Записки кельды (СИ) - "Саламандра и Дракон"

У следаков синхронно вытянулись лица.

— То есть, вы хотите сказать…

— Я хочу сказать, что из одиннадцати беглых бандитов осталось двое живых. Они переведены в зависимое состояние. Остальные убиты. Разными способами.

— А… а разве это… не самосуд?.. — подала голос репортёрша.

Я посмотрела на неё очень внимательно.

— Когда вас будут насиловать и резать лицо — подумайте над этим.

Девица поперхнулась и заглохла. Оператор — молодец. Всё успел снять — и меня, и следаков (со спины, конечно, мало ли что), и напарницу свою, и панораму, и прибавляющуюся толпу.

Рядом плакала и громко сморкалась в аккуратный носовой платочек тётенька из фургончика МФЦ:

— Извините, а вы имён погибших ребят не знаете? Надо же хотя бы родственникам сообщить…

— Вы меня, должно быть, неверно поняли. Со стороны нормальных людей погибших нет. Всем пострадавшим оказана медицинская и психологическая помощь. На момент нашего отбытия они были вполне здоровы. Впрочем, с двоими из пострадавших вы можете пообщаться лично, они пришли с нами.

— Одну минуту, девушка, — следователь решительно привлёк моё внимание; его помощник строчил в папке, как сумасшедший, — А зависимое состояние — это как?

— Это значит, что преступники принесли рабскую клятву. Теперь они — рабы. У них больше нет своей воли. Точнее, она ограничена рамками, которые ставит рабу хозяин.

Следак, по-моему, завис.

Муж подошёл ко мне. Время. Я встала и обратилась к камере; оператор — красавчик — и тут смотрит, куда надо:

— Послушайте все! Мы, Владимир и Ольга, обращаемся к каждому человеку, кто задумывается о Новой Земле. Если вы готовы к новой жизни, но боитесь оказаться в одиночестве против таких вот уродов — мы готовы принять вас в наше поселение.

Вова положил мне руку на плечо и продолжил:

— Каждый, кто принесёт клятву верности, получит нашу защиту и покровительство. И каждый, кто захочет грабить, убивать, насильничать и мошенничать против наших людей — получит по заслугам.

— Вы имеете в виду, что… — смотри ты, оклемалась репортёрша!

— Я имею в виду, — прорычал муж, наклоняясь вперёд, — Что убью любого, кто будет посягать на жизнь и имущество людей, находящихся на моей земле, — выдернул из рук подбежавших зэков мешки и швырнул их через стол. Новую силушку малехо не рассчитал — мешки взлетели метров на пять вверх и тяжело упали в цент пустой площадки с той стороны. Один из мешков при ударе об землю лопнул, и по асфальту покатились окровавленные головы. Репортёрша громко и немузыкально завизжала.

Следак, наоборот, разморозился:

— А ваша земля — она где?

— Где живу я и мои люди — там моя земля! Всё! — Вова развернулся и ушёл.

Следователь понял, что разговаривать буду снова я, и кивнул на головы, которые азартно фотографировала публика (а репортёр метался, стараясь успеть крупно выхватить самые удачные планы):

— А это, я так понимаю, для опознания?

— Ну, да. Там ещё руки. Вы смотри́те, чтоб их на сувениры не расхватали, — помощник испуганно встрепенулся, я несколько безумно засмеялась; да уж, день сегодня нервный, вечером чай с валерьянкой попью, — Ребята, я и правда уже волнуюсь: время у нас один к четырём, если вы забыли. Девушек мы не взяли — ни к чему им весь этот ужас заново переживать. Но пришёл Марк, старший их группы, и Степан — тот мужик, которому голову проломили. Можете так же поговорить с оставшимися зэками. Ой, блин…

— В чём дело? — строчащий помощник, макушку которого я имела счастье лицезреть, оказывается, тоже был говорящий.

— Да у одного язык отрезан, — да, дико звучит, наверное; я пояснила, — Хамил сильно. Ладно, чего не сделаешь ради хороших людей… Эй… Хомяк, иди сюда! Покажи господам следователям язык.

Следаки поморщились, но — видали и не такое, как говорится.

— Стой смирно!

Пришлось закрыть глаза, чтобы сосредоточиться на внутреннем плане. Так. Получилось с глазом — должно и с языком…

Вроде, всё…

— Говори.

Хомяк судорожно ощупал лицо, рот и вдруг завалился на колени:

— Хозяйка!.. Спасибо, хозяйка!.. Век буду бога молить!

