Повесть о советском вампире - Александр Слепаков

– Ведь уже стемнело, – сказала Иевлева и, повернувшись к участковому, спросила: – А ты откуда тут взялся?

– Как ты это сделала? – закричал участковый.

– А что такого? – удивилась Иевлева. – Дернула за нос, он через мою ногу полетел вперед. А этим банально дала по морде. Меня не надо трогать, когда темнеет.

Солдаты поднялись на ноги, кроме того, который был с ножом.

– Стоять! – крикнул участковый.

– Слушай, отпусти, да? – попросил один из солдат.

Участковый, наклонившись, поднял с земли нож. Воспользовавшись тем, что он отвлекся, двое солдат повернулись и бросились бежать. Участковый даже не сделал попытки их преследовать, понимая, что оставшийся товарищ все равно на них укажет. Оставшийся солдат пришел в себя, он тер руками ушиб на голове и смотрел на Иевлеву и участкового взглядом, полным звериной злобы. Участковый сел перед ним на корточки:

– Ну, давай знакомиться, лейтенант милиции Микрюков. А твою фамилию спишем при составлении протокола.

Он поднял солдата за шиворот и повел.

– Пусти его, – сказала Иевлева.

– Нет, его нельзя отпустить, – ответил участковый. – Он тебе нож показал.

Райотдел прислал ПМГ (передвижная милицейская группа). Стали составлять протокол. Дежурный врач, тот самый, что принимал Иевлеву, все время повторял: да, это ЧП. Солдаты врали, вились ужом. Особенно тот, который достал нож. Иевлева им всячески помогала. Ее в конце концов отправили в палату. Участковый дал показания. Солдат арестовали и увезли.

Было уже довольно поздно. Он решил еще покурить перед сном и вышел во двор. «Набралась вампирских штучек», – подумал он. Ему было весело вспоминать, как хрупкая женщина уложила на землю троих солдат и заняло все это у нее одну секунду. Он думал о том, что и он, после приключений под землей, наверняка изменился. Смотрел на свои руки с удивлением, думая: «А интересно, что они могут теперь?»

Участковый огляделся вокруг. Перед беседкой стояла большая парковая скамейка с каркасом из литого чугуна. Он подошел, поплевал на руки, взялся за край и попробовал ее поднять. Ему, правда, удалось слегка оторвать скамейку от земли, но она оказалась до того тяжелой, что участковый тут же опустил ее обратно. Ему стало неудобно, он огляделся, не видел ли кто? Но никого не было, и он сел на эту страшно тяжелую скамейку.

Он думал, что Иевлева давно уснула, потому что составление протокола заняло все-таки какое-то время. Мысли все время возвращались к ней. Наверное, он будет приезжать в город, видеть ее, потом это чувство на расстоянии начнет ослабевать, он будет приезжать все реже. Как-то все это успокоится. И жизнь пойдет своим чередом.

Он встал со скамейки. И тогда это случилось.

Посреди хорошо знакомого ему уютного больничного дворика, в нескольких шагах от двери, ведущей в здание, совершенно без всякой причины ему вдруг стало настолько страшно, что буквально мороз пошел по коже. Дыхание перехватило. Сердце забилось так, что его было слышно в ушах. Он хотел оглянуться, но оглянуться было страшно. Он все-таки оглянулся. За спиной не было ничего, что могло бы внушать страх, вообще ничего такого вокруг не было. Но ощущение было такое, как будто за ним стоял аллигатор с открытой пастью. Ноги приросли к земле, он не мог сделать ни шагу. Он старался сопротивляться этому ужасу, пытался взять себя в руки, но ужас как раз таки и заключался в том, что для него не было никакой видимой причины. Участковый еще раз оглянулся и опять не увидел за спиной ничего необычного.

И вдруг все кончилось. Страх прошел так же внезапно, как и возник. Не хотелось ничего, даже курить не хотелось. «Сходим с ума понемногу, – подумал участковый, – незаметненько так. На виду у медицины. Тихонько сходим с ума».

Он все-таки достал сигарету, закурил и, с удовольствием затянувшись, пустил дым.