался, что мое заклинание захватит и его. Раздался жуткий скрежет – деревья задрожали, птицы с карканьем взмыли в воздух. Казалось, будто целый мир, а не какой-то презренный эльф раскололся надвое. Я посмотрел вниз – Джон Каблук лежал на снегу, разделенный ровно на две половинки.

– Ха! – вскричал я.

– О боже! – воскликнула Дидона. Дандо издал вопль, который описать не берусь, ибо в английских словах не бывает такого количества слогов. Затем Дандо схватил поводья Пандемониума и ускакал вперед со скоростью, на которую только он один был способен.

Смерть Джона Каблука ослабила заклинание, которое он наложил на плющ, и мы с Дидоной без труда распутали ветви. Мы добрались до деревни, и я вернул женщину счастливым родителям, любящему мужу и голодному ребенку. Мои прихожане осыпали меня похвалами, благодарностями, обещаниями помощи, и так далее, и тому подобное. Я устал до смерти, поэтому после краткой речи, в которой советовал им извлечь уроки из моего мужества и самоотверженности, сослался на головную боль и отправился домой.

Одно лишь тревожило меня – я не успел осмотреть тело Джона Каблука. Мне пришло в голову, что если разум обитает в мозгу человека, то внутри эльфа должен располагаться некий орган, отвечающий за волшебство. Действительно, рассеченное тело обладало некоторыми удивительными особенностями. Прилагаю весьма грубую зарисовку и несколько заметок о том, чем эльфийская анатомия отличается от человеческой. Завтра на рассвете непременно отправлюсь в лес, чтобы изучить труп более тщательно.

Декабря 11, 1811 года

Тело исчезло. Наверное, его похитил Дандо. Какая досада – а я так надеялся отослать труп в анатомическую школу мистера Бейли на Грейт-Уиндмил-стрит в Лондоне! Полагаю, усадьбу и прочие владения Джона Каблука унаследует младенец в пустой комнате, что в конце коридора. Возможно, лишившись молока Дидоны в столь нежном возрасте, сын Джона Каблука не вырастет таким же сильным и злобным, как его отец

Я не оставил надежд унаследовать земли отца и когда-нибудь собираюсь объявить о своих притязаниях. Вряд ли сан священника англиканской церкви несовместим с владением обширными землями в Стране Фей – я, во всяком случае, о таком не слыхал.

Декабря 17, 1811 года

Я подло предан преподобным Джоном Маккензи! Меньше всего я мог ожидать подобного коварства со стороны собрата-священника. Оказалось, что он женится на наследнице замка и нескольких сотен миль промозглых шотландских пустошей в Кейтнессе. От всей души надеюсь, что на землях, полученных преподобным Маккензи в качестве приданого, найдутся болотистые участки, и он сгинет в трясине. Вынужден с прискорбием заметить, что обманутые чувства мисс Мэри Макдональд заставили ее обратить свой гнев против меня и Генриетты. Мисс Макдональд убеждает Генриетту, что мне нельзя доверять, и грозится написать миссис Газеркоул и миссис Эдмонд. Генриетта уверяет меня, что ничего не боится, напротив – приближающаяся буря заставляет ее сердце ликовать.

– Ты защитишь меня! – воскликнула она со странно блестящими глазами и горящим от волнения лицом.

– Моя дорогая девочка, – ответил ей я, – вряд ли я это переживу.

Декабря 20, 1811 года

Джордж Холлинсклот только что приходил с запиской, в которой миссис Газеркоул и миссис Эдмонд выражают желание увидеть меня немедленно. В последний раз окидываю комнату любящим взглядом…

ТОМ ВЕТЕР-В-ПОЛЕ, ИЛИ КАК БЫЛ ПОСТРОЕН ВОЛШЕБНЫЙ МОСТ В ТОРСБИ

О дружбе между иудейским врачом XVIII века Давидом Монтефьоре и эльфом Томом Ветер-в-поле сохранилось на удивление много письменных свидетельств. Речь не только о записях и семейном архиве самого Монтефьоре, но и о бесчисленных упоминаниях в письмах, записках и дневниках восемнадцатого – начала девятнадцатого веков. Кажется, что Монтефьоре и Ветер-в-поле встречались со всеми знаменитостями своего времени. Они обсуждали рабство с Босуэллом и Джонсоном, играли в домино с Дидро, выпивали с Ричардом Бринсли Шериданом, а однажды ненароком повстречали самого Томаса Джефферсона в его саду в Монтичелло.[5]

