Сказки Гамаюн - Светлана Гамаюнова

– Лотта, прекрати себя есть. Предвестник ещё не пришел. Я даже догадываюсь, кто это будет. Он приходит редко, но уж больно у Вас интересная компания. Так и быть, мы завтра полетим назад, раз ты так волнуешься, но поверь, время еще есть. Думаю, я смогу помочь Собирателю грехов. Я постараюсь пристроиться в хвост Дикой Охоты, после Дерева Мироздания Велес направляется в Навь и пролетает над рекой Смородиной. Велес ко мне благоволит, и когда он промчится возле Дерева, я заберу Собирателя и отвезу его к реке Смородине. Только нужно, чтобы кто-то ещё с ним полетел. Ты исключаешься, потому что явно нужна возле Дерева. Может, кто из принцев согласится, но это очень опасно. Река Смородина не просто река, она отделяет Явь от Нави. А Навь – место, где не только обитают умершие, там живут идеи рождённые и не рождённые, идеи преждевременно умершие, и происходит что-то, что определяет будущее нашего мира. Я Ветер, сущность, приносящая удачу, а не философ и не Бог, я не могу прикасаться к воде Смородины, мне не позволительно, но люди – заметь, смелые люди, – могут это сделать. Правда, на это редко кто решается. Раньше герои такое могли совершить. А вот сейчас где взять героев?

– Спасибо, Лаки, ты настоящий друг, – сказала я с ударением на слово друг, вот только почему Ветер побледнел, закусил губу и отвернулся?

Дальше мы шли молча. Было грустно, как будто у нас что-то украли. Украли то, что мы и в руках-то не держали, но всё равно что-то очень важное для нас.

Несмотря на чудеса вокруг, этот день у нас с Лаки не задался. Мы старались не смотреть друг на друга и больше молчали. Я рассеянно рассматривала диковинные деревья, цветы, животных, а Лаки смотрел в песок под ногами и хмурился. Потом вообще куда-то улетел, сказал, что дела, и прилетел только к вечеру с едой.

– Лотта, не хмурься, надежда умирает последней.

К чему это он сказал, не поняла.

Утром я собрала все свои сокровища: ракушки, кокосовые орехи, жемчужины и золото. Мы решили лететь домой. Вдруг они там голодные без меня, зайцев-то никто не ловит, может, скучают – придумывала я себе причину быстрейшего возвращения в приют.

– Лотта, сегодня мы летим и смотрим Великие горы Каф. Шубу не забудь, высоко в горах будет холодно.

Горы становились всё выше, и всё выше поднимались наши кони. Становилось ужасно холодно. Я с головой спряталась в шубу, она тёплая, но холод пронизывал меня насквозь.

– Лаки, я замерзаю, – прошептала я тихо. – Как ты не мерзнешь, ты же даже без шапки?

Ветер улыбнулся и хохотнул:

– Я же горячий парень, извини, не подумал сразу. Буду греть.

Он легко подхватил меня, распахнул свой плащ, стащил шубу и прижал к себе. Он был тёплый, как печка, и такой родной.

– Маленькая моя, какое счастье, что я познакомился с тобой, вот только быть с тобой всегда, вероятно, не суждено. Так надо, и так должно быть, – и крепче прижал меня к себе.

Слезы, взявшиеся совершено непонятно откуда, тихо капали на рубашку Лаки.

– Все будет хорошо, – сказал Лаки, но явно в это не верил.

Горы – холодные, величественные и равнодушные во всему – искрились на солнце. Вечные, как океан. Равнодушные, как Вечность. Я отвернулась и спрятала лицо у Ветра на груди. С грохотом сорвалась лавина и понесла невероятные массы снега, сметая всё на своем пути. Сметая надежды на любовь, вернее, зыбкую надежду на неё. Как больно, Макошь. Почему?

«Боль проходит, а жизнь продолжается», – вдруг услышала я в голове голос Макоши.

– А если я не хочу дружбы?

– А ты вспомни встречу – и передо мной появился образ Гадалки и наш разговор и мое решение

– Смотри, а вот карта выбора. Направо пойдешь – богатство найдешь. Налево пойдешь – друзей найдешь. Прямо пойдешь – любовь найдешь.

– Нет, любви мне пока не надо, я и себя-то не люблю, как могу кого-то полюбить? Пойду-ка я налево, интересно ведь, как это – друзья.

– Трудно поверить, Лотта, но мы не всесильны, ты ведь просила у Судьбы – Гадалки сначала друзей найти – нашла. Благодари.

Мы летели дальше, а грохот лавины оставался позади. Боль потихоньку отпускала сердце и таяла, как снежинки на щеках.

Потом была ночь и опять утро, горы остались позади, и мы опять летели над такими родными равнинами, покрытыми снегом, потом появились леса, и я обрадовалась дубкам и березкам, как родным, а вечером мы были в приюте.

