Зона Посещения. Бродяга Дик - Максим Хорсун

– Ладно, – согласился тот. – Только надо требовать, чтоб прожарили от души.

– Я не люблю пережаренное! – заявила капризно Ким. – Почему ты всего боишься? – а затем неожиданно спросила: – У тебя есть девушка?

Строгов покачал головой.

– Неудивительно, – фыркнула Ким. – Мы, журналисты, народ рисковый и веселый.

– Мы – физики – вообще обхохочешься.

– Тогда перестань сидеть как на иголках! – ядовито усмехнулась Ким. – Или мне купить тебе бутылку пива, чтоб ты расслабился?

Строгов машинально положил ладонь на карман брюк, который был чуть оттопырен из-за пакетика с кокаином. Ким подозвала жестом Прыщавую Джину, и они худо-бедно определились с заказом. А зал «Боржча», тем временем, заполнялся людьми. Толстяк, одетый, как ковбой, прошелся к допотопному музыкальному автомату и сунул в щель монету. О, чудо! – этот антиквариат работал. Зазвучал с винила какой-то рокешник из семидесятых или восьмидесятых. У Ким возникло ощущение, будто она перенеслась на машине времени на двадцать-тридцать лет назад.

Холодная война, СОИ, полеты на Луну, пепси в стеклянных бутылках.

А потом – бац! Посещение. Таинственное событие, повернувшее развитие цивилизации в иную сторону. В сторону международного сотрудничества, по крайней мере – в науке. Конечно, современную Директорию не назовешь оплотом демократии, но кто знает, может только благодаря Посещению не случилось глобальной ядерной войны, которая могла бы уничтожить человечество.

Ким задумчиво вращала пустую пепельницу. Ей очень хотелось вынуть планшет и написать пару абзацев, но она боялась прозевать сталкера без половины уха. Строгов предупредил, что заказ, возможно, придется ждать долго. Прыщавая Джина принесла литровую бутылку минеральной воды без газа, стаканы и столовые приборы. И исчезла, как сквозь землю провалилась.

– Может, бутылочку красного? – предложил Строгов.

Ким вспомнила прошлый вечер: пьяную, лоснящуюся от пота рожу Квотерблада, его дыхание, насыщенное парами виски. Этот запах представился Ким настолько живо, что ей показалось, будто минеральная вода в нагревшемся от ладони стакане превратилась в спирт.

– Нет, я совсем не пью. Разве я не говорила?

– Ты просто вредная, – не поверил Строгов.

– Ты даже не представляешь – насколько! – вынужденно рассмеялась Ким и тут же вытянула шею, высматривая, кто там хлопнул дверью.

– Ищешь кого-то? – подметил Строгов.

Ким замялась.

– Любуюсь типажами, – соврала она. – У нас в «Старбаках» такие не встречаются.

В зал вошел Андре Лопес, одет он был все в те же мешковатые брюки цвета хаки и растянутую под мышками майку с рок-звездой. Обменявшись со Строговым кивком, он уселся за свободный столик и заказал Энни пару пива.

Ким заметила, что появление Лопеса заставило Строгова насторожиться. Он и так сидел как на иголках, а теперь и вовсе точно арматуру проглотил. Но тут дверь снова хлопнула, обдав Ким сквозняком с запахом сигарет, и в зал вошел высокий поджарый негр в спортивных штанах с лампасами и рубашке навыпуск. Был он немолод, курчавая борода успела изрядно поседеть. Одно ухо оттягивали многочисленные серебряные кольца, а на втором не хватало изрядного куска.

Он с ходу потребовал «на три пальца крепкого» и «какого-нибудь мяса». Затем уселся за столик в затененном углу, оглядел зал, явно в поисках повода затеять ссору, но уже через минуту запыхтел сигарой, потягивая виски со льдом.

Кокаин жег Строгову бедро. Мерещилось, будто полиэтилен расплавился, пропалил карман и растекся по коже горячим океаном. Строгов ерзал на жестком деревянном сиденье, пытаясь устроиться удобнее, пил воду крупными глотками, улыбался Ким и кивал в ответ на ее ничего не значащие реплики.

Глаза выдавали Ким. Выдавала поза и напряженный голос, которым Ким произносила нарочитые колкости. Выдавали мельчайшие бисеринки пота на тонкой шее. У Ким явно что-то было на уме, но Строгову показалось бы более странным, если бы его подруга вела себя невозмутимо. Это бы означало, что ему довелось сойтись лицом к лицу с противником подготовленным, коварным и хладнокровным, и черт его знает, кто бы вышел победителем из более чем вероятной схватки…

Он почувствовал, что внутри рвется растянутая сверх предела метафорическая пружина. Голоса завсегдатаев давили, откормленные черные мухи проносились, точно пули. Вентилятор шумно рубил воздух и наматывал его на лопасти, вытягивая из зала.

Строгов отпихнул пустой стакан на середину стола.

