Последний секрет Парацельса - Ирина Градова

– А Олег больше ничего про того врача не рассказывал? Ну, который просил его выпивать перестать?

– Да нет, вроде бы, – пожал плечами Петруха. – А, вот он еще татушку свою показывал…

– Какую такую татушку?

– Да странная такая… по мне так, уж если делать, надо делать красиво – картинку какую, русалку, скажем, или, к примеру, тигра или льва, да? А у него там закорючка и цифра – и все. Правда, ничего такая закорючка, с завитушками.

– А поконкретнее?

– Цифра-то? То ли восемь, то ли девять, – неуверенно пробормотал Петруха. – Он сказал, что это тот доктор ему сделал. Говорил еще, что совсем не больно, потому что под наркозом. А когда мы в последний раз встретились, у него только шрам один остался – видно, свел он ее.

– А Олег не объяснил, что эта «закорючка» означает?

– Да он, похоже, и сам не знал, – снова пожал плечами Петруха. – Странная, вообще-то, история, если задуматься… Да-а, жалко Олега, хороший был мужик, незлобивый, никому зла не делал. А кто схоронил-то его? Жена, что ли?

Вопрос бомжа застал Павла врасплох. Он как-то ни разу не задумался над этой проблемой: тело Олега Ракитина пропало из морга, а дальше следы его терялись. Скорее всего, его закопали где-нибудь в лесочке – вряд ли можно вести речь о достойном погребении покойного. И это вдруг показалось Кобзеву очень, очень печальным.

Вика, добрая душа, согласилась подбросить меня до дому в своей машине. Шилов давно уговаривает меня пойти на курсы вождения, но я все оттягиваю этот момент: просто не представляю себя за рулем! Пока что ноги ни разу меня не подводили, и я привыкла доверять им гораздо больше, чем железному монстру, который ко всему прочему именуется «средством повышенной опасности» и влечет за собой гораздо больше проблем, чем положительных моментов. Техосмотры, страховки, ремонт – одна мысль о кошмаре, в который может превратиться моя жизнь, реши я обзавестись авто, приводит меня в ужас и напрочь отбивает охоту сделать это.

К счастью, всегда находятся люди, готовые подвезти. Вот и теперь Викино предложение пришлось очень кстати, и я уже предвкушала остаток вечера в приятной компании Олега, при свечах, телевизоре и прочих атрибутах отдыха. Однако, как выяснилось, расслабилась я рановато. Уже на подъезде к дому зазвонил мобильный. Это оказался Карпухин. Он не стал распространяться, только сообщил, что хочет со мной встретиться, и обозначил место. Пришлось просить Вику повернуть и подбросить меня туда, куда он сказал, потому что пешком я бы уже не успела. Чертыхаясь в душе, я спрашивала себя: о чем собирался поговорить со мной майор? чего не успел доложить Лицкявичусу?

Карпухин ждал меня на скамейке в скверике, где мы и договорились. В руках у него был пакет с хлебными крошками, а у ног майора шебуршились в огромном количестве голуби и наглые воробьи, ловко выхватывавшие пищу из-под самых клювов своих собратьев. Чуть поодаль паслись несколько чаек и одна большая ворона. Эти крупные птицы делали вид, что происходящее их нисколько не интересует, и тем не менее зорко следили за рукой майора, время от времени опускавшейся в пакет и кидавшей крошки жадным пернатым. Казалось, чайки и ворона просто дожидаются своей очереди, хотя, возможно, они предпочли бы мясо, которое сейчас скакало, безнаказанно и беспечно, всего в паре шагов от хищников.

Честно говоря, мирная сцена вызвала у меня не умиротворение, а раздражение, ведь я планировала отдых в компании Шилова, а вместо этого пришлось тащиться сюда! Поэтому мой первый вопрос, обращенный к майору, или скорее тон, которым он был задан, прозвучал не слишком вежливо.

– Что вы хотели, Артем Иванович?

– Присядьте, Агния, – он похлопал ладонью по скамейке, приглашая меня занять место рядом. – Разговор предстоит не из приятных.

Черт, ну почему все говорят со мной только на неприятные темы? Почему никому и в голову не приходит хоть чем-то меня порадовать?

– Это касается вашей подруги, – продолжил майор, едва я опустилась на сиденье. – Я не забыл о вашей просьбе и, как только выдавалось свободное время, пытался наводить соответствующие справки.

Мне мгновенно стало стыдно за свое раздражение, ведь Карпухин пытался помочь мне!

– Вы же сказали, что дело закрыто? – выразила я свое удивление.

– Снова заведено – по вновь открывшимся обстоятельствам.

– Обстоятельствам? Каким?

Карпухин вздохнул, свернул пустой пакет и бросил его в урну, стоящую справа от скамейки. Птицы продолжали копошиться у его ног, подбирая остатки трапезы, но многие уже потеряли интерес и отправились искать пропитание на газон.

