Красавица и ветеран - Кэти Регнери

– Неверно! – проревел Мэддокс Макнаб. – Плохо, что приходится проговаривать это вслух, Кармайкл, но здесь и сейчас суть истории – ты. Наша цель – привлечь интерес читателей. Я читатель. И мне интересно. Или перепиши статью к завтра, или больше со мной не связывайся. – И с этими словами он повесил трубку.

Чувствуя, как кружится голова, Саванна опустила телефон на колени. Вот черт. Она попала в безвыходную ситуацию. А она, черт номер два, ненавидела безвыходные ситуации. Должен быть какой-то другой способ. Интервью с другим человеком, другим солдатом, которому будет о чем рассказать. Но нет. Другая история Мэддокса Макнаба не заинтересует. Он уже зацепился за эту.

Тяжело вздохнув, она откинулась на кровать и уныло уставилась в потолок. Что бы ни происходило между нею и Ашером, оно было слишком трепетным, слишком прекрасным, чтобы использовать их отношения в качестве затравки для газетной статьи. Было низостью даже рассматривать такую возможность. Но ведь она хорошо пишет, разве нет? Так говорили все ее университетские преподаватели, и до своего позорного падения она считалась восходящей звездой «Сэнтинел». Неужели у нее не получится придумать, как угодить Макнабу, не выставляя на всеобщее обозрение самого скрытного мужчину на свете? Должно получиться.

И тут ее осенило. Работая в «Сэнтинел», она порой публиковалась под псевдонимом Кассандра Калхун – в честь матери, Джудит Кассандры Калхун Кармайкл. Что ей мешает сейчас поступить так же? Конечно же, ничего! Она будет Кассандрой, а Ашер… Ашер будет Адамом. Если не упоминать Дэнверс, можно писать, о чем душа пожелает, и прайвеси Ашера будет защищено. Лучше не придумаешь!

***

В пятницу Ашер сам встречал ее у порога. Как только она вошла, он взял ее за руку и привлек к груди. Без ее историй, дразнящих шуток и умопомрачительных поцелуев часы текли медленно, и сейчас он хотел одного: провести с нею максимальное количество времени прежде, чем она снова его оставит.

– Я так соскучилась, – выдохнула она ему в щеку, отчего все его тело напряглось.

– Я тоже.

– Ужасно быть настолько одержимой.

– Согласен.

– Я давно не ощущала себя такой живой.

– И я.

– К черту интервью, – выдохнула она. – Идем обниматься.

И он узрел звезды. В буквальном смысле этого слова. Звезды. Неужели все это правда? Прекрасные женщины не появляются на пороге солдат-инвалидов и не делают им подобные предложения.

– Ты инопланетянка? – спросил он.

– Вроде бы нет.

– Нас снимает скрытая камера?

Она огляделась.

– Тут не угадаешь, но вряд ли.

– Кто-то заплатил тебе кучу денег, чтобы ты проделала со мной все эти вещи?

Закусив губу, она сделала вид, что задумалась.

– Не припоминаю, но если мне на счет внезапно свалится миллион долларов, я отдам тебе половину.

– Значит, ты настоящая. Отлично. Ты победила. Идем обниматься.

Они поднялись по лестнице, но на сей раз, оказавшись вверху, свернули не налево, а направо, в западное крыло, где, минуя одну ореховую дверь за другой, дошли по коридору до последней, шестой двери. Там Ашер остановился. Отпустил ее руку и, отступив назад, завладел ее взглядом.

– Моя спальня. Твои правила.

Она усмехнулась и повернула ручку.

– На всякий случай, – произнесла она, остановившись на середине комнаты, пока он закрывал дверь. – Я сказала «обниматься», а не «заниматься сексом».

Его глаза округлились – как всегда, когда она шокировала его до глубины души.

– Просто я хотела ненадолго забрать тебя для себя, – прибавила она тихо.

– Саванна, с моей стороны было бы слишком самонадеянно даже предположить, что у нас будет секс.

Она заправила каштановую прядку за ухо, и у него дернулись пальцы, вспоминая мягкость ее волос. Его нос вспомнил, что они пахли лимонами. Его тело вспомнило, что они находятся на голове, которая находится на теле, на котором в свою очередь находятся самые роскошные груди из всех, какие он был удостоен чести ласкать. Перед его брюк вновь начал натягиваться. Он быстро сел на кровать и положил ногу на колено.

Саванна оглядела его комнату.

– О.

Она подошла к комоду и взяла в руки фотографию, снятую летом, когда ему исполнилось шестнадцать. Последнюю фотографию, на которой он был с родителями. Провела кончиками пальцев по стеклу и повернулась к нему лицом.

– О, Ашер.

Ну разумеется. Она ведь не знала, какой была его внешность до взрыва. Что ж, теперь она знает, каким он был. И понимает, насколько все плохо. Он отвернулся, приготовившись проводить ее обратно в безопасное пространство своего кабинета, где они сядут на расстоянии друг от друга, а он – пока его сердце будет чахнуть и умирать в груди – начнет рассказывать ей о том, как служил в армии.

Когда Ашер поднял голову, она смотрела на него со слезами в глазах, и он внутренне сжался.

– Это твои родители.

Он не мог говорить.

– Это ты со своими родителями.

Он кивнул.

– Не представляю, как сильно ты, должно быть, по ним скучаешь.

Она бережно поставила серебряную рамку на место и, подойдя к постели, села с ним рядом.

Он повернулся к ней.

– Саванна… – начал было, собираясь предложить вернуться в кабинет, чтобы избавить ее от необходимости сочинять оправдания – из доброты или из ложного чувства, будто она что-то ему должна.

– Ашер. – Она положила руку ему на грудь и подтолкнула, укладывая его на кровать, а после устроилась рядом. – Поцелуй меня.

Благодаря бога за очередную отсрочку, он перекатился на нее и, опершись на локти, с яростной нежностью накрыл ее щеку ладонью.

– Ты пугаешь меня.

Она улыбнулась и заерзала под ним, прижимаясь бедрами к его бедрам.

– Я безобидна.

– Ты смертельно опасна.

– Я жду.

И тогда его губы прильнули к ее губам, и ей не пришлось больше ждать.

***

Кончиками пальцев Саванна исследовала тугие мышцы его спины, пока он целовал ее, отвоевывая обратно территорию, которую захватил в среду, и она вздохнула ему в рот – от радости, что они опять вместе, что все испытанное ею той ночью нахлынуло снова совершенным потоком жара, страсти и счастья.

Боже, что с нею творится? Она захотела Ашера Ли. Она больше не могла переступить порог его дома без того, чтобы сразу же не потребовать его поцелуев, его тела, прижатого к ее телу, его языка, ласкающего, омывающего, засасывающего ее язык. Она теряла перспективу. И, вероятно, вела себя глупо.

Но в данный момент, под восхитительным весом его тела, это не имело ровным счетом никакого значения. Ничто не имело значения, кроме желания быть с ним и использовать каждую секунду по максимуму. Она спустилась ладонями к его талии и, вытащив из-за пояса рубашку, потянула ее вместе с нижней вверх, пока под ее пальцами не оказалась его обнаженная, тугая, горячая кожа. Ашер оторвался от ее рта, но только затем, чтобы, взявшись сзади за обе рубашки, стянуть их через голову, после чего он вновь нашел ее губы и, перекатив ее на бок, проник ладонью под ее футболку.