Троглобионт - Дан Борисов

Ольга обратилась к прибывшим с приветственной речью, где коротенько изложила свою принципиальную любовь к киноискусству и наблюдение по поводу того, что декорация и костюмы выглядят очень натурально, не смотря на расхожее мнение о том, что в кино должна использоваться сплошная мишура и картон. Она продолжала говорить быстро, хотя по лицам слушателей было видно, что её не очень понимают и вообще, смотрят как-то странно. Ответное слово подтвердило её догадки. Красный заговорил на каком-то певучем языке, напоминавшем то ли белорусский, то ли западно-украинский, который в свою очередь не поняла Ольга. «Югославы, наверно» – подумала она, потому что украинцы или белорусы наверняка знали бы русский. Ольга жестами пригласила гостей к костру пить чай. По пути она придирчиво оглядела себя. Всё нормально, вполне элегантный пляжный вид. Странные взгляды она отнесла исключительно на непонимание языка.

Красный, выглядевший хмуро и напряженно, сразу сел за стол, на предложенное ему место, а синий, всё время улыбаясь, обежал весь лагерь, заглянул в избу и только потом уселся, сообщив что-то красному. Парочка была странная, если не сказать больше. Ольга начала испытывать некоторое неудобство от их присутствия. Не страх и даже не беспокойство, а всего лишь легкое неудобство. Но, после того как она подала им чай, произошло уж совсем несусветное: красный, понюхав чай, встал с кривой улыбочкой и как будто бы начал говорить тост, постепенно повышая голос, и вдруг, выплеснув чай и бросив кружку под ноги, резко наотмашь ударил Ольгу по лицу. Она, даже не почувствовав боли, сразу потеряла сознание.

Ольга была в обмороке совсем не долго, но за это время ей привиделось длинное действие, на несколько часов, а может быть и дней. Она побывала в Москве, и дома, и на работе, но везде, даже по улицам, она ходила голая, не испытывая при этом никаких неудобств. И везде она искала мужа. Она видела Игоря где-то впереди, но всегда не успевала за ним, он ускользал в самый последний момент. Игорь тоже ходил голый, и она одновременно и ревновала и хотела его, но догнать, никак не получалось. Наконец она его настигла в лодке, отходящей с заставы сюда, на остров. Она села с ним рядом и начала упрекать и даже ругаться, но Игорь, вместо оправданий, вдруг повалил её на дно лодки, грубо раздвинул ноги и начал действовать. Окружающие, на удивление, относились к этому с пониманием и тактом, Энн даже подвинулась, уступив им место. Редкие елани на дне лодки под действием веса двух тел больно давили её спину. Игорь зачем-то щекотал ей шею и подбородок, но было очень приятно и весело. Уже знакомая ей горячая волна начала накатывать на все тело и в самый миг высочайшего напряжения лодка опять наткнулась на препятствие и Ольга очнулась.

Действительность ужаснула её. Да, Ольга почувствовала унижение и ужаснулась, но не более того, потому что физически она ничего не могла сделать – она как клещами была сжата мускулистыми руками и всем телом одного из пришельцев. Кого именно она определить не могла – колкая борода закрывала лицо и щекотала шею. Корявая ветка больно давила спину. Ольга закрыла глаза и беззвучно заплакала. Но еще большее унижение Ольга почувствовала, поняв, что тело не слушается разума. Боль, отвращение и ужас были порождением сознания, ума, а предательское тело, начав получать удовольствие еще в беспамятстве, теперь не хотело остановиться. Горячая волна опять начала подниматься и захлестывать. Это повторялось еще и еще раз, пока Ольга окончательно не потеряла сознание.

Ратники, оставшиеся в ладье, гыгыкали и ржали, как жеребцы, наблюдая за действиями начальства, хоть и видно им было только задницу, мелькающую за кустами, и то не всем. Но этим дело не ограничилось – они прислали помощника, вынувшего счастливый жребий. Им оказался тот самый Зевулон, веселый песельник. Начальство не отказало команде в законном требовании и парень принял участие.

Когда с удовольствиями было покончено, кормчий с песельником под улюлюканье команды уже забирались на борт, сотник стоял над бесчувственной Ольгой, как бы ожидая еще чего-то. Потом вытащил меч и дважды рубанул по бесчувственному телу. Сначала вдоль, потом поперек – крестом. Полюбовался на дело рук своих, аккуратно обтер сухим мхом от свежей крови меч и, удовлетворенный, направился вниз, к ладье.

Сотник расслабленный и уже успокоившийся полулежал, раскинувшись на своем привычном месте. Кормчий лениво пошевеливал рулем. Вои скабрезно перекликаясь, дружно налегали на весла.

– А я вот что думаю, – подал голос сотник, жмурясь на проступившее из дымки солнце, – Колдуньи-то могут летать… и оборачиваться молодыми, а?

