Соленая кожа - Виктория Лейто

Виктория Лейто

Солёная кожа

Посвящается

Мартину

Пролог

Эта нашумевшая и трагичная история, заставившая своим запутанным и ужасающим сюжетом стыть горячую кровь в венах, произошла одиннадцать с половиной лет назад, где-то на северном побережье Англии, в одном маленьком провинциальном городке. Название его мы оставим в секрете, дабы не волновать еще больше и без того потрясенные и лишь недавно успокоившиеся сердца мирных граждан, населяющих его.

Напротив главного здания суда, прямо в центре города, располагалась огромная гостиница «Интернационал», по неоспоримому праву занимающая первое место в городе по величине и статности. Поражавшие помпезностью широкие балконы с позолоченными под старину перилами на двадцатом этаже с одной стороны выходили на открывавшееся взору далекое и серое море, оставляя глубоко внизу спокойную и размеренную жизнь английского городка; а с другой — ловили великолепие маленьких старинных европейских домов, испещренных между собой узкими улочками с покровительственно свешивающими голову фонарями с тускловато приглушенным светом.

Одиннадцать с половиной лет назад здесь, вдалеке от суеты мира, произошла страшная и шокирующая трагедия, унесшая за собой жизни людей, попавших, как тогда говорили, в цепкие объятия дьявола.

— Опять принесли венок, ну сколько можно?! — ругался портье гостиницы, взявшийся унести шикарно составленный похоронный символ с парадной двери.

— Да, Жак, прошло уже почти двенадцать лет, а народ так и не успокоился. Знаешь, говорят, что каждый год в «Годовщину Трех Смертей» сюда наведывается ее призрак, одетый во все белое; руки ее дрожат, а лицо будто бы полотно, и каждый раз она кричит: «Еееевааа!» Твоя смена, кажется, как раз выпадает на эту дату, не правда ли?.. Я бы на твоем месте отпросился, ну или… «заболел». Мне лично совсем не хочется встречаться с этой дамочкой еще раз, тем более с мертвой. Как вспомню эту историю, так мурашки по коже. От нее за километр несет холодом. Буу, как страшно! — подтрунивал над портье штатный водитель той же гостиницы, состроив жуткую гримасу зомби, пытающегося кого-то убить.

— Да ну тебя, Пьер! Между прочим, с тех пор как это все произошло, народ опасается заселяться в нашу гостиницу, все обходят ее стороной, — слегка огорченно промолвил портье, направляясь с зажатым венком в руках в сторону просторного роскошного холла. В дверях Жак столкнулся с мистером Шварцем и заметно нервничая, прокричал:

— Ай, ну что за день сегодня? Марииис! Я же сказал подать машину мистера Шварца ко входу!

Торопясь и извиняясь, портье проскользнул, как ужаленный, внутрь, скрываясь за стеклянными крутящимися дверьми, построенными на манер всех элитных и дорогих гостиниц.

Мистер Шварц пару дней назад приехал из Нормандии, по делу. Его акцент сразу выдавал в нем француза, а изящные манеры с добродушной улыбкой слегка контрастировали на фоне чопорного английского характера местных жителей, в свою очередь который как-то даже слаженно сочетался с провинциальной простотой.

— Пьеегр, отвьезите минья куда-ньибудь вкусна пакууушать. Вы же фгранцуз, вы должны непгрьименно знать, где здесь падаютъ самый вкусный кассуле! — оживленно жестикулируя и поднося соединенные пальцы к губам, будто бы одаривал небо вкусным поцелуем, спросил водителя мистер Шварц на ломаном английском. И начал усаживаться в подъехавший далеко не новой модели, но хорошо ухоженный и блестяще выглядевший черный BMW.

— Конечно, месье Шварц, с удовольствием, — пристегивая ремень и смотря в зеркало заднего вида, ответил ему Пьер на чистом французском языке, слегка испорченном небольшим акцентом долгих лет пребывания в холодной Англии.

— Скажите еще вот что, Пьеегр, а почьему на входе я встгьетил такого азабоченного поггртье с венком в руках? Кто-то умьеггр? — продолжил Шварц, не обращая внимания на то, что мог свободно изъясняться на родном языке. Но знаете этих нормандцев, они всегда готовы отличиться и блеснуть своими знаниями и умениями, дабы показать оппоненту, что развиты интеллектуально ровно настолько же, насколько и физически, а, как известно, они почти все крепкие ребята. Мы не станем переубеждать нормандского господина в своем неоспоримом превосходстве перед безукоризненным английским произношением Пьера и оставим в отношении этого всякие шутки, предоставляя все на честный суд читателя.

— О, нет, месье Шварц, не беспокойтесь, никто не умер. По крайней мере, не сегодня. Это отголоски одной истории, случившейся много лет тому назад, а вернее, ровно одиннадцать с половиной, потрясшей чередой необычных событий весь город, — продолжал спокойным и ровным голосом Пьер.

— О, я любьитель ньиобычных истоггрий, мы же в Нормандии все любьим всье необычное! Расскажите мне ее, Пьеггр!

— Ну не знаю, месье, история довольно шокирующая, в некоторых местах даже отвратительная — начал подтрунивать над ничего не подозревающим Шварцем Пьер, раскаляя его интерес и знаменитое нормандское любопытство, отыгрываясь над слушателем за неуместное хвастовство его безобразным английским. Хотя на языке водителя уже вертелись первые события этой истории, которой ему ой как не терпелось поделиться с иностранцем.

— О, я Вас умоляю, месье Пьегр, сжальтесь, я хочу ее услышать! Эта истогрия мне ужье нгравится, грасскажите мне ее, пожалуйста!

— Ну хорошо, тогда слушайте, — сдался обрадовавшийся Пьер.

Глава 1

Шел далекий 1997 год. Я тогда работал личным водителем у одной разбогатевшей чудесным образом, но, безусловно, своими стараниями женщины. Поговаривали, что она заключила сделку с самим дьяволом, чтобы вот так вот неожиданно подняться. Но, знаете, я хоть и француз, но не суеверен, по мне так главное, чтобы хорошо платили и вовремя, а слухи и сплетни всегда сопровождают своим черным кортежем карету победителя. Звали эту женщину Маргарет. Восемь лет назад (на тот момент, в 1989-м году) она занялась продажей ковров, оформив небольшую ссуду в банке, и открыла свою маленькую лавку на углу Майроуд-стрит и Бристоль-авеню. В лавке была только она и две ткачихи, прявшие и создававшие ковры по незамысловатым стандартным эскизам. Ковры шли неплохо, но без особого энтузиазма со стороны проходивших мимо потенциальных покупателей, практически не обращавших внимания на ничем не выделявшиеся изделия. До той поры, пока однажды в голову Маргарет не пришла одна замечательная идея. И так как воображению ее было можно только позавидовать, она попробовала прикоснуться к искусству вышивания узоров сама, а вернее, взять этот отдел под свой личный контроль.