Тайна Скарлетт О’Хара - Мэри Рэдклифф

Она подвела меня к скамье на галерее, и я стал рядом с ней, собираясь заглянуть в книгу, которую она распахнула на коленях. Страницы вспыхнули передо мной. Она указывала мне на них, и я в изумлении смотрел. На оживших страницах этой странной книги я увидел самого себя. Это была повесть обо мне, там было показано все, что случилось со мной со дня моего рождения. Это было поразительно потому, что страницы книги были, понимаешь, Розалина, не картинками, а действительностью. Казалось, можно протянуть руку, и она исчезнет в глубине этих картинок, что можно будет дотронуться до маленькой фигурки мальчика, которым был я сам.

Рэтт Баттлер многозначительно замолчал и вновь глянул в глаза Розалине.

Та ощутила какой-то странный холодок ужаса от последних слов Рэтта Баттлера. Ей хотелось верить в существование такой книги. Она даже уверяла себя, что для каждого человека существует подобная книга, в которой написано его прошлое, настоящее и будущее.

Но ее удивляло, как Рэтт Баттлер говорил о том, что произошло с ним в детстве. Но тут же женщина поняла, что подобные переживания никогда невозможно облечь в подходящие слова, и именно поэтому она поверила Рэтту Баттлеру, поверила в существование волшебной книги.

— Продолжай, — кивнула Розалина, — я понимаю тебя, прекрасно понимаю.

— Да, Розалина, это была самая настоящая действительность. Да, это было так, люди на ней двигались, события развивались. Я видел свою собственную мать, видел отца, как всегда прямого и сурового, видел наших слуг и наш дом, и все знакомые мне предметы. Затем я увидел, как в доме распахнулась дверь, и увидел несколько экипажей, проносившихся по пыльной улице. Я смотрел и изумлялся, и снова с недоумением заглядывал в лицо женщины, как заглядываю сейчас тебе, переворачивал страницы книги, перескакивая с одной, на другую, и все не мог насмотреться. Наконец, я увидел себя, когда топтался перед зеленой дверью в белой стене, и снова я испытывал душевную борьбу и страх.

— А дальше? Что было дальше, ты видел, Рэтт? — спросила Розалина. — Неужели возможно заглянуть в будущее?

— Я тоже так сказал этой женщине: "Дальше!" Я хотел перелистнуть страницу, но она строго удержала меня за руку. «Дальше!» — настаивал я, пытаясь осторожно отодвинуть ее руку, изо всех своих сил отталкивая ее пальцы. Но когда она уступила, и страница перевернулась, женщина склонилась надо мной и поцеловала меня в лоб.

На этой странице, Розалина, не оказалось ни волшебного сада, ни собак, ни девушки, приведшей меня за руку. Я увидел пыльную улицу своего города и унылый вечерний час, когда еще не зажигают фонари. И я там был, я стоял на улице перед белой стеной, в которой не было никакой зеленой двери. Я был жалок, мне хотелось плакать, и только из последних сил я держался. Ведь я не мог теперь вернуться к своим друзьям, а они меня звали.

Это была уже не страница книги, а жестокая действительность. И волшебное место и державшая меня за руку задумчивая женщина, у колен которой я стоял, внезапно исчезли. Но куда они исчезли, я не мог тогда понять.

Рэтт Баттлер склонил голову так, чтобы Розалина не могла видеть его глаз. Женщина, понимая волнение своего собеседника, тихо сказала:

— Это ужасно потерять что-то дорогое сердцу. Но ты вернулся туда? Ты еще хоть раз в жизни видел эту дверь, за которой был чудесный сад?

— Я не хочу сейчас вспоминать об этом, — сказал Рэтт Баттлер и резко поднялся на ноги.

Он понял, что слишком расслабился и не стоит говорить Розалине о том, что является его самой сокровенной тайной.

Ведь эти воспоминания постоянно мучили его, ему не раз чудились эта стена и дверь в ней, но никогда не хватало сил вновь открыть ее. Ведь можно было ошибиться и вместо чудесного сада увидеть грязь и запустение.

Рэтт Баттлер даже сам не понимал, в самом ли деле он тогда гулял по чудесному саду, играл в игры, или это все ему почудилось. Он помнил, как отец накричал на него, ведь в доме все всполошились, когда он пропал на целый день и пришел лишь к ночи.

Розалина, поняв, что больше Рэтта Баттлера на откровенность не вызвать, что он и так слишком много рассказал ей, принялась собирать разостланный на траве плащ.

Послышался далекий конский топот, и Рэтт Баттлер насторожился. Слишком много конских копыт грохотало по земле.

— Кто это может быть? — спросила Розалина, осторожно подходя к Рэтту Баттлеру и выглядывая из-за его плеча.

