Троглобионт - Дан Борисов

– Послушай, Игорь…

– Что?

– Я очень хорошо понимаю тебя, Игорь, я не так давно потерял родителей, обоих сразу, мне было очень больно, поверь… давай сядем.

– Давай, – Игорь послушно сел на камень.

Егор уселся напротив, на поваленный ствол и продолжил:

– Такие потери болезненны… и боль от потери проходит не сразу, обычно требуется месяц-два, как минимум, но нам ждать некогда! Ты мне, конечно, можешь не поверить… и обидеться на меня, но я вынужден быть жестоким.

Игорь сидел, уперев подбородок в ладони и смотрел в сторону никак не реагируя на слова Егора, но Егор знал, равнодушие сейчас пройдет.

– Ты должен понять три момента. Первый: Тебе жалко сейчас не Ольгу, а самого себя…

– Что, что?

– Ты жалеешь себя, а не Ольгу.

– Врешь ты всё! – Игорь, действительно, встрепенулся и встал.

Егор, хоть и отвернулся на секунду, боковым зрением увидел удар, направленный ему в челюсть, поймал Игоря за руку и вывернув её насильно усадил друга обратно. Потом продолжил, как будто ничего не случилось:

– Я не вру, Игорь, сам посуди: ты сейчас вспоминаешь лучшие моменты вашей жизни… дом… ну, я не знаю еще что. Жалеешь о том, что это уже не повторится. Понимаешь, что остался один, перед кучей проблем, так? Ты не думаешь о ней, каково её сейчас там, ты думаешь о себе. Ведь так?

– Не знаю, может и так… зачем ты всё это сейчас говоришь?

– Затем, чтобы привести тебя к нормальному бою. Еще раз тебе говорю, что ждать некогда… нам всем здесь, может быть осталось жить полчаса…

– Ну, и слава Богу.

– Бога вспомнил? Хорошо, с чем ты завтра предстанешь перед ним?… и перед Ольгой, кстати. Это момент второй. Ты там расскажешь, что ты распустил нюни и ходил тут скорбел?

– А что мне делать еще?

– Правильный вопрос. На это есть момент третий. Кто-то убил Ольгу, скорей всего и Мишкина тоже… не исключено, что этот убийца находится еще на острове. Ты хочешь отомстить за смерть жены?

Обостренное сейчас воображение Игоря начало рисовать ему сцены мести, которые отозвались в душе злобным удовольствием и немного отвлекли его от других переживаний. Егор молчал, видя, что его политработа приносит плоды. Наконец Игорь уже почти осмысленно посмотрел на друга и сказал:

– Но у меня даже нет оружия…

– Вот это уже разговор мужчины. Ты гранату когда-нибудь в руках держал?

– На офицерских сборах…

– Смотри! Держишь её вот так, дергаешь за кольцо, взрыватель будет расшплинтован, после этого можно держать гранату еще долго – пока не отпустишь скобу, взрыва не будет. Но лучше сразу бросать… После хлопка капсюля четыре секунды и взрыв. Учти, разлет осколков около двадцати пяти метров. Здесь в лесу, на такое расстояние бросить трудно, поэтому сразу ложись, в крайнем случае можно спрятаться за дерево. Понял?

– Конечно, – Игорь восхищенно смотрел на гранату, приятной тяжестью нагрузившую его руку.

– Возьми еще одну. Убери одну в карман, только аккуратно, чтобы кольцом ни за что не задеть. Карман застегивается?

– Да.

– Хорошо. И давай договоримся: ты идешь за мной в двух трех шагах, желательно след в след. Я остановился – ты остановился, я лег, ты тоже. Если встретим кого и я начну стрелять, бросишь гранату. Но не раньше!

– Понял. Пошли?

– Пошли.

Игорь шел, действительно, след в след. Он даже пригнулся немного, как Егор. Градов пару раз резко вставал, оглядываясь. Игорь замирал в той же позе. Один раз оба упали на землю. Егор, оглянувшись беззвучно засмеялся.

– Шутки шутишь? – обиделся Игорь.

– Не шучу, а проверяю. Молодец пока. Подойди… видишь вон те валуны? За ними протока. Подходим аккуратно, чтобы не видно было с той стороны, и потихоньку осмотримся.

Согнувшись в три погибели, они подобрались к валунам. Через кусты хорошо было видно тот берег и усыпанную камнями воду. Егор говорил шепотом:

– Те, кто были здесь, пришли либо по воде, либо вот отсюда.

– С того острова? – так же шепотом спросил Игорь.

– Это не остров, это большая земля.

– Вроде, ничего…

– И я ничего подозрительного не вижу. Ну, что? Оклемался?

– Как тебе сказать? Я не знаю, как тебе это объяснить… если бы с ней что-то случилось в Москве, месяц или два назад… Мне бы тоже наверное, было плохо, но не так, – Игорь помолчал немного и продолжил, – Мы с ней жили прохладно, не чужие конечно, свои люди, но и любви особой не было. Но здесь уже… в Карелии, что-то произошло. Ты будешь смеяться, но я влюбился в свою жену, как выяснилось, поздно.

