Красивая, богатая, мертвая… - Анна Данилова

– Там еще фонарь уличный, и хорошо видно… Не знаю, как это у меня выпало из головы… Может, это и есть ваша девушка, которую вы ждали? Как она была одета?

Янина лишь пожала плечами.

– Эта девушка… Блондинка, худенькая такая… На ней было красивое вечернее платье с кружевами, знаете, гофрированные кружева…

– Да, действительно, фонарь там хорошо светит, – не выдержала Янина, улыбаясь про себя и понимая, почему обо всем этом Зоя не рассказала полицейским или следователю, который ее наверняка допрашивал. Хотела просто взять и утопить своего соседа! Что за люди! Ей не понравилось, как он кричал на Ирину, и она решила, что этих криков уже достаточно, чтобы обвинить молодого человека в убийстве!!!

– Она еще курила на ходу… нервничала, значит. К вам же приходят люди, у которых не все благополучно. Вот и эта девушка нервничала, раз курила на ходу… Да! Вспомнила! Мои слова может подтвердить одна женщина, не знаю ее имени. Она такая полная, покупает молоко у Зябликовых.

– Полная?

– Ну да! Кажется, она нянька, работает в одной семье здесь, у них двое маленьких детей… Ну, у них дом прямо на берегу, возле мостков…

– Да-да, я поняла, о ком вы говорите… Ее зовут Вика, Виктория. Хорошо, я и ее тоже расспрошу.

– Так что в нашей деревне вечером кого только не встретишь…

– И когда это было? И куда эта женщина шла?

И тут Зоя замялась. Зачем-то повернулась к мужу, который молча слушал все то, что говорила жена, как бы спрашивая его разрешения ответить Янине.

– Это было примерно в 22.30. И шла она туда, – она нехотя показала в сторону дома Родионова.

– Так она шла к Родионову?

– Думаю, это была как раз ваша клиентка, она просто искала вас… Я, помнится даже, крикнула ей вслед что-то, мол, кого вы ищете, но потом подумала, что это как-то невежливо, и вернулась в дом.

– Вы потом, позже, эту девушку видели?

– Нет. Не видела.

– А машину?

– Янина, мы ничего больше не видели, – наконец подал голос Михаил Коваленко, полноватый брюнет в спортивных белых брюках и черной тенниске. – Но у нас все окна были открыты, и я слышал звук отъезжающей машины. Возможно, это и была та красная машина, мне из окна не видно, зато я видел, как примерно в это же время отъехало желтое такси.

– Ты, дорогой, не видел красную машину потому, что она стояла впритык к забору Родионова, а такси – на другой стороне.

– Так, может, Ирину убил таксист? А потом принялся за мою девушку? – Для Янины важным было не выдать своего интереса к Родионову. – Господи, в какое страшное время мы живем! Вы уж извините меня, что я отнимаю ваше время… Возможно, моя девушка просто-напросто передумала приезжать ко мне и вместо того, чтобы поехать сюда, отправилась к тому, кто, как ей показалось, чуть было не разрушил ее жизнь… Знаете, у молодых так бывает. Она уже и думать забыла о моем существовании, а мы с ее родителями с ног сбились в ее поисках…

Говоря это, она и сама чуть было не поверила в существование потерявшейся девушки.

– Может, в нашей деревне завелся маньяк? – вдруг озвучила свое предположение Зоя и снова посмотрела на мужа. – Миша, мне кажется, что я повела себя по отношению к нашему соседу не очень-то объективно…

И тут же добавила, обращаясь уже к Янине:

– Знаете, я была уверена, что Ирину убил Родионов, потому что он так кричал на нее, так кричал… что, напрочь забыла о существовании этой красной машины и той женщины. А когда вспомнила, следователь уже уехал. И мне было потом просто стыдно звонить ему… словом, я запуталась, испугалась… решила, что и Дмитрий знает о том, что я все свалила на него… Уж лучше бы я молчала совсем! Просто я не переношу, когда мужчины повышают голос на своих жен! Может, она сама была виновата в том, что довела его, такого интеллигентного с виду человека, до такого состояния…

– Вы не можете вспомнить, что именно кричал Дмитрий?

– Ну, он обзывал ее очень нехорошими словами… Не хочется повторять. Короче, что она гулящая, вы понимаете меня. И она тоже кричала, и тоже обзывалась, еще более ужасными, матерными словами.

– Но что-то конкретно можно было разобрать? Смысл этого скандала?

– Да… Я поняла, что Дмитрий упрекает Ирину в том, что она позволила себе что-то в отношении другого мужчины. Что такая женщина, как она, не имеет права воспитывать его детей. Я даже подумала тогда, что, может, Ирина беременна, ну, раз он о детях говорит.

