Зона Посещения. Бродяга Дик - Максим Хорсун

Несколько минут Строгову и Ким удавалось не обращать на себя внимание монстров. Счастливчики бессмысленно сновали туда-сюда, натыкаясь друг на друга. Лишившись жертв, они словно утратили смысл своего существования. Но вот один из них случайно пихнул девушку локтем. Ким рефлекторно отмахнулась прикладом. Счастливчик – юноша, лет семнадцати – заверещал и вцепился журналистке в волосы. Ким в долгу не осталась. На этот раз приклад русского автомата угодил счастливчику между глаз. Брызнула беловатая жижа, словно монстр до бровей был налит гноем, но счастливчик не выпускал волос девушки. Тогда Строгов приставил к его виску револьвер. Грохнул выстрел. Голова счастливчика раскололась, как гнилой арбуз. Теперь все ухмыляющиеся монстры повернулись к беглецам.

Ким подумала, что вот сейчас они всей толпой бросятся на них с русским, но счастливчики лишь бестолково переминались с ноги на ногу. Вдруг кто-то тоненько захихикал позади. Журналистка нервно обернулась. Из толпы оцепеневших монстров выбралась старуха. Высох-шие морщинистые груди свисали из прорех в черном изодранном платье. Седые космы торчали из стороны в сторону, будто кометный хвост, вздутый солнечным ветром. Желтые с черными точками зрачков глаза масляно поблескивали, кривой нос ятаганом нависал над разверстым от уха и до уха щербатым ртом. Узнать Дину Барбридж в этом кошмарном чучеле было мудрено, но Ким узнала и ей стало по-настоящему страшно.

– Господи, – пробормотала Ким, – неужели и меня можно так…

Старуха вдруг оборвала смех, и рванулась вперед, как подброшенная. Ее ссохшееся тело взмыло в воздух. Выставив перед собой скрюченные пальцы с сорванными ногтями, Дина Барбридж напоминала атакующую хищную птицу. Рефлексы не подвели Кимберли Стюарт, ствол автомата вздернулся, палец нажал на спусковой крючок. Короткая очередь срезала «хищницу» в полете и старуха обрушилась на асфальт кучкой грязного тряпья. Счастливчики, словно болельщики на трибунах, хором взвыли.

– Дьявол! – выкрикнул физик. – Сейчас они нас точно порвут…

Толпа жаждущих крови монстров нахлынула.

Строгов срезал из револьвера самых ретивых, но этого было мало.

– Стреляй, раз начала! – выкрикнул он, спиной прижимаясь к спине девушки.

Ким выстрелила длинной очередью, поводя стволом как поливальным шлангом. Поверженных счастливчиков тут же затоптали. Крутясь на месте, русский физик и американская журналистка отстреливались, как могли. Монстры не обращали внимания на потери в своих рядах. Они хотели только одного – растерзать досаждающих им людей, чтобы на улице не осталось никого, кто бы не улыбался. Свинцовый дождь обрубал руки, вышибал мозги, отрывал уши, но кольцо счастливчиков сжималось все плотнее. Смерть в прямом смысле дышала в лицо отчаянным стрелкам…

Трубный рев, напоминающий звук пароходной сирены, перекрыл все шумы: яростный вой монстров, выстрелы и рокот пожарного геликоптера. Счастливчики, как по команде, повернулись на этот рев, мгновенно утратив интерес к огрызающимся жертвам. Ким опустила раскаленный автоматный ствол и посмотрела поверх голов. Над крышами вспухало охряное облако. Будто взрывом взбило к поднебесью ржавую пыль, и она по прихоти ветра приобрела человекоподобные очертания. Рев повторился, и тяжкий удар, сопровождаемый металлическим лязгом, сотряс землю. Ржавый силуэт стал заметно ближе. Счастливчики, как завороженные, двинулись ему навстречу.

Строгов схватил Ким за руку и потащил прочь.

– Что это? – спросила она.

– Бродяга Дик пожаловал…

– Какой еще бродяга?..

– Неважно… Главное, унести ноги…

Расталкивая счастливчиков, которые рвались навстречу Бродяге Дику, они бросились вдоль улицы. Ким семенила за русским, оглядывалась на ходу. Ржавое облако струями просачивалось между домами и через слуховые окна чердаков. Через мгновение оно сгустилось прямо перед бегущей толпой монстров, которые в этот момент напоминали детей, вприпрыжку мчащихся в объятия Санта-Клауса. Ким поняла, что перестанет быть самой собой, если упустит этот момент. Она аккуратно положила на загаженный асфальт автомат и вытащила из сумочки видеокамеру.

Просочившись полностью, облако стало похоже на гигантского плюшевого медвежонка, забавного в своей неуклюжести. «Медвежонок» шагнул к счастливчикам, и глухой, лязгающий удар вновь заставил вздрогнуть пятиэтажки. Посыпался дождь стеклянных осколков и обломков оконных рам. Камера зафиксировала, что в момент удара «шкура медвежонка» покрылась роем ослепительных бело-голубых искр, как будто тысячи невидимых сварщиков постучали электродами по железу.