Кони опустились посреди двора, и я выпала из саней. Устала, засиделась. Потопала ногами. Почему никто не встречает? И тут дверь распахнулась, и оттуда сломя голову первыми выскочили принцы и бросились ко мне.

– Лотта, – только и сказал Карен и бросился вперед, обнял, поднял в воздух, – ты вернулась! Ты вернулась! С тобой всё нормально? Он хорошо с тобой обращался? Не обижал? – пристальный взгляд на меня и очень неодобрительный на Лаки.

– Не волнуйся, Хи, все нормально. Ветер замечательный, я столько всего увидела и даже денег привезла, заработала.

Хи поменялся в лице. На лице появилось брезгливое выражение.

– Чем заработала? Тебе заплатили за что?

– За мою работу, – не поняла я.

Тут встрял Ветер, который тоже поменялся в лице.

– Если у тебя, Карен, идиотские мысли в голове, то я вызову тебя на дуэль. Лотта – лучшая девушка, которую я встречал, а ты – ты просто недоумок.

Ветер и принцы стояли друг против друга и пожирали друг друга негодующими взглядами.

– Ну-ну, молодые люди, успокойтесь, – вмешалась в непонятную для меня ситуацию Клевенс. – Лотта, Ветер, заходите – налетались, устали, наверное. Ужин готов. Так хочется услышать рассказы о далеких краях. Никто ведь из нас там не был.

Я кинулась на шею Клевенс.

– Ты не представляешь, как там было здорово, необычно, я видела океан, горы, вулкан, мы нашли клад, и я помогла выиграть в гонке. Я привезла вам всем подарки и очень скучала, и переживала за вас. Столько всего произошло, даже не знаю, с чего начать. Но что это я всё про себя, а вы как? У вас всё в порядке?

– В порядке, Лотта, в порядке, заходи. Ветер, заходи.

Хмурый Ветер, вызывающе и сердито посмотрел на принцев и сказал:

– Мне надо лететь. Если кто её обидит – голову оторву.

Он вынул мои вещи и поставил на снег.

– Не забудь их, Лотта. Я скоро залечу. Всего тебе хорошего.

Развернулся, вскочил в сани и умчался прочь.

– Клевенс, – недоуменно спросила я и перевела взгляд на принцев. – Что это было?

– Не переживай, Лотта, это называется «мужские игры на свежем воздухе», со временем у них это проходит, когда мудреют, вернее, если мудреют. Пойдем в дом.

И укоризненно глянула на принцев.

– Не ожидала от вас. Стоит извиниться и перед Лоттой, и перед Ветром.

Вскоре, умытая и переодетая, я сидела за столом и показывала свои сокровища. Девушкам я подарила камешки. Они пришли в тихий восторг и ахали, вертя их в руках. Даже Фрости улыбнулась.

– Синий красивый. Как птица счастья.

Ракушки тоже привели всех в восторг. Таких даже во дворце у принцев не было, только Богуслав подобные видел, когда плавал.

Потом мы пили молочко из кокосов, ели их мякоть, и я рассказывала до самой ночи про Бриза, лавину, дельфинов, летающих рыб, лаву, новый остров, поиски клада.

– Девочке пора спать, – прервал меня Сказитель и погладил по голове. – Она устала от впечатлений. Вон как её сказка разворачивается. Чудесная сказка будет, Лотта, я это чувствую. А теперь спать, – и улыбнулся.

Несколько последующих дней прошли, как и перед моим путешествием, только отношения с принцами были какие-то натянутые, и я не понимала, почему. Что-то не так, но что – непонятно. Всем и подарки, и рассказ понравился, а эти сидели хмурые и ни слова не сказали – интересно им меня слушать или нет. Буркнули спасибо – и все. Не понимаю, может, со временем само прояснится. Мало ли что у них случилось.

Предвестник, или приход Ветра Перемен

На улице холодало, снег становился всё глубже, доставать зайцев становилось всё труднее, а главное, я не знала, как нам по таким сугробам идти к Перекрестку. И тут я вспомнила: у Микулишны были такие своеобразные снегоступы, сплетенные из веток ивы. Она их зимой надевала, когда в деревню ходила. Надо будет сделать.

Мы с Богуславом пошли к речке и нарезали кучу веток. Хотя они были немного хрупкими, вполне подошли нам, а для прочности мы связывали их веревочками. Все были при деле, плели снегоступы и ждали предвестника. И он появился.

На улице мело, и мы радовались, что дома тепло. Клевенс вышивала салфетки и говорила, что ей надо спешить, а то вдруг не успеет вышить до похода на Перехлестье, а салфетки с собой надо взять. Сказитель рассказывал истории про богов, героев, просто людей, я доплетала снегоступы. Время близилось к ужину.

Кажется, дверь даже не открылась, а может, мы не заметили, как она открылась, но на пороге стоял парнишка лет десяти, курчавый, с озорными глазами.

– Приветствую, – сказал он, – что смотрите удивленно, как будто не ждали? Кто тут ждет предвестника?