Всё, кроме любви - Марианна Красовская

— Нет, — спокойно ответил квантр. — Только блондинку. У меня, знаешь ли, с каких-то пор на блондинок только и стоит.

Она гневно ударила его в плечо и разрыдалась, наконец, громко и с всхлипами. Ей стало очень жалко себя. Разве она виновата, что все так сложилось? Это все мать виновата! Для начала она родила дочь черти от кого, а ей, Саманте, даже вернуться теперь некуда. При вступлении в наследство генетический анализ обязателен. Потом эти наркотики — кто их дал Сэм? Мать! А Джоша ей вообще Кэт сосватала: “такой хороший мальчик, — говорила она. — Такой милый!”

Милый мальчик гладил ее по плечам и голове, и Саманте пришлось признать — уж кто-кто, а Джош вот ни капли не виноват в ее бедах. Наоборот, он сделал все, чтобы ее вытащить. И вообще не виноват никто, кроме нее самой.

— Поцелуй меня! — потребовала она, поднимая голову. — Поцелуй! Не хочешь? Я тебе противна, да?

— Ну ты и дура, — с весёлым удивлением покачал головой Джош, обвиваясь хвостом вокруг ее талии. — Я тебя столько раз целовал… и не только целовал, что уж могла бы понять, что ты мне точно не противна.

И в самом деле, избавиться от нее все равно не выйдет, и устоять не получается. Значит, придется оставить все как есть. В конце концов, даже если у них нет прошлого и нет будущего — настоящее-то никуда не денется.

Поэтому Джош выкинул из головы все сомнения, философски пожал плечами и шлепнул Саманту по попе: уж очень звонко выходило:

— Все, красотка, хорошего помаленьку. Вытирай слезки и одевайся, тебе еще ужин готовить.

— Почему мне?

— А кому? Ты рабыня или кто?

— Жена? — искоса поглядела на него Саманта.

— Тогда тем более! Я работаю, ты готовишь и прибираешься. Стандартная модель стандартной ячейки общества.

— Стандартная модель — это когда ты работаешь, а я красивая, — обиженно проворчала девушка, понимая, что в целом он прав. — У тебя же есть теперь еще один раб, пусть он готовит.

Глава 17. Дипломатия

Окна плотно закрыты шторами, так, чтобы ни один луч розовой луны не пробился в комнату. На постели двое.

— Я так люблю тебя, Гвен…

— Домьен… если бы не ты…

— Не говори мне этого, не надо!

— Я бы умерла, Домьен. Наглоталась бы таблеток, перерезала вены, шагнула с крыши… ты один держишь меня на этом свете. Ты — вся моя жизнь.

— Гвен, любимая… ты делаешь мне больно. Гораздо больнее, чем на Арене. Обещай…

— Я ничего не буду обещать! — вскинулась женщина, подскакивая и вырываясь из рук мужчины. — Ты не понимаешь! Они в любой момент могут заставить меня выйти снова замуж. Могут отобрать Джемми. Я ничего не решаю. Даже платье мне выбирают они. Даже белье, понимаешь?

— Шшш, красивая моя. Не кричи. Здесь, конечно, звукоизоляция, но все же не надо. У нас не так много времени, чтобы тратить его на истерики.

Мужчина обхватил запястья женщины и потянул ее на себя, сминая поцелуем ее губы.

— Ах!

— Слушай меня, красивая. Не пообещаешь — я в следующем бою поддамся. Поняла?

— Скотина.

— Не спорю. У меня и хвост есть. Самая настоящая скотина. Обещай, что ничего с собой не сделаешь… особенно, если я погибну.

— Ты не можешь меня бросить.

— Это не в моей власти. Я и без того удивлён, что до сих пор жив.

— Ты будешь жить вечно, Домьен. Потому что я клянусь, что умру в тот же день, что и ты.

— Но не раньше, — пробормотал мужчина, сжимая ее в объятиях. — Почти утро, Гвен. Люблю тебя.

Джош оглядел Саманту с ног до головы. Она была само совершенство в струящемся алом платье с открытыми плечами. Ошейник на ней казался роскошным украшением.

— Все запомнила? Молчишь, слушаешь…

— Молчу, слушаю, запоминаю. Не волнуйся, я не совсем уж дура.

— Не уверен, — хмыкнул мужчина. — Иначе на тебе бы не было вот этой штуки.

Он подцепил пальцем ошейник, заставляя ее приподняться на носочки, и быстро поцеловал в губы.

— Эта штука делает меня невидимой, — выдохнула Саманта. — И неприкосновенной. У меня есть хозяин и нет собственного разума. Точка.

— Умница. Поехали.

Оказалось, что если с Самантой не ругаться (а ругаться с ней после жарких ночей совсем не хотелось) — можно даже подружиться. Она гораздо лучше Джоша разбиралась в правилах этикета и умела поддержать беседу. А еще она непринуждённо ходила на каблуках, что казалось квантру немыслимым акробатическим трюком.

Он решил взять ее с собой — это приветствовалось в обществе. Красивая спутница подчёркивает статус, а красивая рабыня еще и указывает на достаток. Кроме того, он покажет этим уважение к местным традициям.

Здесь рабы всегда под "допингом", потому что психически здоровый, не сломанный человек не будет иначе подчиняться. Допинг проще. Нет, Джош был уверен, что на Мекроусау немало извращенцев, которые ломают своих рабов без помощи лекарств. Но брать такого на светский вечер опасно: мало ли, чем это кончится. Саманта была в здравом уме; ошейник действующий, зарегистрированный в базе. Кому вообще придет в голову, что она носит его по доброй воле?

— Сэм, ты ведь понимаешь, что придётся играть роль рабыни?

— Прикажи мне что-нибудь.

— Хм… подними подол, — на что-то серьёзное у Джоша не хватило ума. — Снимай бельё.

Саманта опустила ресницы и покорно спустила чёрные кружевные трусики по бёдрам, а потом перешагнула их. Она действовала с отрешенным видом, словно кукла.

— Умница. Выходим. Будешь так. Захочу — возьму тебя где-нибудь в саду.

— Как угодно хозяину, — смиренно отвечала девушка, пряча восторг под ресницами.

Поместье рроу Илдора находилось на одном из островов. По суше до него добраться невозможно, нужно было лететь. За послом прислали флаер. Высшая степень уважения… или люди настолько богаты, что могут себе позволить. Джош не стал возмущаться, денег у него на самом деле было не так уж и много.