Приключения архивариуса (СИ) - Дашевская Анна Викторовна "Martann"

– Вы с ним знакомы?

– Знакома, – она замолчала надолго, машинально перелистывая дневник, потом тряхнула головой. – Так, теперь ищем о смерти помощника.

Да, была запись и об этом, буквально на следующей странице: «Вчера умер Этьен. Я бы горевал, всё-таки он был со мной долго, долго. Но все моё сознание затопило бесконечное удивление от переданных мне нашим медиком сведений о причине смерти. Чёрный лотос, ха! Да я не знал никого другого, столь же точного, аккуратного, внимательного и пунктуального, сколь Этьен-Кристоф Дюлорье. Если бы он хоть раз попробовал проклятый порошок, от всех этих замечательных качеств не осталось бы и тени. Надо выяснить. Вызвать Службу магбезопасности? Но Дюлорье не был магом. Городская стража? Смешно. Надо проверить».

– Интересно, и как он мог бы удостовериться в правдивости сведений? – Дюпон немедленно оторвался от блокнота, куда он переносил расшифрованный текст дневниковых записей.

– Не знаю пока. Можно попробовать узнать в аналитическом отделе военного министерства, но это я оставлю на самый крайний случай. Эти ребята очень не любят делиться информацией.

– Но, госпожа коммандер, при чем тут аналитический отдел?

Углы губ Лавинии дрогнули в улыбке:

– Дюпон, неужели вы думаете, что разведка и контрразведка так везде и называются – в ведомостях на жалованье, на табличке при входе или в газетных статьях? Нет, эти господа традиционно скрываются под невинными наименованиями, вроде аналитического департамента или отдела спецпроектов. Надо будет заглянуть к ним и спросить, был ли запрос от Буа-Жибо…

«Ну конечно, – подумал Жак обречённо. – Разумеется, она знакома и с главой контрразведки всей Галлии. Великая Матерь, во что я влип?»

Словно прочтя его мысли, госпожа Редфилд фыркнула и весело скомандовала:

– Ищите дневники за двадцать четвёртый год! Должны же мы узнать историю знакомства нашего скромного отшельника и блестящей Франчески Гритти, прежде чем отправиться в Серениссиму?

– Вы… собираетесь в Серениссиму? – голос у молодого человека дрогнул. – В Венецию? Прямо завтра?

– Я? – переспросила Лавиния. – Нет, Дюпон. Не я, а мы. Вы же сами меня уверяли, что лицо моего высокого ранга не может себе позволить многие простые человеческие радости, в частности, самой покупать колбасу и путешествовать в одиночку. Теперь расплачивайтесь.

Молодой человек неверяще заглянул ей в глаза. Там, в ледяной голубизне, приплясывала искра веселья, словно суровая госпожа коммандер изо всех сил сдерживала смех.

– Но… моих командировочных не хватит на дорогу, – убито вспомнил он. – И гостиница же ещё…

– Ничего, доплатят. И гостиница нам всё равно не понадобится, потому что у меня есть, где жить в Серениссиме. А теперь хватит рассуждений, Дюпон, уже половина одиннадцатого вечера, а у нас ещё до Тьмы работы! Напоминаю, мы ищем двадцать четвёртый год!

Тетрадь с дневником, повествующим о знакомстве скромного и скрытного немолодого отставного офицера с великолепной наследницей одного из семейств нобилей, нашлась довольно быстро. Впрочем, иначе и быть не могло, не зря же Жак старательно разложил дневники по годам.

История оказалась банальной – встреча на балу, пробежавшая искорка, разговор обо всём на свете, когда кажется, что именно с этим человеком хочется встречаться каждый день за завтраком и придумывать имена внукам… Всё поломалось в тот момент, когда Франческа решила представить графа де Буа-Жибо семье, отцу в первую очередь. Тот выслушал предложение и отказал наотрез, без объяснения причин.

– Не понимаю, почему, – вздохнул Дюпон, закрывая тетрадь. – По положению они, в общем, равны, денег в обеих семьях довольно…

– Во-первых, наверняка для Франчески был подобран жених, происходящий из одного из двухсот пятидесяти пяти семейств венецианских нобилей, – пояснила Лавиния. – Во-вторых, оба они были в своём роду последними, и Буа-Жибо явно не планировал переезжать в Серениссиму.

