Сапфик - Кэтрин Фишер

Аттия знала, что голоса — внутри, где-то позади музыки.

— Это я, — сказала она. — Это Аттия.

— Там кто-то есть! — Джаред пробежался тонкими пальцами по кнопкам, что-то торопливо нажал. — Вот. Вот! Слышишь?

И вдруг затрещал голос. Так громко, что Клодия поморщилась, и Джаред убавил звук.

— Это я. Это Аттия.

— Мы её нашли! — хриплым от радости голосом воскликнул Джаред. — Аттия, это Джаред! Джаред Сапиенс. Ответь, если слышишь меня.

Молчание, треск помех. А потом — снова её голос, искажённый, но различимый:

— Это и правда вы?

Джаред взглянул на Клодию, и радость его увяла. Ученица стояла как громом поражённая, словно этот девичий голос вернул её в мрачные воспоминания о времени, проведённом в Тюрьме.

— Здесь я и Клодия, — спокойно сказал Джаред. — У тебя всё в порядке, Аттия? Всё благополучно?

Треск. Следом — другой голос, острый, как удар клинка:

— А где Финн?

— Кейро? — медленно выдохнула Клодия.

— А кто же ещё, чёрт возьми? Где он, Клодия? Где наш принц? Ты там, братец?! Ты меня слышишь? Ты знаешь, что я собираюсь сломать твою чёртову шею?

— Его здесь нет.

Клодия придвинулась к экрану, по которому бежала беспорядочная рябь. Джаред подкрутил настройки.

— Вот.

Клодия увидела Кейро. Он ничуть не изменился — те же длинные волосы, стянутые на затылке, кричащая куртка и кинжалы на поясе. В глазах его пылала неистовая ярость. Должно быть, он тоже увидел собеседницу, потому что его лицо исказила презрительная гримаса.

— Всё щеголяешь в шелках и атласе?

За его спиной она разглядела очертания какого-то захламлённого помещения. И Аттию. Их взгляды встретились.

— Послушайте, вы не встречали там моего отца?

Кейро присвистнул.

— Значит, это правда? Он Внутри?

— Да, — чуть слышно ответила Клодия. — Он забрал с собой оба Ключа, но у него их отняла Тюрьма. У Инкарцерона появился безумный план… Он хочет построить…

— Ага, мы знаем. Тело, — наслаждаясь их изумлением, перебил Кейро, но Аттия выхватила у него шкатулку и спросила:

— У Финна всё хорошо? Что у вас там происходит?

— Смотритель разрушил Портал, — поспешно ответил Джаред, словно чувствуя, что время почти истекло. — Я пытаюсь его починить, но… Мы пока не можем вытащить вас оттуда.

— Значит…

— Не перебивай! Помочь вам может только Смотритель. Постарайтесь его найти. Через какой предмет вы нас видите?

— Через музыкальную шкатулку.

— Держите её при себе. Я мог бы…

— Да, но что с Финном?! — закричала побелевшая от беспокойства Аттия. — Где Финн?

Детская вдруг закачалась; Кейро завопил в тревоге:

— Что это?!

Аттия огляделась. Казалось, ткани мира истончаются на глазах. Её охватил страх — вот сейчас она провалится куда-то вниз, в вечную тьму, как Сапфик. А потом грязный ковёр у неё под ногами затвердел, и послышался голос Кейро:

— Должно быть, Тюрьма бесится. Нам нужно идти.

— Клодия! — Аттия потрясла шкатулку, но увидела в зеркале только себя. — Ты ещё здесь?

Голоса, спор. Шум, движение, звук открывающейся двери. А потом:

— Аттия. Это Финн.

И тут она увидела его.

Слова застряли в горле. Она так много хотела ему сказать…

— Финн? — с трудом выдавила она.

— Как вы? Кейро, ты здесь?

Кейро стоял у неё за спиной. Когда он заговорил, в голосе его звучала угрюмая насмешка.

— Ну-ну, — процедил он. — Вы только посмотрите на этого красавчика!

14

Кем стали мы — никто из нас уже не знает.

Финн и Кейро пристально смотрели друг на друга.

Годы, проведённые с названым братом, не прошли для Финна даром — он сразу понял, что Кейро еле сдерживает ярость. Под внимательными взглядами Клодии и Джареда Финн устало потёр рукой покрасневшее лицо и спросил:

— Ты как? В порядке?

— А как ты думаешь, мой блудный братец?! У меня ничего нет: ни банды, ни комитатусов, ни еды, ни дома. Я — изгой в любом Крыле, вор, крадущий у воров. Я падший из падших, Финн. Да и чего ожидать от получеловека?

Финн прикрыл глаза. Рукоять прикреплённого к поясу кинжала Стальных волков колола в подреберье.

— Тут тоже не райские кущи.

— Да неужели?! — Кейро, скрестив руки на груди, пристально его рассматривал. — А по-моему, ты хорошо выглядишь, брат. Голодаешь?

