Повесть о советском вампире - Александр Слепаков

– У нас диспансеризация, – пробормотал фельдшер. – У нас всех лечат, я тебе в случае чего через нее все передам. Ты ко мне сам не приходи, пожалуйста.

– Если что-то захочешь мне передать, скажи Елизавете Петровне, я к ней прихожу иногда, – сообщил Фролов.

Фельдшер был покрыт испариной, находился какое-то время в нерешительности, наконец спросил:

– Фролов, ну как оно там?

– Да я не помню, – ответил Фролов совершенно серьезно, – я как-то очень быстро тут опять оказался.

– А видел ты… ангелов? – спросил фельдшер.

– Не помню, правда, Игнатич, не помню, – смущенно признался Фролов.

– А… чертей ты видел? Тебе вроде полагается чертей видеть? – не мог успокоиться фельдшер.

Фролов задумался, видно было, что он пытается что-то вспомнить. Потом он посмотрел на фельдшера так же серьезно и тихо сказал:

– Нет, Игнатич, чертей я точно не видел.

– А что ты видел? – не унимался фельдшер.

Фролов опять задумался, потом как-то вскинулся весь и сказал:

– Слышь, Игнатич, я речку какую-то видел, ей-богу, вот сейчас вспомнил.

– Ну да, – сказала Иевлева, – это Стикс. И перевозил тебя Харон на своей ладье.

– Ты помолчи, – вдруг как-то резко отозвался Фролов, – ты чего не знаешь, не говори! Какой Харон? Еврей, что ли?

Потом он обернулся к фельдшеру и продолжал:

– Река была точно, деревья на берегу – тополя! Мужик был, на полуторке, ждал переправы, еще помню – столбы с проводами.

– Моей Маши не видел? – спросил фельдшер, сглотнув.

– Нет, – ответил Фролов, – я ж ее узнал бы. Хотя, слышь, Игнатич, ты бы меня встретил, тоже бы не узнал. Но я там вроде баб вообще не видел. Я мало что видел.

– А как ты тут опять оказался? – удивился фельдшер.

Фролов опять задумался. Потом сказал:

– Не помню. Я вдруг смотрю, а это я по улице иду к магазину. Там, где Кононовых дом.

– Ну ты даешь, – откликнулся фельдшер, в его голосе ясно слышалось сочувствие.

Вдруг в коридоре раздались довольно тяжелые шаги, скрипнули половицы, все повернулись к дверям, в них стоял участковый. «Все как по-писаному», – подумала про себя Иевлева. Участковый был одет по форме, в фуражке, на поясе кобура, причем расстегнутая.

– Ну, здравствуй, – улыбнулся Фролов, – кобуру застегни, стрелять тут не в кого.

– Ты меня не учи, – ответил участковый.

– Да я так, – продолжал Фролов, – с тобой же не угадаешь, ты как начнешь стрелять, обязательно кому-нибудь дырку в жопе сделаешь. Ты не стой в дверях, проходи, садись.

– Что здесь происходит? – спросил участковый скорее даже Иевлеву, чем фельдшера.

– Да вот, – кивнула Иевлева на пробирки, – кровь взяли на анализ. Я завтра вышлю в лабораторию. В город едет аспирант.

– Аспирант Валера, – улыбнулся Фролов, – это для тебя хорошо, участковый.

– А я-то тут при чем? – удивился участковый.

– Ни при чем, ты не сомневайся, – отозвался Фролов.

– Ты на что намекаешь? – прищурился участковый, кладя ладонь правой руки на кобуру.

– Слышь, – взмолился фельдшер, – ты положь руку на место от греха подальше!

– Только не подеритесь, пожалуйста, я вас очень прошу, – вторила ему Иевлева.

– Да у него там пистолета нет, – засмеялся Фролов, – у него же забрали в районе.

– Правда? – спросил фельдшер.

– Правда, – смущенно улыбнулся участковый, – пустая кобура. А ты откуда знаешь?

– Так видно, – ответил Фролов, – она же легкая, сразу видно.

– Да не так уж и сразу, просто ты проницательный гад. – Участковый, поменяв тон, добавил: – А я ведь с тобой не ругаться пришел. Я с поручением пришел.

– В чем дело? – Фролов встал и подошел к участковому.

– Вот, – сказал участковый, – подполковник просил передать. Значок советских танковых войск. Спасибо просил передать тебе за солдата.

– Я танкистам всегда помогу, – Фролов держал в руках значок и смотрел на него с таким благоговением, с таким мальчишеским восторгом. – Ты не смейся, – обратился он к Иевлевой второй раз за вечер довольно резким голосом, – ты опять ничего не понимаешь. Это же значок танкиста.

– Здесь были большие бои, – некстати отозвался фельдшер.

– У меня к танкистам отношение особое. Со мной на войне случай был, – сказал Фролов участковому.

И он опять стал смотреть на значок. Иевлева взяла подставку с пробирками и, открыв холодильник, поставила ее туда. Потом сказала фельдшеру:

– Мы завтра за материалом придем с лаборантом. Перед завтраком.

Фельдшер кивнул. Фролов взял Иевлеву за руку и сказал:

– Мне идти пора. У меня еще дело есть.

– Куда ты ее тащишь? – спросил участковый.

– Ничего страшного, обо мне не беспокойтесь, – сказала Иевлева.

Участковый стоял в дверях, проход уступать явно не собирался.

– Нечего ее с собой тащить, – повторил он.

– Все в порядке, – сказала Иевлева.

– Я не c вами разговариваю, – вдруг оборвал ее участковый.

– Ты пойди с бабой своей поговори, – отозвался Фролов тоже довольно резко, – ты чего, не видишь, что ночь на дворе? Ночью спать положено. Ты днем будешь свои порядки устанавливать. А сейчас я здесь.

– А если я тебя задержу на трое суток? – спросил участковый.

– А за что? – Фролов удивился.

– Тебя всегда есть за что, – напрягся участковый.

– Не надо этого делать, – предупредил Фролов.

– Что, не нравится? – спросил участковый.

– Ты, участковый, такой же человек, как и мы все, ну, кроме меня, конечно. Зря ты думаешь, что мент – это что-то особенное, – заметил Фролов.

– Вот как ты заговорил? – участковый еще больше напрягся.

– Игорь, – закричал фельдшер участковому, – ты что делаешь, ты что, не понимаешь?

– Фролов, вы задержаны, – тоже крикнул участковый, – следуйте за мной.

– Ты свою силу призываешь? – сказал Фролов. – Твоя сила на меня не действует. У меня документов нет. Не хочешь от двери отойти? Ну, ладно.

Фролов и Иевлева, так же держась за руки, бросились к открытому окну и с такой нечеловеческой ловкостью выпрыгнули в него, что фельдшер опять закричал, а участковый стал белый, как стена. Живые люди так не прыгают. Выходит, она тоже?

– Ты за ними не беги, – попросил фельдшер.

– Да это бесполезно, – отозвался участковый.

– Ты не уходи, а то у меня давление повышенное. Я лекарство приму, а ты посиди хоть немного со мной. Вдруг надо будет в район звонить, – попросил фельдшер.

Участковый и сам видел, что фельдшеру плохо и оставить его в таком виде нельзя.

34. Субботний вечер у директора совхоза