Похоже, всех впечатлило.

— Ты сильно-то не усердствуй. Птица! Слушай сюда тоже. Вот господа следователи, — я ткнула в сидящих пальцем, — Расскажете им всё как было — не врать! Будете врать — скрючит посильнее, чем в лесу, ясно?! — оба судорожно закивали и затряслись, — Вернётесь с Марком и Степаном, слушаться их, как меня.

— Да, хозяйка.

— Слушаю, хозяйка.

Я помаячила поджидающим за рамкой портала Марку и Степану.

— Ребята, вы тут на вопросы поотвечайте, а мы с Вовой побежим назад, времени уже куча прошла, я волнуюсь. И вы — постарайтесь больше получаса не задерживаться. В крайнем случае — шлёте всех лесом. Мы вас ждём.

Оба согласно кивнули и уселись на лавки напротив следователей.

Вроде, всё. Напоследок я хотела найти в толпе Галю с Кириллом — и практически воткнулась взглядом в камеру. Стрельнула мысль.

— Для всех, кто хочет присоединиться к нашему поселению — каждую субботу в девять утра в земли Белого ворона будет выходить сопровождение. Если вы хотите прежде узнать подробности — подойдите в субботу к восьми ноль-ноль, и вас проконсультируют. Всё.

— Девушка, на секунду, пожалуйста! — следователь замахал мне рукой.

— Да?

— Распишитесь, пожалуйста! — в чёрной папке была тщательно и довольно точно записана вся наша эпопея с бандитами. На удивление мелкий и при этом разборчивый почерк (не преминула похвалить, доброе слово и кошке приятно). Всё верно, чего бы и не подписаться? На секунду задумалась, и под пометкой с Иркутской датой подписала:

«08 дня 02 месяца 01 года по летосчислению Новой Земли

Писано у Иркутского портала,

с моих слов изложено верно,

кельда земель Белого ворона,

Ольга Воронова»

Размашистая подпись

Раньше всегда расписывалась просто, фамилией. Новый мир, новые правила. Почему бы и не добавить немного выпендрёжа?

— Держите! Всего доброго!

— И вам тоже, — на автомате произнёс следователь, разглядывая мою писанину и понимая, что это дело будет сложно оформлять.

Я, наконец, увидела в толпе Галю с Кирей, кивнула им и ушла.

ОН СКАЗАЛ: «ПОЕХАЛИ» — ОН МАХНУЛ РУКОЙ…

К моему удивлению, маленький лагерь оказался свёрнут, Димка, Пашка и Света заканчивали паковать рюкзаки, а значительная часть скарба лежала на связанной из осинок, покрытой ковровыми дорожками широкой волокуше.

— Фига вы даёте!

Света, сдувая со лба непослушную прядь, воевала с толстым свитером, не желавшим влезать в рюкзак:

— Мы тут уже знаешь как насиделись — сил нет! Тут ещё какие-то две придурошные бабы повадились. Зачем они вообще сюда перешли — непонятно. Предложила им с нами пойти — не хотят. Слишком далеко, видите ли, от цивилизации. Приходят, ноют о своей трагической судьбе и всё время что-нибудь клянчат. ЗадолБАЛИ! — свитер сдался и впихнулся, Света вытянула из кармашка мои часики, — Держи, кстати. А мне, Оля, хочется уже куда-то приткнуться. Я, честно говоря, уже хотела бросить всё и налегке идти. Потом бы вернулись. Кому этот старый хлам нужен, правда? А Володя предложил такую конструкцию… — Вова усмехнулся, заканчивая городить «сбрую» из верёвок, сложенных в несколько слоёв, влез в неё и скомандовал:

— Всё, поехали!

Я тут красиво пришила песню, но на самом деле рукой Вовка не махал, а просто пошагал вперёд, как партия (наш рулевой). Мы со Светой пристроились сзади. Мало ли, отвяжется что да свалится — возвращайся потом, ищи.

— Если устанете — скажете, вас тоже посадим! — крикнул Вова через плечо.

— Хорошо! — пискнула я, а Света доверительно продолжила:

— Знаешь, у меня от этого сидения — целый месяц — кажись, крыша поехала.

— Чё придумываешь-то?

— Серьёзно. Дней пять уже периодически кажется, что кто-то следит за нами, — я непроизвольно бросила взгляд назад, — Оглядываюсь — никого. Но чувство… неуютное. И ещё — запах.