– Прошу простить, я сейчас, – он вышел из-за стола. – И между делом узнаю, что с нашим заказом.

– О’кей, – улыбнулась Ким.

Он прошел через зал, затем – мимо стойки, за которой орудовала угнетенная климаксом Энни. Пихнул недавно покрашенную, но уже расписанную похабщиной дверь уборной.

Никого.

Воняло хлоркой и дешевым чистящим средством. Из-под дешевых плафонов щедро лили свет лампы.

Строгов заперся в дальней кабинке. Во времена Эрнеста тут постоянно дежурила шлюха, готовая сделать минет за двадцатку или за полтинник – в зависимости от того, какой был день недели. Энни этот нехитрый сервис упразднила. Строгов вынул из бумажника новенькую хрустящую банкноту, скрутил из нее трубку и сунул в ноздрю. Затем выудил пакет с коксом, начертил на руке дорожку от ложбинки между указательным и средним пальцем до запястья. Вдохнул неспешно и глубоко, до боли в груди, до слез из глаз.

Тревога отпустила почти мгновенно. Строгов сидел на толчке в окружении белых кафельных стен, опьяненный тишиной и белизной.

Мысли то и дело возвращались к Бродяге Дику, но он легко, словно карликового пуделя на поводке (хотя упорно представлялся обваренный «зеленкой» сталкер), одергивал их и перенаправлял в сторону Ким.

Но не к той Ким, которая сейчас сидит в зале и ждет бифштекс, а к Ким с черным от копоти лицом и в одежде, испачканной чужой кровью.

Военную «галошу» обстреляли. В ход пошло противотанковое ружье. Мотивы террористов пока отделены от Строгова горизонтом событий. Ни один из вояк, оказавшихся на борту «галоши», интереса не представлял – обычные винтики и шестеренки военной машины Директории. Наличие на борту Ким, как ни крути, по-прежнему было главным мотивом. Ее присутствие в Хармонте было нежелательным. Неважно, для кого – культистов, спецслужб или иностранных разведок.

Кем была эта глазастая девчонка с выщипанными и нарисованными коричневым косметическим карандашом бровями? Безупречным профессионалом, сумевшим выжить в мясорубке и избежавшим ловушек на улицах Хармонта (кроме, пожалуй, засранца-счастливчика)? Или же просто везучей дурочкой?

Краб ждал доклада. Краб желал получить ответ в том числе и на этот вопрос.

Краб клацал хитиновыми лапами по кафельному полу уборной. Краб пробрался в «Боржч». Краб искал его, по очереди проверяя кабинки.

Строгов с присвистом втянул в себя воздух. Поджал ноги, прижался спиной к боковой перегородке. Пакетик кокса тяжело, словно мешок с цементом, упал на пол. Строгов торопливо подхватил его и сунул зачем-то в рот. По небу расползся тошнотворный холодок.

Он внезапно сообразил, что это вовсе не Краб пришел требовать доклад раньше срока. Это сам Бродяга Дик – пчела из Зоны – пожаловал в поисках медка.

Строгов понял, что его мысли снова завернули не туда. Мысли нужно было одернуть – точно пуделя на поводке.

Все, нет никакого Бродяги Дика.

Бродяга Дик на заводе, где же ему еще быть.

Строгов распахнул дверцу, пихнув ее сильнее, чем было нужно. Решительно выбрался из кабинки.

Увидел в зеркале отражение обезображенного ожогами нагого сталкера.

…Отсутствие Строгова Ким было только на руку. Она, особенно не таясь, наблюдала, как Папаша Линкольн закусывает розовой ветчиной. Несколько раз она даже встретилась со сталкером взглядом. Но выпивка, снедь и сигара сделали Папашу Линкольна умиротворенным. Поглядев на Ким, он решил, что это новенькая проститутка, которая вышла попробовать свои силы. Прикинул, сколько девица может стоить, и пообещал себе познакомиться с ней поближе, когда, само собой, будет на то более подходящее время.

Подкрепившись и дослушав любимую балладу группы «Аэросмит», сталкер зычно известил хозяйку:

– Запиши на мой счет!

А после выбрался из-за стола и, не глядя по сторонам, поплелся к двери. Ким схватилась за планшет, торопливо написала первое, что пришло на ум:

«Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла».

…Строгов вышел в коридор. Перед этим он подержал голову под струей из-под крана, волосы как следует не вытер. Вода струилась по лицу и шее, заползала за шиворот, капала с носа и подбородка. Энни с укором и легкой опаской поглядела на него из-за стойки.

– Ужина не будет, – сообщила она. – Прыщавая сука сгорела за работой.

Строгов не понял, что имела в виду Энни. Тем более что Джина стояла неподалеку – живая и здоровая – и обмахивалась подносом, словно веером. Строгов хотел было переспросить, в чем дело, но внезапно понял, что он до сих пор держит во рту пакетик с коксом.