Соленая кожа - Виктория Лейто

Она разработала какую-то особенную концепцию вышивания, создавая немыслимые и поражающие красотой и смелостью эскизы; включала бисер в плетение, тонкие позолоченные проволочки — в обрамление, крупные железные кольца для необычных ощущений при ходьбе, прикрепляла к полотнам надутые прозрачные мешочки с подкрашенной голубой водой и такие же мешочки с песком и камнями, составляя пляжный ландшафт, — словом, она не боялась ничего нового и призывала всех следовать за ней.

Поначалу такие радикальные идеи казались местным жителям слишком вычурными и провокационными, но вскоре, после того как главный судья города купил один из главных и самых необычных ее произведений, в лавку к Маргарет повалили толпами все: от прокуроров до обычных рабочих. Стимуляцией к покупке ковров от Маргарет для граждан среднего и ниже достатка была возможность предоставления им рассрочки, под шесть процентов годовых. Представляете ковры в кредит? Это же не вяжется вместе! Но таковы были идеи Маргарет, которые вскоре после хороших отзывов самого главного судьи города принесли ей баснословные деньги и сделали ее состояние.

Я же тогда только приехал в холодную Англию, оставив свою хрупкую и изящную родину без одного из своих верноподданных. Без документов и почти без гроша в кармане кое-как я устроился водителем-экспедитором в цех, по совместительству поставлявший Маргарет и ее лавке различные аксессуары из бисера и украшения из стали.

Будучи молодым и горячим, в истинном смысле французом, я не мог не оценить той толкающей на преступление красоты молодой женщины. Когда впервые я увидел Маргарет, она показалась мне холодной как сталь, но, как только она повернулась и, посмотрев на меня, одарила своей белозубой, как снег, и открытой, как врата церкви для любого бездомного в лютый день, улыбкой, мое французское сердце растаяло в своем нежном трепете. И если и можно было сравнить Маргарет со сталью, так это только в том смысле, что оружие ее — в виде бесподобной красоты — стреляло в самое сердце, а пуля, выходящая насквозь, блуждала до тех пор, пока, не отрикошетив от всех стен вокруг, безумством огня не испещряла тебя дотла. В тех, кому повезло больше, она стреляла в упор в лоб, и они больше никогда уже не могли сделать хоть каких-либо попыток ее завоевать; я же оказался в числе тех, кто неоднократно пытался избавиться от образа Маргарет как от навязчивой сумасбродной идеи по ночам. То есть в числе большинства.

Черные пряди густых волос, обрамлявших слегка смуглую кожу худого лица, водопадами падали на ее роскошные хрупкие плечи, закрывая стан своим черным как смоль одеянием, ложась волнами на вдохновенную грудь и спадавшим до узкой талии. Глаза были более медовые, чем сам мед, что до безумия тонко сочеталось со сладостным голосом, исходившим из прелестных розовых, как лепестки роз, слегка полноватых губ. Простите мне эти пошлые сравнения, месье Шварц, я лишь пытаюсь описать ее так точно, чтобы вы могли это себе представить.

Походила она на итальянку, вернее, больше на сицилийку, указывая на свое происхождение заостренным подбородком, выдающимся слегка вперед, который в сумме с остальными чертами лица в профиль напоминал полумесяц. У нас на родине принято считать, что люди, обладающие такими решительными подбородками, как правило, не остановятся ни перед чем: это подбородки победителей, и Маргарет, являясь одной из обладательниц такого вот изгиба, как никто лучше, подтверждала это суждение.

Мы познакомились за неделю до того, как главный судья города, мистер Тонни Сьют, наведался к ней в лавку, ведя за собой как за ниточку ее будущую славу, являясь, между нами говоря, более поклонником самой Маргарет, чем ее ковров. Неизвестно, что именно сыграло ей так на руку: острый ум и безумствовавшее воображение, приперченная сексуальностью красота или реклама ее работ одним из самых уважаемых людей города, а может, все вместе? Этого уже никто не узнает; но в любом случае, что-то из этого сработало, и уже через год после того как главный судья и по совместительству, но без своего ведома, ее рекламный агент топтал свой темный ковер с вышитыми бисером каплями крови на нем, походивший одновременно на сон сумасшедшего и сумбур творений кисти Дали, она сильно разбогатела и прославилась на весь город.

Что бы там ни говорили, а мы с Маргарет сдружились настолько, насколько это вообще возможно дружить с такой женщиной. Подруг у нее не было, о своей жизни она редко и неохотно рассказывала, как правило, переключаясь на проблемы собеседника. В ней было что-то пугающее и отталкивающее, но в то же время манящее и привлекательное, будто бы знаешь, что лава проснувшегося вулкана, раскаленным потоком идущая на тебя, вот-вот проглотит, сжигая в кровавом огне, но стоишь на месте как вкопанный, продолжая любоваться ее чарующими и останавливающими время вспышками. Взгляд ее временами был теплым, но порой излучал какую-то неоправданную опасность и жестокую холодность. С ней было как-то по-странному необычно, что и являлось безумно увлекательным. Настоящая женщина-загадка. Инфернальная[1]. Безумствовавшая. Никогда невозможно было предугадать, что произойдет в следующий момент.

Помню однажды, когда я в очередной раз привез товар в лавку, Маргарет тихонечко подкралась ко мне сзади и, приставив что-то холодное и твердое к спине, загробным, не своим голосом произнесла: «Бросай бисер, сволочь, а то завяжу тебя в ковер!» От страха и удивления я поднял руки вверх, бросая коробку с украшениями на пол и, обливаясь холодным потом, медленно обернулся, все еще держа руки в воздухе. Скукожившаяся от смеха Маргарет зажимала металлическую трубку в руке.

— Ой ну и лицо у тебя, Пьер! Никогда такого не видела! Ха-ха-ха! Неужели ты, правда, подумал, что кто-то мог позариться на бисер? — не останавливаясь, смеялась Маргарет. При виде ее, хохотавшей до слез, такой женственной в тот момент и прекрасной, было невозможно злиться, как ни пытайся. Старательно сохраняя серьезное, разгневанное выражение лица, я все усерднее пытался сдерживаться, но, поддавшись внутренним порывам, тоже от души рассмеялся, ведь шутка удалась на славу, ей действительно получилось меня напугать!

Говорят, что дружба начинается где-то между встретившимися взглядами и пробежавшими улыбками, а когда между двумя людьми рождается одна шутка на двоих, вместе с нею и рождается зачаток дружбы. Так и было. И хотя я не могу похвастать, что Маргарет рассказывала мне все, если я и знал хотя бы десятую часть о ее жизни, то, бесспорно, я знал о ней больше, чем все остальные, в десять раз. С ними она держась отстраненно и хладнокровно. Думаю, позволить себе некоторые вольности она могла лишь в отношении тех, над чьими сердцами чувствовала неоспоримую власть. И она у нее была, поверьте.