Дурни Вавилонские - Далия Трускиновская

— Да, очень хорошая девушка!

— Ты, кажется, прав… молчи…

— А?..

— Молчи… кто-то лезет туда… один… так, вошел… Идем!

— Кто, куда? — спросил я.

— Кто-то залез в будку. Он озирался по сторонам. Сейчас мы его схватим! Нас двое, а он один! И он всё расскажет про жильцов третьего яруса!

Мы побежали к будке, ворвались в нее, но шагов на лестнице не услышали. А он, тот человек, просто не успел бы подняться на третий ярус.

— Тебе померещилось, Гамид, — сказал я. — Это шутки демона Лилу. Он проказит по ночам.

— Вот сейчас мы и потолкуем с этим демоном, — сказал Гамид. — Молчи… по-моему, он сидит под лестницей…

Гамид из всех нас самый бойкий. Я только разворачивался на ступеньках, а он уже прыгнул вниз, и тут же я услышал голос:

— Пусти, дурень, пусти… я не вор!

— Он из плоти и крови? — спросил я.

— Из плоти, а будет брыкаться — увидим и кровь! Сейчас я его вытащу, помогай…

Вдвоем мы чуть ли не на руках вынесли того человека из будки и прижали его к башенной стене.

— Кто ты такой? — спросил Гамид.

— А ты кто такой?

— А ты кто такой?

— Много будешь разговаривать — свернем челюсть, — пообещал я для начала. — Назови имя!

— Зачем вам мое имя? Вы отпустите меня, и я уйду восвояси. Хотите, дам «кувшин»?

— Пять «рабов», — ответил на это Гамид.

— Вы умом тронулись!

— Не ори. Ты кто такой и зачем залез под лестницу?

— Вас поставил Авенир Бакти? — спросил человек. — Я понял, это он. Отпустите меня! Если я к нему попаду — он меня убьет и всё равно ничего не узнает! Я и сам ничего не знаю! Мне просто нечего ему сказать! Кровь моя падет на вас, понимаете?

— Ты попадешь к нему, — сразу ответил Гамид, пока я только собирался сказать, что мы знать не знаем никакого Авенира Бакти.

— Но что я ему скажу? Ничего! Я давно не видел счетного устройства и не знаю, до чего они там додумались! И я ни с кем о нем не говорил! Никто не приходил ко мне и не расспрашивал! Подумайте сами, почтенные стражники, если бы ко мне приходили с вопросами и заплатили за ответы — разве я был бы вынужден ночевать под лестницей?

— Мы тебе не верим, — сказал Гамид.

— Да вот же, под лестницей, спрятаны мои вещи!

— Погляди, — велел мне Гамид. Я вошел в будку и с трудом забрался под лестницу — туда мог пролезть только очень худой и узкоплечий человек. Но если удавалось протиснуться, то можно было лечь, хотя выпрямить полностью ноги я бы там не смог. Под самыми нижними ступеньками был какой-то тюк, я его вытащил из будки и сказал:

— Вот.

— Это всё? — спросил Гамид.

— Да.

— Раскрой.

— Там покрывало, одеяло, накидка, старая туника. Возьмите себе, добрые стражники, только отпустите меня! — взмолился человек. — Иначе проклятый Авенир меня погубит. Для него человеческая жизнь не стоит и обрезка ногтя. Это по его приказу господин Агенор выгнал меня с третьего яруса, и я блуждаю вокруг башни, никому не нужный!

— Чем же ты питаешься? — спросили мы.

— Меня кормят добрые люди за то, что я говорю им правду! — гордо ответил он. — Хотите, я и вам ее расскажу?

— Попробуй, — сказал Гамид.

— Ну вот, для начала. Вы знаете, что я работал со счетным устройством великого Самариаха. А в большом хранилище табличек есть всё! И я узнал все числа, и открыл все обманы! Вот вам дают утром и вечером кашу, и ежедневно две «ноги» с «кувшином», я правильно помню?

— Да, — сказали мы.

— Вам кажется, что это справедливо. А на самом деле — нет! Если бы вам давали не эту кашу, а ее стоимости деньгами, то вы бы получали в два дня пять «ног» и один «кувшин», понятно?

— Непонятно, — сказали мы.

— Так я и знал. Вы в день получаете две «ноги» и «кувшин», то есть пять кувшинов. За два дня — десять «кувшинов». Если откажетесь от каши, за два дня получите одиннадцать «кувшинов». Теперь понятно?

— Теперь понятно, — сказали мы.

— Но без каши вы не обойдетесь. Если вы сами будете варить себе на двоих утреннюю и вечернюю кашу, она обойдется в один «кувшин» за три дня, понимаете? Вам выгодно самим варить кашу! И это лишь одна правда из всех, которые я знаю! Те, с верхних ярусов, морочат вас, обманывают на каждом шагу! Я стал говорить людям правду, и меня выгнали с третьего яруса! Не посчитались с тем, что я мастер своего дела! А ведь без меня они бы ни одной таблички не изготовили!

— Погоди, не вопи, — оборвал его Гамид. — Как ты додумался насчет каши?