— Нет, но…

— Может, ты ранен? Или смертельно устал? Или истекаешь кровью после сражения с многоголовым чудовищем?

— Нет.

— А я — да! — взорвался Кейро. — Ты — принц, окопался там в золотом дворце и ждёшь от меня сочувствия?! Обойдёшься! Как насчёт твоего плана вытащить нас отсюда?!

Сердце Финна билось слишком громко; кожу покалывало. Он почувствовал, как Клодия придвинулась к нему; словно поняв его состояние, она твёрдо ответила за него:

— Джаред делает всё возможное, Кейро. А это нелегко. Мой отец сильно усложнил нам задачу. Имей терпение.

С экрана раздалось презрительное фырканье.

Финн устало опустился на металлический стул, подался вперёд.

— Я не забыл про вас. Я вас не бросил. Я думаю о вас постоянно, поверьте.

— Мы верим, — на этот раз отвечала Аттия. — У нас всё в порядке, Финн. Не беспокойся за нас. У тебя всё ещё бывают видения?

Забота, читавшаяся в её глазах, немного согрела его.

— Иногда бывают. Меня пытаются лечить, но ничего не помогает.

— Аттия, — озадаченно вмешался Джаред. — Скажи, рядом с вами нет чего-нибудь, излучающего энергию? Какого-нибудь механизма тюремной системы?

— Не знаю… Мы в какой-то… это похоже на детскую.

— Она сказала «детскую»? — шёпотом переспросила Клодия.

 Финн пожал плечами. Всё его внимание сосредоточилось на молчавшем Кейро.

— Просто приборы показывают, что рядом с вами есть некий мощный источник энергии.

— Это должно быть Перчатка. Тюрьма хочет… — начала Аттия. И внезапно смолкла. Послышались звуки борьбы и мычание, изображение накренилось, экран замерцал и погас.

— Что там у вас, Аттия? — спросил Джаред.

Снова раздалось злое ворчание, потом яростное шипение Кейро:

— Заткнись! — Затем громче: — Тюрьма чудит. Надо выбираться отсюда.

Задушенный крик, свист стали.

— Кейро?! — вскочил Финн. — Он вынул меч из ножен?! Кейро, что там происходит?

 Что-то громыхнуло. Потом послышался сдавленный шёпот Аттии:

— Марионетки!

И наступила тишина, нарушаемая лишь треском помех.

Аттия укусила Кейро за руку, тот отдёрнул ладонь, зажимавшую ей рот.

— Смотри, смотри! — выдохнула она.

Он обернулся. Зашевелилась крайняя в ряду кукла. Управляющие ею нити тянулись к далёкому тёмному потолку. Марионетка медленно подняла голову и, повернувшись, посмотрела на них.

Тонкая рука поднялась и уставила на них указующий перст. Клацнули челюсти.

— Я говорил вам, что не потерплю предательства, — произнесла кукла.

Аттия отступила, крепко прижимая к себе музыкальную шкатулку, но та хрустнула в её руках — зеркальце разлетелось на кусочки.

Хрупкая, шаткая, как скелет, кукла с завёрнутыми внутрь коленками дёрнулась вверх. Лицо древнего арлекина, крючковатый отвратительный нос. На голове полосатый колпак с бубенчиками. Красные глаза.

— Мы не предатели! — торопливо сказал Кейро. — Мы просто услышали голос и решили проверить, откуда он идёт. Перчатка при нас и мы несём её тебе. Я не позволил ей рассказать про Перчатку. Ты же сам видел!

Аттия сердито посмотрела на него. Он поранил ей губу, когда зажал рот.

— Видел.

Деревянные челюсти размыкались и смыкались, но голос, разносившийся слабым эхом, звучал словно отовсюду.

— А ты забавный, Узник. Я могу тебя уничтожить, а ты осмеливаешься бросить мне вызов.

— Сказал бы что-нибудь новенькое, — с горьким сарказмом откликнулся Кейро. — Ты мог бы всех нас уничтожить в любой момент. — Он шагнул к марионетке, приблизил своё прекрасное лицо к её уродливой физиономии. — Или в твоей программе ещё осталось что-то от прежней Тюрьмы? Тот учёный Снаружи сказал, что тебя создавали как рай. Нас должны были обеспечить всем. Так что же пошло не так? Что ты натворил, Инкарцерон? Что превратило тебя в чудовище?

 Аттия в ужасе следила за Кейро.

Марионетка вскинула руки-ноги и пустилась в жуткий замедленный пляс.

— Это всё люди. Такие как ты — на вид смельчаки, а на самом деле трясутся от страха. Вернись к своей лошади и поезжай по моей дороге, Узник.

— Я тебя не боюсь.

— Правда? Тогда я отвечу на вопрос, так мучающий тебя, Кейро. Ты будешь знать, и это навсегда избавит тебя от боли. — Лицо марионетки глумливо покачивалось перед ним. — Ты узнаешь, как глубоко проникли в тебя пластик и микросхемы, что в тебе — плоть и кровь, а что принадлежит мне.