«Медвежонок» наклонился к напирающим толпам счастливчиков, подставил передние лапы, словно гигантские трапы. Монстры полезли по ним, все выше и выше, отпихивая друг друга, срываясь и расшибаясь о мостовую неаппетитными кляксами. И чем больше их лезло на «медвежонка», тем больше разбивалось. И когда поток счастливчиков, жаждущих прикоснуться к «медвежонку», стал иссякать, он медленно распрямился и принялся приплясывать, как заправский цирковой медведь, вдавливая в асфальт уцелевших. Звон и гул от сотрясения почвы слились в одну адскую какофонию. «Медвежонок» почти непрерывно сверкал «электросваркой». А напоследок обдал мечущихся счастливчиков струей какой-то розовой жидкости. Струя напоминала небольшой водопад. В воздухе разлился запах морской капусты.

– С ума сошла! – заорал Строгов, хватая Ким поперек талии и волоча к подъезду ближайшего дома.

Все еще включенная видеокамера бесстрастно запечатлела перекошенное небо, снова заполненное полицейскими глидерами, сверкающего Бродягу Дика и забытый автомат Калашникова.

Строгов втащил Ким в квартиру. Захлопнул обшитую сталью дверь, опустил на окнах жалюзи. Стало темно, как в гробу. Ким присела на край дивана, обхватила руками виски. Волосы были влажны. Что это – пот или чья-то кровь, об этом она не думала.

Строгов повалил торшер и только потом включил его. Свет разлился по полу, заиграл глянцевыми бликами на линолеуме.

А у русского – чистота и порядок, – подумала Ким, а затем посмотрела на свои ладони. Не в крови. И на том спасибо.

– Будет лучше, если ты уедешь из города вместе с беженцами, – быстро проговорил Строгов, он уселся на пол, возле ног Ким. – Ты слышишь меня? То, что произошло сегодня, надолго выбьет всех из колеи. Ты понимаешь? – он положил ладони ей на колени. – Ты не можешь вернуться в гостиницу, там небезопасно. Тебе некуда возвращаться.

Ким сделала удивленное лицо.

– А как же ты? Ты прогонишь меня?

Строгов хмыкнул.

– Нет. Конечно, нет. Как ты могла так подумать? Но у меня работа, и вообще…

– Я должна остаться, – полным страдания голосом прошептала Ким. Она боялась переиграть, и в то же время понимала, что Строгов не менее старательно ломает комедию.

– Зачем? – протянул он. – Из-за какой-то статьи? Жизнь дороже, беги отсюда.

«Слишком много тумана, – думала Ким, не сводя с русского глаз. – Это не закончится ничем, разве что – сексом, как в фильмах про Джеймса Бонда. А потом он найдет способ от меня избавиться».

– Сейчас Хармонт перевернут вверх дном, – продолжал Строгов. – Никакие аккредитации не помогут тебе: работа закончилась, надо спасать жизнь.

– Ты мне поможешь, – сказала она, кладя ладонь на растрепанные и жесткие волосы русского. – Ты поможешь довести дело до конца.

Тот подался назад, выжидающе заглянул ей в глаза. Он почти не переменился в лице, он не произнес ни звука, но Ким вдруг стало страшно. У нее были способности к эмпатии, которые доставляли немало хлопот, пока она не научилась подавлять их, притворяясь отмороженной. И теперь Ким словно воочию увидела стеклянистые щупальца подозрения и холодной решимости, которые выпустил в ее сторону русский.

– Я сняла на камеру, как ты передал Вестерфельду какое-то устройство, – она почувствовала, как кровь прилила к щекам. Стыд? Да ну! Мистер Пибоди говорил, что чувство стыда настоящему журналисту несвойственно.

– Так, – констатировал Строгов. – И что с того?

Ким проговорила, тщательно подбирая слова:

– Сначала я решила, что ты продаешь научную информацию из Института. Но вы говорили о нарушении инструкций, Крабе и о пересечении границы. И я решила, что ты продолжаешь работать на русских… – в конце Ким перешла на шепот. – В смысле – на разведку.

Несколько секунд они просто смотрели друг другу в глаза.

– Где камера? – бесстрастно спросил Строгов.

– Я… я спрятала ее по дороге сюда, – призналась Ким. – Но ты не найдешь.

– И никто не найдет, – так же бесцветно отозвался Строгов.

– Может быть, а может – и нет, – на лице Ким появилась натянутая улыбка. – Зачем тебе лишний риск? Ты застрелишь меня из своего громадного револьвера?

– Что? – Строгов отпрянул. – А, нет. Обои жалко.

Ким рассмеялась.