Однако какими бы впечатляющими ни были свидетельства современников, наиболее яркое представление об этой удивительной дружбе дают пьесы, рассказы и песни, ею вдохновленные. И если в начале девятнадцатого века рассказы о похождениях Тома и Давида пользовались громадной известностью как здесь, так и в Малых Королевствах, то во второй половине века в Европе и Америке о них позабыли. Стало модным изображать жителей Страны Фей крохотными беззащитными созданиями. Том Ветер-в-поле – шумный, самодовольный, шести футов росту – никак не подходил под описание существ, которых Артур Конан-Дойль и Чарльз Доджсон надеялись обнаружить в глубине своих садов.

Эта история впервые появилась в «Блеквудском журнале» (Эдинбург, сентябрь 1820 года), затем была перепечатана в «Обозрении Силена» (Малые Королевства, апрель 1821 года). С литературной точки зрения повесть ничем не примечательна и обладает всеми недостатками второсортных произведений начала девятнадцатого века. Однако при внимательном прочтении мы обнаруживаем в ней множество интереснейших сведений о загадочной эльфийской расе и непростых отношениях между эльфами и их отпрысками.

Профессор Джеймс Сазерленд

Центр по изучению сидов Абердинского университета,

октябрь 1999 года

Лондонцы в большинстве своем никогда не задумываются, почему Шу-лейн в Сити мягко изгибается почти на протяжении всей своей длины. Если бы горожане взяли на себя труд (чего никогда не случается) поднять глаза вверх, то заметили бы древнюю стену громадной круглой башни, из-за которой улица и делает изгиб.

Это только одна из множества башен, которые охраняют жилище Тома Ветер-в-поле. Том с юности славился любовью к дальним странствиям. Поэтому, чтобы сделать свои путешествия более комфортными, он построил в разных частях света множество башен. Из одной вы попадали на Шу-лейн, ещё одна занимала островок посередине шотландского озера, третья располагалась посреди унылых красот алжирской пустыни, четвертая – на Улице Высохшей зелени в Малых Королевствах и так далее и тому подобное. Со свойственной ему велеречивостью Том именовал свое необычное жилище «Кастель де тур сан номбр», что означает Замок бесчисленных башен. В 1764 году Давид Монтефьоре сосчитал башни. Их оказалось четырнадцать.

Июньским утром 1780 года Давид постучался в дверь башни на Шу-лейн. Гость поинтересовался у привратника, где Том, и получил ответ, что хозяин изволит находиться в библиотеке.

Проходя темными гулкими коридорами, поднимаясь по громадным лестничным пролетам, Давид приветливо здоровался с обитателями замка. Однако в ответ они только удивленно таращились на него или едва заметно кивали, словно видели Давида впервые. Лицо гостя не поражало ни особенной красотой, ни извращенным уродством, а фигура была самой неприметной. Более того, в лице Давида не читалось ни испепеляющего презрения, ни неотразимого обаяния, а только добрый нрав и готовность любить ближнего. Обитатели Кастель де тур сан номбр недоумевали, чего ради гость нацепил на лицо такое непонятное выражение. В библиотеке Тома не было, зато там оказались девять эльфийских принцесс. Одним изящным движением девять головок обернулись в сторону гостя. Девять платьев ослепили Давида разными оттенками шелка. Девять изысканных ароматов смешались в воздухе, мешая связно соображать.

Красавицы были внучками Тома Ветер-в-поле. Принцессы Каритас, Беллона, Альба Перфекта, Лакрима и Фламмифера приходились друг другу сестрами, равно как и принцессы Мед Диких Пчел, Горестный Стон над Водой, Поцелуй над Могилой Истинной Любви и Птица в Ладонях.

– Давид бен Израэль! – воскликнула принцесса Каритас. – Как мило, что заглянули! – и красавица подала гостю руку.

– Я помешал вам, ваши высочества, – извинился Давид.

– Вовсе нет, – возразила принцесса Каритас. – Мы писали письма родным. Обычные письма вежливости. Извольте присесть, Давид бен Израэль!