Соленая кожа - Виктория Лейто

Неожиданно послышалось, как кто-то приподнимает тяжелую дверцу бункера, в щелочке показались два глаза, и растерянный мужской голос бархатисто-тяжелым басом произнес «Что за черт?!» Я тогда понятия не имел, что это был муж Маргарет, я вообще ничего не знал ни о ее жизни, ни о чем-либо вообще. Но показавшаяся далее фигура в открывшемся люке как две капли воды была похожа на мужчину из газеты. Маргарет не обернулась, все еще стоя на коленях и держа пистолет прямо перед моим носом. Внезапно ее посетила какая-то перемена, лицо помрачнело, от слез не осталось и следа, а глаза налились густым черным цветом.

— Маргарет! — слегка раздраженно и зло выкрикнул ничего не понимающий мужчина сверху. Не опуская пистолет, она встала с колен, повернулась к нему и уверенно, не колеблясь ни секунды, выстрелила.

— Боже мой, Мартин! Почему ты запретил мне обращаться в полицию?! — Всплеснув руками, встала с дивана волнующаяся женщина.

— Потому что я отомщу ей самостоятельно! — поднялся вслед за Роуз взволнованный мужчина, принимая угрожающий вид. — Она не заслуживает того, чтобы просидеть всю жизнь в тюрьме, окруженная людьми и светом! Я раздавлю ее так же, как когда-то она сломала меня! Я еще не настолько слаб… я еще не настолько слаб, чтобы… — Он не договорил и, пошатнувшись, упал обратно на кровать.

— Об этом не может быть и речи! Я высокопоставленное лицо, это не пройдет просто так мимо моей карьеры! Я не могу позволить вершить тебе самосуд, несмотря на то что убила бы эту стерву собственными руками! Но так нельзя, сынок, мы должны обратиться в полицию!

Ох уж наши желания! Скольким мы жертвуем ради них, скольким рискуем! Не правда ли, месье Шварц? Проигравший все на свете человек навряд ли остановится перед чем-либо — он отдаст последнюю рубашку, лишь бы рискнуть еще раз.

В тот день Мартин Криси сильно рисковал главным желанием своей жизни отомстить, рассказывая эту историю Роуз. Однако хоть он и был еще весьма слаб и в какой-то степени выжил из ума, одно в его памяти сохранилось верно: Роуз была слишком впечатлительной и сердобольной, чтобы оставить в стороне мольбы сына, смотрящего на нее горящими глазами. Он сказал:

— Роуз, я знаю, сколько ты сделала для меня! Твое сердце привело тебя сюда, ты спасла меня! Я обязан тебе жизнью! Но, прошу тебя, позволь мне только насладиться одним, прежде чем мы пойдем в полицию и все расскажем. Две с половиной недели назад я видел, как ее выводили из суда и посадили в машину для перевозки заключенных. Я слышал твои разговоры по телефону насчет того, чтобы войти в число присяжных на суде по ее делу. Если сегодня ее оправдают, я хочу видеть, как Маргарет вернется в то место и обнаружит, что меня нет! Я хочу, чтобы волосы ее встали дыбом от ужаса и неожиданности, которые скуют ее тело! Я хочу насладиться ее страхом и ее поражением! И нет ничего более упоительного, если она узнает об этом сама! Я прошу тебя, мама, оставь мне этот день, а завтра мы пойдем в полицию и все расскажем, обещаю!

Сердце Роуз, казалось, уменьшилось в разы, прижавшись к стенкам не заледеневшей души. Она знала, что поступает неправильно, но она никогда не могла отказать своим детям в чем-либо. Для нее он был сыном, который сбился с пути, чем еще больше вызывал в ней любовь. «В конце концов, — рассуждала она сама с собой, — скорее всего, ее вину признают сегодня и тогда, сразу после суда, я за шкирку приведу этого мальчишку в полицию. А если ее отпустят на свободу, то… я сделаю то же самое, только дам мальчику эти несколько часов последней услады. Я позволю ей вернуться домой, но за всем прослежу лично сама».

— Это ее глаза, месье Шварц, еще в самом начале, — прервался Пьер, рассматривая бегущие и суетные облака на черно-синем английском небе, — мы видели на последнем заседании суда по делу Маргарет. И ее же шпионящий взгляд, проводивший мою бывшую хозяйку до гаража возле ее дома.

Планам женщины не удалось сбыться. Ее чудом спасенный пасынок затевал свою собственную игру против Маргарет, и казалось, на сей раз сам Дьявол не смог бы его остановить.

Пока Роуз одевалась для суда, он сел на стульчик рядом с окном и отсутствующим взглядом начал буравить уличное пространство. Женщина подошла, поцеловала его в лоб и попросила оставить ей все заботы. Мартин благодарно посмотрел на нее и согласился. Подстраховавшись, она заперла номер на ключ. Как только Роуз отправилась на суд, он вскочил со своего места и попытался открыть дверь, несколько раз сильно дергая за ручку и заметно начиная нервничать. Твердо решивший для себя, что больше он не окажется пленником какой-либо женщины, заточенным в бункер или шикарный номер люкс, Мартин начал действовать.

В шкафчике под телефоном лежал толстый телефонный справочник. В двенадцать дня на ресепшн отеля позвонил некто из номера Роуз Криси и сообщил о пожаре на этаже. Торопившийся мужчина положил рядом с входной дверью справочник и поджег его шершавые страницы, накидав сверху плотно свернутые куски туалетной бумаги. Дым повалил клубами, воспламеняя шикарный ковер, кромка которого, завершая линию залы, едва касалась холла, отделявшего сам номер от входной двери с горящим справочником в нескольких сантиметрах от нее. Ковер тот, кстати, был сделан фирмой Маргарет по специальному заказу самой хозяйки, ибо в номерах такого уровня останавливались исключительно высокопоставленные лица. Еще один британский сюр, вы не находите, месье Шварц?

Поднявшийся наверх портье Марк, две с половиной недели назад помогший тайно провести этого мужчину в гостиницу, теперь смотрел на него через дымовую завесу, растерянный и обездвиженный. Только два черных глаза огоньками проблеснули перед ним сквозь растворяющийся в воздухе дым, унося вместе с собой силуэт сбежавшего пленника.

Глава 20

— То есть вьи хотьите сказать, что этот темнокожий пагрьень пггросидьел взапьгрти долгих девять лет? — слегка охмелевший от пятой пинты темного эля, с трудом выговорил мистер Шварц.

— Именно, месье. Не хотите ли прогуляться до одного живописного местечка, открывающего вид на дивные воды нашей реки? Оно находится близ центрального парка. Это в двадцати минутах ходьбы отсюда.

— Конечно, Пьеггр. Пггризнаться, я уже достаточно пеггребрал, и ваш рассказ, это едьинственное, что еще поддеггрживает меня в сознании. Но, пггрошу вас, пггродолжайте.

— Это было любимое место Маргарет. Порой после работы, она просила меня заехать туда. Мы останавливались. Она выходила из машины и, кутаясь в красное драповое пальто, сражавшееся с порывами северного ветра, подходила к узкому мостику, что железною дугою перевешивался через потоки серых вод. Женщина подолгу стояла там, облокотившись на перила и могла смотреть в уносящиеся потоки течения по несколько часов.