– Вестимо могут.

– Я вот и думаю, что это старуха оборотилась… ведь отравить нас хотела?

– Да… зелье преотвратное. Ты хоть её располовинил?

– И более того!

– Хорошо… Богоугодное дело. Смотрикося… а вон и епископ наш!

Туман уже совсем рассеялся и впереди хорошо были видны три ладьи причаленные к левому берегу.

6. Продолжение кошмарного сна

Блуждания в тумане закончились неожиданно. Плот напоролся на палку, торчащую из воды. Она проскребла по правому борту и уперлась в весло прапорщика. Тот ухватился за неё и радостно вскрикнул:

– Это ж наша сеть!

Напряжение со всех моментально слетело. Все завертели головами, рассчитывая увидеть берег, но его не было.

– Ерунда-вопрос, – сказал Егор, – Надо вынимать сеть – она нас приведет к берегу. Энн, как приборы?

– Сто двадцать! – ответил за неё Игорь.

– Что, сто двадцать? – не поняла Энн.

– Нужно отвечать: «А что приборы?» – весело ответил Игорь, – Это анекдот.

– Датчики работают… и плот хорошо видно, – сказала Энн, так и не поняв, что тут смешного.

– Энн, переходите на мое место. Я буду сеть вынимать, – говоря это, прапорщик уже встал, держа в руках сеть, и, потихоньку выбирая её, стал перемещаться на нос.

Плот плавно развернулся и стал медленно продвигаться за выбираемой сетью.

– Движемся к берегу, – констатировала Энн, глядя на монитор.

– Давайте ведро, рыба пошла, – прапорщик присел, выдирая из спутанной сети темную рыбину, – Это что за фокусы?

– Это стерлядь, Сережа, – заметил Егор, подобравшись поближе.

– Я же вам говорил, что мы где-то на юге. Видите, как хорошо, стерлядь вместе с нами приплыла. Теперь в Карелии стерлядь будет водиться, черную икру будем трескать ложками. В любой гадости есть положительные моменты!

Стерлядок оказалось всего пять штук, но и это выглядело несметным сокровищем. Местную мелочь брать не стали. Когда сеть кончилась, совершенно отчетливо проявился берег. Дойти отсюда до базы было уже делом техники. Прапорщик с Игорем навалились на весла, и через каких-нибудь пятнадцать минут показался Медвежий остров. Изба, слава богу, была на месте. Прапорщик остался разбирать сеть, остальные вышли на берег.

– Оля, лапочка, мы рыбки привезли, – Игорь заглянул в избу, оставил в прохладной прихожке ведро с рыбой и вернулся к остальным, – Нет никого…

– За грибами пошла, – подал голос прапорщик, – Я утром вон там три белых сорвал.

– Где Павлов? Вот вопрос… – говоря это Егор почувствовал в кармане вибрацию телефона, вслед за вибрацией последовал и звук, – Да! Саша? Сколько тебя ждать? Ты где?… Ты что пьяный?… Что ты не понял? Я от тебя по телефону запах чую… Ну ладно, быстро сюда, у избы ждем… быстрей… Тьфу ты, связь прервалась. Черт знает, что такое. Так, один нашелся, остальные подтянутся. Жизнь то налаживается, а?

– Мишкин, видать, окуней обловился, не идет, – ехидно сказал прапорщик.

– Может, с Ольгой по грибы пошел? – предположил Егор.

– А ведро его где? И удочки?

– Тоже верно. Давайте так: я схожу за Мишкиным и Ольгу по пути покличу, а вы готовьте рыбу… костер вон уже почти потух. Я быстро.

Сказав это, Егор сразу пошел. Однако вернулся он гораздо быстрей, чем рассчитывал. Только что войдя в лес, он сразу увидел Ольгу, верней то, что раньше было Ольгой. За свою не очень долгую жизнь Егор успел насмотреться на трупы и на поле боя, и в аулах, и в анатомичке (в Ростове опознавал груз 200), но то, что он увидел сейчас, даже его привело в полушоковое состояние. Он сел за кустом, так, чтоб не видеть тела и закурил.

Немного успокоившись, он загасил окурок и заставил себя внимательно рассмотреть труп. Совершенно голое тело лежало на халате, у которого белым оставался только верх, всё остальное было залито кровью. Разорванный купальник валялся рядом. Тело было рассечено каким-то очень острым предметом. Вертикальный разрез шел через грудь, почти от самой шеи вниз, горизонтальный – чуть выше пупка. В результате тело было развалено на три части. Спокойное, красивое лицо Ольги с закрытыми глазами выглядело спящим и никак не вязалось с картиной её ужасной смерти. Егор попробовал поплотнее соединить части тела, но это у него плохо получилось – мешали вывалившиеся внутренности. Тогда он наломал веток и лапника и укрыл тело, оставив видимой только голову.