Где правда, брат? - Владимир Колычев

— Мое звено? Нет, у меня ничего не лопнет.

— Уверен?

— Да.

— А вдруг в твоей схеме «стукач» завелся?

— Исключено.

— Ну, такое дело исключать никак нельзя. Может, перетряхнуть твою систему? Всех перелопатим, а тебя заменим…

— Как ты меня заменишь?

— Легко. Бабанина вместо тебя поставим.

Об этом человеке Феликс практически ничего не знал и представления не имел, насколько он хорош. Но ведь Бабанин существовал, и если Феликс знал про него, значит, он владел информацией, а это ключ к миру, который создал под себя Касатов.

— Бабанин — тупой, — нервно буркнул он.

— Зато проблем с ним не будет.

— Чего ты хочешь?

— Ничего. Ничего не хочу менять. Пусть все остается, как есть. Только долю Михаила Севастьяновича буду получать я. Для него же и буду.

— Для него?

— Зачем задавать вопросы, ответы на которые нельзя проверить? — снисходительно усмехнулся Феликс. — А доказывать я ничего не собираюсь.

— Ну, хорошо…

— Значит, мы заключаем договор, и я включаю кран.

— Идет.

— Ты меня не знаешь, но ты обо мне слышал, — в каверзном раздумье проговорил Феликс.

— Я тебя не понял, Мамай.

— Ты знал, кто такой Злой, знал, как он может наказать. А как он мог тебя наказать?

— Как?

— К тебе мог прийти я. В черном балахоне и с косой. По особому поручению Михаила Севастьяновича. Но теперь я сам могу дать себе особое поручение, и тогда эта наша с тобой встреча станет последней. Ты меня понимаешь?

Касатов все понял и согласился со всеми пунктами договора, который предложил ему Феликс. Из кабинета он выходил, как будто в штанах у него бултыхалась навозная жижа. А ведь таким шустрым казался. И крутым… Феликс презрительно усмехался, глядя ему вслед. Очередной противник повержен — можно идти дальше…

Глава 18

На календаре — пятое сентября, осень, но дождь за окном еще летний, грибной. Над головой темная туча, а на горизонте небо чистое, солнце светит, радуга уже прорезалась.

У Захарского младшая дочь в школу пошла — первый раз в первый класс. И старшая, Лиля, там же учится. Степан хорошо знал это, потому что возил девчонок в школу. Лицензия охранника у него, разрешение на служебно-боевое оружие, «ствол» под курткой, все как положено, только не на Захарского он сейчас работает, а на Скатцева. То есть числится как бы у одного, но прикомандирован к другому. Работа у него непыльная, ненапряжная, свободного времени много, потому и возит он дочерей Лилю и Катю в школу. Захарский попросил, а Скатцев согласился. Да Степан и сам не против.

Лена Скатцева тоже учится в школе, но ей далеко ездить не надо — из своей комнаты в отцовский кабинет. К ней учителя на дом приезжают.

Школу она могла бы закончить этим летом, но из-за проблем с наркотой было не до того. А проблемы с этим делом у нее очень серьезные. Степан успел испытать это на собственной шкуре. И сейчас на Лену иногда находит — закатит ни с того ни с сего истерику, потом одумается, пару дней ходит как шелковая, а там как повезет. Последняя неделя прошла практически без срывов…

Из дома она убегать не пытается, взаперти ее больше не держат. И по двору она может гулять сколько хочет, но под присмотром. А сторожит ее Степан, именно для этого его и наняли.

Он и в самом доме за ней присматривает. Она с учителем занимается, а он в холле в кресле сидит. И не поймешь, то ли охранник он, то ли санитар. Скорее всего и то и другое. Костю и Кешу она терпеть не может, а его слушает если не во всем, то во многом. И если с ней случается истерика, то первым делом зовут Степана. Впрочем, как правило, он приходит сам, потому что практически всегда находится где-то рядом…

Дверь в кабинет открылась, и в холл вышла симпатичная молодая женщина в стильных очках без оправы. Высокая, грудь крупная, бедра широкие, жирок на животе ничуть ее не портил. Деловой темно-серый сарафан поверх белой рубашки был ей очень к лицу, а очки с диоптриями только усиливали ее сексуальность.

— До завтра! — улыбнулась она Степану.

Инна Георгиевна чувствовала его интерес к себе, поэтому в ее милой улыбке присутствовало кокетство.

— До свидания! — ответил он.

Хотел бы Степан проводить ее до машины, а еще лучше — отвезти домой, но у него служба. Она ведь не старше, чем он, и обручального кольца на пальце не видно. Построить бы дом, поселить ее в нем, он бы слесарил в своем поселке, а она бы в школе учительствовала…

— Свидание у нее со мной! — вернула его к реальности Лена. Она стояла с учебником под мышкой и недовольно смотрела на него.

— С тобой, и что? — кивнул он.

— А ты в пролете!