– Вы сказали следователю, что он угрожал ее убить…

– Да. Но, понимаете, люди, к сожалению, часто бросаются такими фразами. Хотя в большинстве случаев эти слова ничего не значат. Я убью тебя! Такие слова говорят даже мамаши своим детям, играющим в песочнице… Я сама слышала. Что же касается Ирины… Может, мне показалось, но слова про убийство сказала и Ирина… Что-то вроде «убьешь меня так же, как и ее»? Потом она пару раз назвала его убийцей, но я подумала, что это было произнесено иносказательно… Ну, к примеру, если мужчина настаивает на аборте, то его женщина называет этого мужчину убийцей… Словом, наговорили они тогда друг другу… Ах, вот, вспомнила! Она сказала еще что-то про журналиста, что она все расскажет… Но об этом я, кажется, никому не говорила. Знаете, у меня тогда в голове все смешалось, я же решила, что Ирина беременна и что Дмитрий об этом знает и все равно так кричит на нее. Вот и разозлилась на него. А теперь я прямо и не знаю, что мне делать… А, Миша?

– Янина, – обратился Михаил Коваленко к Янине, – вы бы зашли к нам, выпили чаю. Побеседовали бы по-соседски. Знаете, мне и самому как-то не по себе, когда я вспоминаю этот визит следователя и этот наш не совсем объективный на самом деле разговор… Думаю, мы были не только единственными свидетелями, которые дали показания против Дмитрия, но и единственными свидетелями вообще. Как бы мы не погубили его…

Янина, услышав такое от считавшегося высокомерным Коваленко, решила, что задачу свою она выполнила с блеском: мало того что призвала к совести «Коваленков» и даже удостоилась приглашения на чай, так еще и узнала о визите дамы в вечернем туалете…

Глава 19

20 июня 2011 г.

– Добрый день, я звоню по объявлению… – Денис чувствовал себя крайне неуверенно и злился на себя за это.

Мало того что испытывал почему-то чувство вины перед Никитичем (который, между прочим, так и не сдержал свое слово, не познакомил его со своим знакомым из прокуратуры) за то, что решил действовать, не посоветовавшись с ним, так теперь еще и в прямом смысле слова дрожал, разговаривая с человеком, давшим объявление, в котором обращался к возможным свидетелям ДТП. С таким характером ему и в мастерской-то нечего делать. Подумаешь, звонок по объявлению! Он же ничего не украл, никого не убил, чего ему бояться?!

Возможно, конечно, что это объявление дал сам преступник, чтобы выяснить, имеются ли вообще такие свидетели. Но разве этот телефон не говорит об обратном?

– Да, слушаю вас, – услышал он приятный мужской голос.

– А вы кто? То есть кем являетесь для жертвы ДТП?

– Моя фамилия Мирошкин, я следователь прокуратуры. Вы можете найти меня в прокуратуре, по адресу…

И человек продиктовал адрес, который цепкая память Дениса впитала в себя моментально.

Прокуратура! Да он об этом и мечтать не мог! Уж точно это не преступник!

– Хорошо, я приеду. Когда?

– Да прямо сейчас и подъезжайте. Вас как зовут-то?

Денис от этого вопроса прямо вспотел весь. Зачем ему его фамилия, если они и так сейчас встретятся и он покажет ему свой паспорт? Этот Мирошкин мог, конечно, сказать, что работает в прокуратуре, и даже адрес этой самой прокуратуры назвать, но сам при этом никакой он не следователь, а тот самый убийца… И вот сейчас он узнает фамилию Дениса, Денис-лопух приедет в прокуратуру, а там, может, и есть такой следователь Мирошкин, да только никакого отношения к делу не имеет… А преступник, выяснив фамилию свидетеля, разыщет его и убьет! Вот и весь расклад!

– Я представлюсь вам у вас… в кабинете, – произнес, густо краснея от собственной наглости, Денис.

– Хорошо. Я вас жду. – Денису показалось, что парень на другом конце линии усмехнулся.

Никитич обедал в подсобке, когда Денис выкатывал роковые колеса со склада и укладывал их в багажник и на заднее сиденье своей потрепанной, видавшей виды «десятки». В кармане джинсов он хранил, как бесценное сокровище, брильянтовую сережку.

Заглянув к мастеру, крикнул: «Я в пирожковую!» – и, не дождавшись ответа, помчался к машине, сел и, не помня себя от какого-то счастья и волнения одновременно, поехал навстречу неизвестности.

Подойдя к кабинету следователя с табличкой «Мирошкин Сергей Михайлович», Денис замер, вдохнул побольше воздуха и постучал. Не получив ответа и не зная, как себя вести, осторожно открыл дверь. Увидел сидящего за столом молодого человека, русоволосого, с уставшими карими глазами.

– Вы следователь Мирошкин?

– Да. Это я, – следователь поднял на него глаза.