Далеко внизу, на равнине, клубилось облако пыли. Мчались всадники, их было, наверное, дюжины две, и даже отсюда были видны желтые повязки.

— Это братья Баллоу и их банда, — сказал Рэтт Баттлер, указывая на всадников.

— Я помню, Рэтт, как ты со своими друзьями вчера не испугался бандитов. А то, как твой приятель жонглировал серебряной чашечкой, привело меня в восхищение. Он бы мог выступать в нашем театре.

Рэтт Баттлер засмеялся, представив себе Кристиана Мортимера в качестве актера на сцене.

— Да, он очень талантливый человек и мог бы составить тебе, Розалина, хорошую компанию на сцене. Ты бы играла Мефистофеля, а он бы играл Фауста. Но, в конечном итоге, победил бы он. Ты бы поддалась его очарованию, и тебе пришлось бы заложить свою душу.

— Рэтт, но ведь душу можно заложить в обмен на что-нибудь, например, на вечную молодость.

— И ты бы согласилась, Розалина?

— Вечная молодость — чудесная вещь, это лучше, чем вечная жизнь.

— По-моему, это одно и то же.

— А разве ты, Рэтт, не хотел бы всю жизнь быть молодым и сильным?

— Нет, мне хочется прожить длинную жизнь и достойно пройти через все ее этапы.

Ветер гнал пыль, поднятую копытами лошадей, к подножию холма.

— Интересно, куда они мчатся? — спросила Розалина. — Они хоть и наглые, но вряд ли решатся появиться в Клостер-Тауне целой бандой.

— Кто знает, что на уме у братьев Баллоу, — сказал Рэтт Баттлер, помогая Розалине забраться в седло.

Той хотелось выглядеть беззащитной и неумелой, и это ей почти удалось. Рэтт Баттлер на какое-то время поверил в то, что Розалина нуждается в его защите. И он, придержав лошадь актрисы под уздцы, свел ее с крутого откоса холма.

В Клостер-Таун Рэтт Баттлер и Розалина вернулись к полудню. Они и не скрывали, что провели полдня вместе и расстались перед самым домом шерифа.

Полковник Брандергас, глядя на то, как Рэтт Баттлер помогает спуститься с лошади актрисе, недовольно морщился.

Он имел на Рэтта Баттлера совсем другие виды, но что мог поделать полковник, если сердце его друга стало биться быстрее при встречах с актрисой.

Тем более, что Чарльз Брандергас понимал, Розалина в самом деле очень красива и, если бы он был на месте своего друга, то поступил бы точно так же.

И поэтому решил ничего не говорить Рэтту Баттлеру, а самое главное, своей племяннице, которая уже трижды спрашивала у дяди, куда запропастился Рэтт Баттлер.

ГЛАВА 9

В питейном заведении, из которого был изгнан проходимец-банкомет, в этот вечер, как и в предыдущий, было шумно и многолюдно. Мужчины пили виски, ругались, обнимали женщин; те визжали, стонали, кричали, суетились к бегали по обширному помещению. Пьяные ковбои гонялись за ними, лапали своими сильными ручищами. Женщины шутливо отбивались, ругались, но вся эта ругань только распаляла желание ковбоев. Официанты суетились, разнося подносы с напитками, они мелькали то там, то здесь, к подносам тянулись руки, доллары переходили из карманов ковбоев в карманы на фартуках официантов.

— Еще виски!

— Сюда пару бутылок! — слышались разгоряченные голоса.

Музыкант, который развлекал публику, уже давным-давно был в стельку пьян и валялся в углу, прислонясь головой к стене.

За инструментом сидел Кристиан Мортимер, его тонкие четкие пальцы меланхолично пробегали по клавишам, как бы нащупывая нить мелодии. Вместо нотной тетради на пюпитре стояла уже знаменитая на все питейное заведение изящная серебряная чашка, из которой, не отрывая левой руки от клавиш, Кристиан иногда неторопливо делал несколько глотков.

Сандра, прислонясь к спине Кристиана, смотрела в прокуренное помещение, прислушивалась к разгоряченным голосам. В ее руках тоже был большой бокал, наполненный виски, и она время от времени прикладывалась к нему. На ее лице было разочарование, но иногда девушка чему-то улыбалась…

А пальцы Кристиана Мортимера продолжали перебирать клавиши фортепиано. Инструмент отвечал на легкие прикосновения немного дребезжащими, но все же стройными аккордами. Мелодия плыла, заполняя помещение. Кое-кто из пьяных ковбоев поднимал голову, пытаясь понять, что же происходит здесь, но услышав мелодию, вновь падали головой на руки.

— Что ты такое играешь, Кристиан? — спросила Сандра.

— Я и сам не знаю. Я ничего не играю, играют мои руки и моя душа.