– А я думаю, это напакостили те самые племянники, которые в итоге и унаследовали состояние Гритти, – непримиримо возразил Жак. – Госпожа коммандер, но мы ж это узнаем, и… вы сделаете что-нибудь?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Что? Что именно я могу сделать, Дюпон? Все участники спектакля умерли, не загружайте более почтовые маголинии.

– Это неправильно! Мало того, что они спровоцировали смерть самого сеньора Гритти, а потом и Франчески, они ж ещё и нажились на этом!

Юноша пылко возражал, забыв на время и о том, что он спорит с начальством, и даже о том, что Лавинию он слегка – а порой и не слегка – побаивается.

– Хорошо, – мягко ответила она. – Договоримся так: мы посмотрим на ситуацию там, на месте. И там же решим, что делать. Я обещаю вам, Жак Пьер Огюст Дюпон, что в принятии решения ваше слово будет весить столько же, сколько и моё!

Словно в ответ на это обещание, за окном сверкнуло, через мгновение грохнул гром, и ливень застучал по камням замка.

Отправив взбудораженного Жака спать, Лавиния послала ему вслед бледно-зелёный огонёк сонного заклинания и закрылась в своей спальне. С сомнением посмотрев на часы – почти полночь, поздно, конечно, – она махнула рукой и быстро сотворила магвестник. «Джан-Марко, если ты не спишь – свяжись со мной по коммуникатору». Распахнула окно и вытолкнула белую птичку в дождь.

Синьор Торнабуони, человек, занимающийся безопасностью этого разветвлённого и очень богатого клана, не спал. Не прошло и пяти минут, как коммуникатор засигналил истошно, и на экране появилось знакомое лицо.

– Лавиния, добрый вечер! Ты получила моё приглашение и хочешь ответить лично? Я тронут.

– Приглашение? Нет, я ничего не получала… ем, это неважно. Всё сейчас неважно, потому что Этьен привёз мне совершенно достоверные сведения: у меня есть внук! джунгл

– Да? странно. Я два дня назад отправил почтой на твой адрес в Лютеции, должно было уже дойти.

Госпожа Редфилд махнула рукой:

– Друг мой, лучше забыть о такой вещи, как обычная почта, когда пишешь мне или моим коллегам. Это Торнабуони сидят на месте безвылазно, уже, небось, ракушек на днище полтонны отрастили, а волка, известное дело, кормят ноги. Я в командировке, в провинции.

– Понял, исправлюсь.

– Так что за приглашение?

– Ну, вообще-то на завтра правитель Светлейшей Республики Венеция дож Лоредано назначил открытие большой регаты. Тебя ждёт кресло на балконе Ка’Торнабуони на Гранд Канале и, разумеется, ужин.

– А разве регата проводится не в начале сентября?

– По-разному, – усмехнулся Джан-Марко. – Вообще обычно – в первое воскресенье сентября, но всё зависит от aqua alta12, политической ситуации и решения Совета двенадцати. В этом году на начало осени назначены переговоры с султаном…

– Понятно, – кивнула Лавиния.

Действительно, было понятно. Более тысячи лет Венеция конкурировала с османами за первенство в торговле, и от того, что договоры были заключены давным-давно и войны прекратились, соперничество не стало менее ожесточённым.

– Так что, открыть тебе портал? – спросил Джан-Марко. – Начало в полдень.

– Пожалуй, да… Надо полагать, можно будет увидеть все двести пятьдесят пять семейств?13

– Вне всякого сомнения!

– Хорошо, тогда просигналь мне в десять. Погоди, ещё два вопроса: возможно ли разместиться в Ка’Ботта?

– Разумеется. Твоя комната всегда свободна.

– На сей раз мне понадобятся две спальни и два места на балконе. Со мной помощник.

– Очередной способный студент?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– О, нет, на сей раз это книжный червь, гениальный архивариус. Завтра увидишь!

И Лавиния разорвала связь, сочтя, что всё необходимое сказано.

Отложила коммуникатор, прошлась по комнате. Отличный повод для визита, можно до поры и не раскрывать, что именно её интересует. А можно и раскрыть, это будет понятно завтра, после встречи с монсиньором Гвискарди. Заранее ведь не всегда понятно, стоит ли бросать камень в стоячий пруд…