— Говорю же, там были таблички, которые сдают на хранение все, и продавцы зерна тоже. И владельцы харчевен. Нетрудно по ним посчитать, сколько стоит зерно, из которого сварена одна миска вашей каши и сколько стоит жир, которым ее заправляют. Миска стоит одну шестую часть «кувшина»! А спросите начальника стражи, сколько он отдает за то, чтобы вас кормили? Или даже не спрашивайте — всё равно соврет!

— А счетное устройство не врет? — спросили мы.

— Как оно может врать?! Это же не человек! Люди врут, а оно нет! Может ли соврать тачка землезадого гоняльщика?

— Кого?! — спросили мы. — Ах ты, прелое дерьмо шелудивого верблюда!

Он понял, что сейчас мы его убьем.

А когда человек понимает такое, то страх делает его непобедимым, как герой Гильгамеш. Наш пленник с криком ударил Гамида головой в грудь и кинулся бежать. В трех десятках шагов от нас он споткнулся, шлепнулся, опять закричал и пропал во мраке. Узел с покрывалом, одеялом, накидкой и старой туникой остался нам в добычу.

— Падаль трухлявая, — сказал Гамид. — Придется завтра караулить, ведь он же должен прийти за своим добром.

— Жаль, что мы не могли разглядеть его лицо, — ответил я. — Давай я заберу это тряпье наверх. Может, пригодится.

— Подождем. Может, он вернется и попробует выпросить у нас эту дрянь.

— Подождем. А знаешь, я бы у него спросил подробнее про это устройство, которое знает все числа. Ведь если он прав и нас обманывают с этой кашей…

— Погоди! Про кашу что-то было сказано в договорах! Зубастый нам сказал, только я не помню, что именно.

— Если там в хранилище — все таблички, сколько их обжигается в Другой Башне, то и договоры тоже!

— С этим делом нужно разобраться! И если нас опять обманывают… — Гамид замолчал, но я понял — он очень сердит и хочет убить обманщиков.

— А нас наверняка обманывают, но мы проучим Зубастого, — сказал я. — Это просто. Вы скажете ему, что будете стряпать для себя сами! И он лишится той прибыли, которую имеет от каши! Ведь он платит харчевне гроши, а вам недоплачивает куда больше, чем стоит каша.

— Да. Я объясню это Тахмаду.

На том мы и расстались. Я понес узел с вещами на шестой ярус, а Гамид пошел в дом, где спали Тахмад, Левад, Абад и Гугуд.

Утром мой хозяин был весел, бодр и несколько раз подмигнул мне, словно говоря: помнишь наши ночные приключения?

— Впрягайтесь! — велел он нам. — У меня дела на девятом ярусе, где живет старшина ваятелей, потом на одиннадцатом, потом на пятнадцатом. Будете переходить понемногу с яруса на ярус и не слишком устанете. Эй, женщина, дай им к каше немного копченого мяса, пусть помнят мою доброту!

Мне пришло в голову, что можно было бы расспросить эту Фош о каше — сколько она тут стоит, ведь Фош занималась стряпней и покупала припасы, мы с Абдадом ходили с ней в овощные ряды, что на четвертом ярусе, и в мясные ряды, что на седьмом ярусе, и приносили снизу мешки с крупами. Но господин Осейф стал нас торопить, и мы надели на плечи ремни от носилок и взялись за палки.

Пока мы ждали хозяина у дверей старшины ваятелей, где он обсуждал каменные львиные морды для украшения стены, я остановил разносчика с женским товаром и посмотрел платки.

— Лучше спустись на четвертый ярус, — посоветовал Абдад. — Тут с тебя сдерут три «ноги» за простой красный платок, а на четвертом — только две. И даже страшно подумать, сколько он стоит на тридцатом ярусе.

— Слушай, Абдад, а если пойти к его хозяину, туда, где хранится запас платков? — спросил я. — Может быть, удастся купить еще дешевле?

— Если только этот запас не хранится тут же, на девятом. Ведь тут мастерские тех вышивальщиц, которые вышивают пояса и платья для щеголих с пятнадцатого и шестнадцатого ярусов. У меня в мастерских есть подружка, — похвастался Абдад. — Она замужем за почтенным человеком, резчиком по дереву, но он уже староват для нее, ты понимаешь? Значит, запас льна, ниток, иголок, бахромы, пряжи и прочего добра недалеко от мастерских.

— Мне кажется, можно всю жизнь прожить в башне и ни разу не выйти наружу, тут всё есть.

— А если чего-то нет — появится. Знаешь, Вагад, я горжусь тем, что живу в Другой Башне. И на вавилонцев мне наплевать с тридцатого яруса!

День получился приятный — мы не слишком устали, потом мы хорошо поужинали, и я вышел на лестницу встречать Гамида. Ждал я, сидя на ступеньках и напевая нашу деревенскую песенку: «Мы идем, мы идем, мы козу с собой ведем, мы идем, мы идем, мы пирог с собой несем, мы идем, мы идем, за невестами идем…»