– Я не буду смеяться.

– И она, главное, тоже самое… и как раз в этот момент…

– Не трави себя, Игорек. Горевать будем, когда выберемся отсюда… если выберемся, а пока, считай, что ты в командировке, считай, что развелся, в конце концов. Наложи табу на свою память.

– Найти бы эту сволочь! Я бы его своими руками…

– Убьешь, если представится возможность. Пошли дальше.

От протоки они уже шли в короткую сторону, через ту самую окуневую косу, очень памятную Игорю. Выходили на нее осторожно, сначала опять осмотревшись из-за валунов, через кусты. У воды лежало что-то странное.

Выглядело это так, как будто на песке валялась куча тряпок.

Только, когда подошли в упор поняли, что это такое – они увидели Витю Мишкина, лежащего с окровавленным ножом в сжатой намертво руке. Песок вокруг его головы в форме нимба окрасился спекшейся кровью. Лицо было настолько обезображено, что опознать его удалось только по ножу и свеженьким майорским погонам.

7. Мистика

Окуни у Медвежьего острова хорошо клюют только в двух местах, у протоки, в корявом омуте и на песчаной косе в кустах, на той самой косе, где Игорь с Ольгой прошлый раз поймали большую щуку. Майор Мишкин сначала ушел к протоке, но ловить там было неудобно. То есть, клев был прекрасный, но чтобы подобраться к омуту, нужно было спуститься по каменистому склону к воде и, потом, стоять на валунах в неудобной позе. Мишкин не без труда пробрался туда, куда было надо, пристроил ведро более менее устойчиво, разложил удочку и достал из кармана заветную коробочку с полудохлым червяком. Червяк имелся только один, но и этого было много, Виктор поделил червяка пополам, одну половинку убрал обратно, а вторую одел на крючок и забросил удочку. Поплавок, едва долетев до воды, еще лежа пошел в сторону и утонул. На крючке оказался маленький окунишка, проглотивший крючок так, что изо рта у него виднелась только леска. Большим ножом такого было не взять. Майор достал маленький складной ножик, аккуратно отрезал окуньку хвост, только потом, вырезал крючок. От червяка там осталась лишь бледная тень. Мишкин насадил на крючок хвост и опять забросил удочку.

В этот раз пришлось немного подождать. Поплавок встал, спокойно зафиксировался в этом положении и только секунд через пять, качнувшись, ушел под воду. Вынимая удочку, майор уже почувствовал некоторую тяжесть. Окунек был с ладошку.

За час он надергал не меньше, чем полведра. Клев был стабильным, но оставаться здесь дольше, при всей терпеливости Мишкина было невыносимо. Всё его тело, уставшее балансировать на округлых поверхностях камней, болело, особенно ноги. Виктор выбрался наверх и немного посидел, отдохнул на теплом мху, прежде чем двигаться дальше.

На косе стало, не в пример, удобней. Можно было положить удочку, сесть и даже лечь, но здесь была другая незадача – окуни клевали в коряжнике между двух кустов и, поэтому имелись проблемы с забросом. Полведра окуней, это уже кое-что, поэтому Виктор решил попробовать поймать более серьезную рыбу. Метрах в двадцати от берега из воды торчал камень, а метрах в трех правее из ямки иногда клевал сиг. Майор для этого таскал сегодня с собой специальную удочку с тяжелым скользящим поплавком. Он насадил на крючок последнюю половинку червяка, оставленную специально для этого и забросил. Попал в ямку он не с первого раза и даже не со второго и не с третьего. И все-таки он был вознагражден за упорство, когда поплавок, наконец, установился там, где нужно, ждать почти не пришлось. Поклевка была, хоть и осторожной, но верной. Тянуть большую рыбу было приятно, а снимать её с крючка, тем более. Сиг одна из самых уважаемых рыб в Карелии, и Мишкин даже не расстроился тем, что на последних метрах у него сломалась катушка, и пришлось перехватывать леску руками, и отбегать от берега, чтобы рыба вышла на песок.

Леска перепуталась и, хоть червяк был почти цел, о втором забросе нечего было и думать, но на эти мелочи счастливый рыбак уже не обратил внимания, он бросил удочку, благо имел еще одну, и пошел к кустам ловить окуней.

Здесь его удача и закончилась. Во-первых, в эйфории он забыл взять с собой ведро с рыбой, взял бы, всё могло сложиться совсем иначе. Во-вторых, с первого же заброса, он зацепился леской за кусты, подергал удочкой влево, вправо, на себя, но только крепче запутался. На рыбалке можно было ставить крест – запасных крючков и поплавков с собой он не взял. Можно было еще попробовать раздеться, залезть в воду и снять зацеп, но это ж надо лезть в воду. Мишкин сел возле самой воды и задумался.