Шрам - Андрей Двок

затрясшейся фигурой. — Все, гад, надоел. Сейчас учить тебя буду. Говорил, не ходить сюда!? Не слушаешь!? Значит, уши не нужны. Пока одно.

Продолжая держать его правой рукой за грудки, левой крепко ухватил за ухо.

— Отгрызу к херам!!!

Фрол тонко заверещал и вдруг сильно рванулся от меня в сторону, чуть не оставив у меня в руке свое ухо. Он запутался в приспущенных штанах и упал. Но тут же подхватился и, придерживая расстегнутые штаны, кинулся сквозь кусты в сторону своего костра.

Я зло смотрел вслед удаляющейся фигуре. Ну, что за урод!? У костра соседей недолго пошушукались и затихли. Тогда я развернулся и пошел к себе. По дороге, навстречу мне, выскочил Сток, спешащий на помощь. Успокоил его и мы оба пошли к своем лежанкам. У нас в расположении не спали Деян и Андраж, они молча проводили нас взглядом, но ничего не сказали. Я завалился на свою лежанку и вскоре заснул.

Утром поднялись ни свет ни заря, споро позавтракали, собрались и вышли к дороге. Увидел Фрола с распухшим мясистым лиловым ухом, и ухмыляющихся бойцов его десятка. Фрол зло отвернулся и проехал мимо.

Долго собирались ополченцы, даже обоз вышел на дорогу раньше. Потом из села подтянулись дворяне и тут уже десятники ополченцев начали гонять их бегом, лупя по ним чем попало. В конце концов выстроились в подобие колонны, барону доложили о готовности, и войско уныло потянулось на юг.

В этот раз меня не выделили в личную охрану барона. Так то, я уже привык к таким назначениям. Но, видимо, из-за двух с половиной десятков дворян вокруг него и маршрута по подконтрольным землям, личную охрану вообще не выделяли.

В этот день я натер себе... это... седалище. Уже на второй день! Все-таки, назвать меня кавалеристом нельзя. Езжу я очень посредственно. Надо мной не смеются только из-за боязни получить в глаз. Не так все плохо, конечно, но с кем сравнивать.

А здесь было с кем сравнивать. Короче, эту науку мне еще осваивать и осваивать. А пока я страдал. Не. СТРАДАЛ! Главное, повышенная регенерация заживляла натёртость. Заживляла, а я снова натирал, она заживляла, а я натирал. И, блин, больно-то как! Я уже и на стременах привставал и не знал каким местом свой зад на седле умастить.

Потом начал спрыгивать с коня и бежать с ним рядом. Князь удивленно, но благожелательно на меня поглядывал. А дружинники давились смехом. Так и двигались. За ночь, кстати, все полностью заживало. Монотонный марш. Ничего в пути не происходило, просто пот и усталость, натёртости и жажда, от села к селу, через Зинген и снова на юг. И пыль, пыль, пыль.

После Зингена, кстати, появились первые «засранцы». Что показательно, эти засранцы были и среди ополчения, и среди дружины, и среди дворян. Не было их в нашем десятке. Десятник подъехал ко мне:

— В нашем десятке нет больных.

Я только молча кивнул головой.

— Кипяченая вода?

— Да. Я же говорил, что так будет. Но еще, надо при первой возможности мыть руки. Как только есть возможность — мыть. С них тоже можно заразу занести. Очень много заразы распространяется через грязь.

На следующий день произошло происшествие и в нашем десятке. Вечером, обустраиваясь на ночлег, один из воинов сильно порезал себе руку. Что уж он там делал? Буратино строгал или еще что, но резанул по предплечью знатно. Счастье, что артерии не задел. Не пришлось испытывать жгут. И слава предкам! Я оказался ближе всех к пострадавшему:

— Иголки, нитки зашивать рану есть?

Воин отрицательно повертел головой. Кровь текла из-под зажатой рукой раны, но не фонтанировала.

— Не боись! — подбодрил я его. — У меня есть. Сейчас зашьем.

У меня был прекрасный набор шовного материала, но не было опыта. Наверное, пора его приобретать. Достал флягу с кипяченой водой.

— Убери руку, надо промыть рану. Нельзя, чтобы грязь в ране оставалась.

Я щедро пролил рану кипяченой водой, потом достал аптечку, вытащил оттуда шовный материал, многоразовые иглы, пинцет и ножнички. Отложил в сторону кетгут и взял простые нитки.

— Зажми что-нибудь в зубах и терпи, — посоветовал я товарищу. — Сейчас шить буду.

— Шей, не бойся. Орать не буду.

Это да! Завидую выдержке местных. Вокруг уже собрались воины нашего десятка и внимательно следили за происходящим. Честно говоря, хирургия — это не моё. Мне проще ломать, чем лечить. Просто, когда жизнь прижмет и не так раскорячишься. Так что надо. Погнали! Я вдел нить в иглу, свел края раны, пинцетом взял иглу и проткнул оба края раны. Перехватил пинцетом иглу ближе к концу и протолкнул иглу дальше.

Сделал перехлест, чтобы узел затягивался плотнее (смотрел дома ролики, после покупки шовного материала) и затянул двойной хирургический узел так, чтобы узелок оказался сбоку от раны с моей стороны (тренировался на поролоне, мечтая, что никогда не придется делать в живую). Обрезал ножничками нить. Потом еще раз и еще. И так восемь швов. К концу «операции» я вспотел больше «пациента». И был бледнее его. Но получилось! Я был безумно рад.

— Спасибо, Шрам, — облегченно выдохнул «пациент». — Здорово вышло. А что за штуки у тебя? Никогда такого не видел.

— Рано расслабился, — остановил я любопытного воина. — Где твоя аптечка? Ну, тот набор, что я раздавал. Доставай.

Воин неловко стал рыться одной рукой в своих вещах. Ему сразу стали помогать.

— Теперь доставай тот мешочек, где травы для заживления ран. И очень советую всем держать аптечки при себе, а не где-то. И нити хотя бы для сшивания должны быть, даже если иголок нет, — продолжал я ворчать. — Достал?

Воин молча показал мне выбранный мешочек.

— Правильно, теперь разжевывай травку и прикладывай к ране, а мне давай твой бинт.

Воин проделал требуемые действия, и я забинтовал ему руку.

— Вот и все дела, — теперь и я мог облегченно вздохнуть.

Вокруг одобрительно загудели воины нашего десятка. Андраж удовлетворенно покачал головой, но потом резко дал крепкую затрещину раненому.

— Ой! За что?

— А ты еще не понял, за что?!

— Не-не, понял. Все понял!

— И все поняли? — десятник хмуро осмотрел бойцов. — Если еще кто-нибудь вне боя такую рану получит, я тому щит в задницу засуну. Положу животом на телегу и повезу рядом с десятком. В назидание остальным!

Дружинники, опасливо косясь на Андража, разбрелись