– Дело в том, Агния, что я получил доступ к уликам, обнаруженным на месте гибели вашей подруги. Ваши доводы звучали так убедительно, вы показались мне такой уверенной в том, что ваша подруга не могла свести счеты с жизнью, что я решил попробовать копнуть поглубже. Не стану скрывать, это оказалось нелегко, потому что, как вы понимаете, следователи страшно не любят, когда коллеги со стороны пытаются влезать в их дела. Но это не имеет значения – больше не имеет.

– Почему?

– Потому что дело передано мне. Я добился этого после того, как изучил вещи Людмилы Агеевой, находившиеся при ней в момент смерти. Как вам известно, первоначальной и единственной версией смерти вашей подруги считалось самоубийство, так как никаких следов насилия не обнаружили. Кроме того, не было даже отпечатков пальцев, кроме тех, что принадлежали самой погибшей и ее сыну, что совершенно естественно, так как он тоже заходил в гараж и сидел в машине. Однако, покопавшись в вещах Людмилы, я выяснил, что ее мобильный телефон отсутствует. Я попросил Дениса Агеева поискать сотовый дома, но и там его не оказалось. На работе – тоже.

– Она могла его потерять, например? – предположила я.

– Не исключено, – кивнул майор. – Телефон, например, мог помочь выяснить, кому Агеева звонила перед смертью, и, возможно, пролить свет на некоторые обстоятельства – возможно, даже на то, что подвигло ее на столь радикальный шаг. Однако это еще не все. В сумочке Людмилы среди прочего, чисто женского, барахлишка я обнаружил кое-что, позволившее полагать, что ваша подруга никак не могла покончить с собой.

– Что вы нашли? – сгорая от нетерпения, спросила я.

– Один интересный талончик из «Модных привычек».

– Чего-чего?

– Так называется дорогое ателье по пошиву женской одежды. В основном там шьют платья и костюмы, так сказать, для особых случаев. Цены кусаются, но качество высокое, а сроки изготовления минимальные – по крайней мере, так гласит реклама и убеждают работники ателье.

По правде говоря, я была разочарована: я надеялась, что Карпухин и в самом деле нарыл «бомбу», а речь шла всего лишь о маленькой бумажке. Майор, судя по всему, заметил угасание моего энтузиазма, потому что сказал:

– Это по-настоящему важная улика, не сомневайтесь, Агния. Я посетил это заведение. Там работают исключительно дотошные и добросовестные дамы, которые легко смогли ответить на все мои вопросы. Дело в том, что Людмила Агеева заходила к ним в день своей смерти. Она заказала праздничный костюм, потратив на беседу с модисткой и швеей и снятие мерок около двух с половиной часов. Женщины утверждают, что клиентка говорила о предстоящей свадьбе подруги, а потому просила их отнестись к заказу со всей тщательностью и постараться выполнить его как можно быстрее. Они обещали, что потребуется всего одна примерка и костюм обязательно будет готов ко дню свадьбы.

– Боже мой! – пробормотала я, бессознательным жестом прикрывая рот рукой. – Речь ведь шла о моей свадьбе, да?

– Не думаю, что у Агеевой много подруг, в ближайшее время собирающихся в загс, – кивнул Карпухин. – А теперь ответьте мне на вопрос, Агния: какая женщина, заказав роскошное платье и выложив за него кругленькую сумму, через несколько часов внезапно решит покинуть этот мир, даже ни разу не примерив обновку?

Слова майора звучали совершенно резонно.

– Людмилу Агееву убили, – сказал он, дав мне время осознать все сказанное. – Я пока не знаю, как именно, но выясню. Поэтому, собственно, я и хотел вас видеть, Агния. Я получил разрешение на эксгумацию тела и повторное проведение экспертизы. Ее будет делать Леонид Кадреску – он уже согласился.

– Эксгумация?!

Я была в шоке. Конечно, я понимала, что необходимо установить истину, но мне не хотелось даже думать о том, что мою подругу вытащат из земли, потревожив ее покой, и начнут копаться в ней, как в песочнице, в поисках улик!

– А без этого… никак нельзя? – робко спросила я.

– Поверьте, – мягко кладя руку на мою ладонь, сказал Карпухин, – если бы существовал хотя бы один шанс, я не стал бы этого делать.

– Да-да, конечно, – упавшим голосом пробормотала я. – Насколько я понимаю, согласия родственников не требуется?

– Вы правильно понимаете. Я уже выдержал две волны возмущения со стороны Дениса и Виктора Агеевых – по отдельности, разумеется. Им обоим страшно не понравилось, что я намерен вскрыть могилу, но им придется с этим смириться: дело квалифицировано как убийство, а потому от них уже больше ничего не зависит.