— Так я и не напрашиваюсь.

— А ты напросись! Она разведена, и у нее трое детей… Хочешь, она тебя завтра будет учить?

— Чему?

— Как детей делать!

— Ну, дело нехитрое…

— Ну да, дурное дело — нехитрое.

— Почему дурное?

— С ней — дурное! — Лена рассердилась так, что даже топнула ножкой. На взводе она, сейчас ее лучше не злить. Но Степан не боялся перечить ей, может, потому хоть какую-то, но власть над ней имел.

— Не знаю, не пробовал.

— Хочешь попробовать?

На этот раз он промолчал. Секс — тема скользкая, и ее лучше не задевать.

— Хочешь! — Лена открыла рот, будто собиралась истерически рассмеяться. А на глаза навернулись слезы. Казалось, она скорее заплачет, чем рассмеется.

— У тебя на сегодня все? — спросил он, чтобы уйти от этого разговора.

— А ты не знаешь?

— Знаю.

— А чего тогда спрашиваешь?

— Из вежливости.

— Какая вежливость у вертухая? — Она швырнула на кресло учебник и, сомкнув за спиной руки, направилась в свою комнату. У двери вдруг остановилась и повернулась к Степану: — Ну, чего стоишь? Дверь в камеру открывай!

— Дезинфекция там сейчас, тараканов и клопов травят, — усмехнулся он.

— И что мне делать?

— Так и стой. Лицом к стене! Руки за спину!

— Точно, вертухай!

— И никакой вежливости.

— Дурак набитый!

— Попрошу не выражаться!

— Ну, если баландой накормишь, то не буду.

— Баланда в столовой.

— Нет, баланду в камеру подают.

— А пижаму в полоску тебе не подать?

— А что, идея! — упираясь лбом в стену, засмеялась Лена.

— А что еще?

— Ампулу с морфием.

Степан ничего не сказал. Эта тема запретная, и он должен ее избегать.

— Ну да, ты же вертухай!

— Все, прогулка закончилась!

Степан открыл дверь, но Лена и не думала заходить в комнату.

— А обыскать? — спросила она.

— Зачем?

— А если училка мне марафет подогнала?

— Не было у нее ничего.

— А ты ее обыскивал?

— Кеша ее обыскал.

— Обыскал?! — хихикнула Лена. — И куда он к ней, насмешите меня, заглядывал?

— Иди в камеру, я тебе баланду принесу.

— Козел!

Степан привычно отмахнулся от нее и направился к лестнице.

— Обиделся? — донеслось вслед.

— Я на тебя давно уже не обижаюсь.

— Обиделся… В тюрьме баланду козлы разносят… Стой! Я не хочу, чтобы ты козлом был. Лучше вертухаем будь. Это даже сексуально!

— Даже?

— А что, в немецком кино это сплошь и рядом. Он — вертухай, она — заключенная. Он приходит ее обыскивать…

— Никогда не смотри такие фильмы.

— Я не смотрю, мне рассказывали… Ты обыскивать меня будешь?

— Да, как только режиссер с камерой появится, так сразу.

— Я ведь носик могу припудрить. Ты будешь виноват, что не уберег.

— Не припудришь.

— А вдруг?

— Поверь, без работы не останусь.

— Бедная она, бедная… Почему не спрашиваешь, кто бедная?

— Спрашиваю.

— Отвечаю. Жена твоя бедная.

— Нет у меня жены.

— Но будет. Только недолго. Ты такой зануда, что повеситься можно. Или уйдет она от тебя, или повесится.

— Ничего, пирожков поедим.

— Каких пирожков?

— На поминках пирожки едят…

— С чем пирожки?

— Сейчас узнаю. Или со мной обедать пойдешь?

— С тобой. Только не пойду. В номер принеси. В двух экземплярах. И бутылочку «Шато Лафит-Ротшильд».

— Хорошо, и бутылочку газировки…

Алкоголя в доме не было вообще, и понятно почему. А иногда после общения с Леной хотелось тяпнуть сто граммов. Иногда, но не сейчас. Сегодня она ведет себя вполне вменяемо, ну, дурачится, так это нормально.

Степан спустился на кухню. Повара Скатцев не держал, и вообще из прислуги у него была только горничная, которая весь день крутилась как белка в колесе — и в доме убраться, и обед приготовить, и посуду помыть. Готовила она неплохо, но особыми изысками не баловала. Супы, борщи, жаркое, плов, котлеты, голубцы, вареники, пирожки, все такое простое, незатейливое, но тем и ценное…

Сегодня на обед был суп с фрикадельками, шницель из куриной грудки, овощной салат, сок. Не шведский стол, конечно, но, в принципе, Лена не привередлива в еде. Если она не хочет есть, то хоть бифштекс из мраморного мяса ей подавай и алмазную икру — от всего будет воротить нос. А если настроение нормальное, то и яичницу с колбасой слопает.