Демоны да Винчи - Джулия Бьянки

Пока Везарио изводился, мерял шагами комнату, Леонардо устроился у его конторки, подтянул к себе пачку бумаги и принялся рисовать вереницы человеческих физиономий — гротескных носов, впалых щек, шрамов, скрюченных пальцев, истрепанного барахла, сквозь которое выпирают локти. Уродство для художника не менее притягательно, чем красота, а бедность обнажает самую суть человеческой природы. Он мог часами переносить человеческое убожество на бумагу и нехотя оторвался от рисунка, подошел к телу и ощупал шею убиенного чуткими пальцами.

Нет, эта смерть не была случайной. В этом Везарио прав, но ошибается в другом: ненависть, зависть, месть и прочие человеческие эмоции принуждают человека действовать необдуманно, повинуясь порыву, но убийца Урбино руководствовался холодным расчетом. Они — все трое — оказались в монастыре Святой Марии не случайно — юношу привел туда чей-то совет, а их самих — странный след, обнаруженный в подземелье. Не припомнит ли Везарио низкорослых или горбунов среди нищих?

Фармацевт только руками развел — ему не пришло в голову разглядывать эту голоштанную публику. Одно можно утверждать с уверенностью: мальчишку задушил человек с крепкими руками, среди недомерков и уродцев тоже встречаются силачи, но Господень промысел незыблем: сильные руки означают крупные ладони и пальцы. У людей с крупными руками и стопы имеют большой размер. Но следы, которые они обнаружили в подземелье, были совсем крохотные…

Везарио поперхнулся криком на полуслове — его шею сдавили удавкой.

— Какой демон в тебя вселился, Лео?! — Везарио откашлялся и потер шею. — Едва не удавил меня до смерти!

— Всего лишь хотел убедиться в твоей правоте, — Леонардо ухватил приятеля за подбородок, запрокинул его голову вверх и внимательно осмотрел след от удавки. — Цепь тащили вверх, характерный след указывает именно на это. Выходит, мальчишку задушил человек высокого роста. Во всяком случае, он был выше, чем Урбино. Пожалуй, одного роста со мной…

— Нашел время устраивать опыты. Без них ясно, что убийца был твоего роста и комплекции — один в один, с той лишь разницей, что он — очень неглупый человек. Если бы ты имел хоть малую толику его разума, то думал бы, как избавиться от проклятущего трупа! У меня нет намеренья делить с ним комнаты целую вечность.

— Хорошо. Давай поступим, как учил синьор капитан, — Леонардо опустил руку в кошель и аккуратным столбиком выставил на столешницу четыре флорина — богатство, накопленное за дни карнавала. — Полагаешь, нам хватит этих денег, чтобы купить гроб, нанять копачей и заказать заупокойную мессу? У меня больше нет ни единого медяка.

— Ну, Лео, зачем быть таким пессимистом. Может, и не дойдет до гроба с могильщиками? Если нам повезет, тело этого поганца найдут нескоро. Надо просто замотать его в холстину, привязать пару камней и вышвырнем в реку…

— Ха! Когда я помянул капитана, то полагался на другой его совет. Нам следует спрятать тело на кладбище, прямо в могиле.

— Предлагаешь тащить его среди ночи на кладбище? Нас точно застукает стража.

— Нет. Живописцу не пристало самолично копаться в земле, как кроту или каторжнику. Кто озирается, прячется, бежит, тот рискует быть пойманным, а кто действует открыто — не вызывает подозрений. Таков главный закон всех мошенников, это ты знаешь лучше моего, синьор Лис. Давай оплатим похороны бедняжки Джованни, наймем могильщиков, закажем мессу. Ведь мы не еретики или безбожники! Я даже готов вытесать для бедняги мраморное надгробье. Мы спрячем второе тело в мой ящик для инструментов и отвезем на кладбище, а там подложим второго брата в гроб к первому и похороним вместе.

— Как трогательно. Безвинно убиенные будут лежать вместе, словно в материнской утробе, — расчувствовался Везарио. — Ты действительно гений, Леонардо!

Во всей Флоренции нет места более располагающего к размышлениям, чем городское кладбище. Кажется, даже ветер здесь утихает из уважения к могилам, цветы и травы робко склоняются, а утренняя роса наполняет складки и трещины надгробий как небесные слезы. Рассветное солнце окрашивает ланиты мраморных изваяний розовым, безуспешно пытаясь вдохнуть в эти прекрасные созданья жизнь. Подростком Леонардо много раз прибегал сюда и сидел, затаившись, среди могил: рассказывают, если прийти пораньше и вести себя тихо, то непременно увидишь, как по стене базилики ползет тень святого Мина, прозванного Флорентийским [29]: медленно перемещается, удерживая собственную отрубленную голову в вытянутых руках.

Он наблюдал за игрой теней на стене базилики, но так и смог не решить, которую отбрасывает невидимый призрак святого. Профессиональным могильщикам повезло больше: каждый из кладбищенских землекопов мог за стаканчиком доброго вина рассказать не одну леденящую кровь историю. Например, про старикашку, очнувшегося и пробившего крышку гроба кулаком — натурально обычным кулаком, как у нас с вами, синьор! — когда его могилу уже начали засыпать землей, или насчет одичавшей девицы, которая, вырвавшись из склепа, едва не загрызла смотрителя кладбища — один Господь ведает, кто и почему ее запер в том склепе, синьор! — Под такие разговоры дело двигалось быстрее, но все равно установить надгробье за день не вышло. Леонардо договорился с помощниками выехать завтра пораньше, чтобы успеть все закончить до полуденного зноя, и уже хотел отпустить повозку и возвращаться в город пешком, чтобы проветриться от тяжелых мыслей, но замер на месте: по стене базилики ползла бесконечная черная тень. Человеческая фигура, сжимавшая в руках круглый предмет, очень похожий на голову…

Артельщик землекопов шумно сглотнул и перекрестился. Тень последовала его примеру, воздела руку и произвела движение, сходное с крестным знамением. Границы реальности вокруг него становились зыбкими, а мир, где властвуют демоны, затягивал его подобно речному водовороту. Леонардо зажмурился и отвернулся от стены, чтобы избавить себя от видения, и прижал ладонь к могильному камню, как будто ощущение шершавой, разогретой солнцем поверхности могло спасти его разум.

Но рядом деликатно кашлянули, и ему пришлось открыть глаза. Прямо перед ним стоял капитан Дель Сарто и с виноватым видом вертел в руках стальной шлем — тень на стене вытянулась еще больше, но старательно повторяла все движения бравого стражника. Сердце Леонардо умерило свой бег — иметь дело с живым человеком куда приятнее, чем с призраком, даже если такая встреча грозит возвращением в застенок. Он бросил взгляд на свежую могилу и покрепче обвязал свой ящик с инструментами — поместительный и длинный, как гроб. Если капитан заметит, что ящик практически пуст, то мигом заподозрит неладное…