Маэстро, вы убийца! - Найо Марш

— Кошмарный тип. Немудрёно, что от него все нос воротят. Как бы втолковать ему, что у него не пасть, а мусорный ящик. Только рядом с таким чудовищем и понимаешь, что молчание — золото. Абориген с кистью.

— Я не могу с тобой согласиться, — покачал головой Аллейн. — Он и вправду неотесан, но я не вижу причин, почему его нельзя перевоспитать. Что вы думаете по поводу этой записки, Фокс?

— Трудно сказать, — задумчиво ответил Фокс. — Похоже на попытку шантажа.

— Весьма похоже.

— Я бы нисколько не удивился, узнав, что на Пилгрима её натравил Гарсия.

— Спорно, но привлекательно.

— А потом, прикарманив башли, расправился с ней, — предположил Найджел.

— Ну, фантазёр, — усмехнулся Аллейн.

— А что, разве это невозможно?

— Нет, отчего же. Судя по тому, что мы имеем — вполне возможно.

— Вызвать мистера Пилгрима, сэр?

— Пожалуй, да, Фокс. Посмотрим, согласится ли он обсуждать эту скользкую тему.

— Держу пари, что да, — сказал Найджел. — Куда ему деваться, если у самого рыльце в пушку. Кстати, это не тот ли Бейсил Пилгрим, который доводится старшим сыном пэру-пуританину?

— Он самый. Ты с ним знаком?

— Нет, но наслышан. Мне приходилось делать статью про его отца. Судя по всему, Бейсил — славный малый. Приятный, во всяком случае. Обожает крикет. Подавал весьма большие надежды, но потом целиком переключился на живопись. Не могу представить его в роли убийцы. А про Гарсию он сам заговорит, вот увидите.

— Потому что тебе так хочется?

— Разве вы сами не уверены, что ваш человек — Гарсия?

— Факты, которыми мы располагаем, указывают на него, это верно. Но строить какие-то умозаключения я бы пока не стал. В угол — живо!

Фокс ввёл Пилгрима. Внешне Пилгрим и впрямь, располагал к себе, как подметил Найджел. Высокий и широкоплечий, но вместе с тем стройный, с тонкими чертами лица. Широкий рот с прекрасными зубами. Разговаривая, Пилгрим поочерёдно обводил глазами всех собеседников. От нервозности, предположил Аллейн. Манеры у юного лорда были безукоризненны. Аллейн предложил ему сесть, угостил сигаретой и приступил к расспросам. Пилгрим рассказал, что в пятницу они с невестой покатили к друзьям Вальмы, мистеру и миссис Паскоу, которые проживали в Боксовере, милях в двенадцати от Боссикота. Поужинали, потом сыграли партию в бридж. На следующее утро отправились в Анкертон-мэнор, резиденцию лорда Пилгрима в Оксфордшире, где Бейсил представил свою невесту отцу. Весь субботний день молодые провели там, переночевали, а в воскресенье днём возвратились в Татлерз-энд.

— Вы не помните, в котором часу закончилась ваша партия в бридж с Паскоу? — поинтересовался Аллейн.

— Довольно рано, сэр. Часов в одиннадцать, кажется. У Вальмы безумно разболелась голова — бедняжка едва различала карты. Я принёс ей аспирин. Она выпила три таблетки и отправилась спать.

— Помог ей аспирин?

— Очень! Она сказала, что спала, как убитая. — Пилгрим обвёл глазами Аллейна и Фокса и снова перевёл взгляд на Аллейна. — Утром её разбудила горничная, когда принесла чай. Голова к тому времени прошла.

— Часто у неё случаются головные боли?

— Да, довольно часто. В последнее время, по меньшей мере, раза два. Меня это даже тревожит. Я хочу показать её окулисту, но Вальма и слышать не хочет о том, чтобы ходить в очках.

— Может быть, дело не в глазах.

— Мне кажется, что именно в глазах. Художникам ведь приходится почти постоянно напрягать зрение.

— А вы хорошо спали?

— Я? — Пилгрим недоуменно уставился на Аллейна. — Я всегда сплю так, что меня и из пушки не разбудишь.

— Как далеко отсюда до Анкертон-мэнора, мистер Пилгрим?

— По спидометру — восемьдесят пять миль. Я специально обратил внимание.

— Значит, из Боксовера вы проехали семьдесят три мили?

— Да, сэр.

— Хорошо. Теперь давайте поговорим об убитой девушке. У вас есть какие-то мысли на этот счёт?

— Боюсь, что нет. Гнусное преступление. Я до сих пор не могу без содрогания думать об этом.

— Почему?

— Как почему? Разве это не естественно? Ведь то, что случилось — дико и жестоко.

— Да, безусловно. Но я имел в виду другое — нет ли у вас личных причин для того, чтобы воспринять смерть Сони Глюк близко к сердцу?

— Не больше, чем у всех остальных, — ответил Пилгрим, чуть помолчав.

— Вы ничего не утаиваете, мистер Пилгрим?

— Что вы хотите этим сказать? — Пилгрим снова поочерёдно обвёл глазами Аллейна и Фокса. Лицо молодого человека заметно побледнело.

— Сейчас объясню. Не были ли вы с мисс Глюк более близки, чем все остальные?

Если до сих пор во внешности Пилгрима проглядывалась нервозность, то после вопроса Аллейна он просто окаменел. Глаза невидяще смотрели вперёд, губы приоткрылись.

— Я вижу, что лучше во всем признаться, — сказал он наконец.

— Мне тоже кажется, что это самый благоразумный выход, — кивнул Аллейн.

— К случившемуся это не имеет никакого отношения, — сказал Пилгрим. — Если только Соня не рассказала Гарсии. О Господи, я даже не знаю, с чего начать. Дело в том, что я об этом думаю с той минуты, как её убили. Если бы это имело хоть малейшее отношение к убийству Сони, я бы повинился сразу, но я… я не хотел, чтобы узнала Вальма. Это случилось три месяца назад. До моей встречи с Вальмой. Вышло так, что мы с Соней случайно познакомились на одной вечеринке в Блумсбери. Вино лилось рекой и все были навеселе. Соня попросила, чтобы я отвёз её домой, а потом предложила зайти. На минутку. Чтобы «попить чайку». А потом… я не устоял. Больше это не повторялось. Я был неприятно поражён, узнав, что Соня будет у нас натурщицей. Я ничего ей не говорил, да и она не вспоминала о том, что между нами было. Вот и все.

— А как насчёт ребёнка? — спросил Аллейн.

— О Господи! Значит, она всё-таки кому-то рассказала?

— По меньшей мере — вам.

— Я не верю, что это правда. И не верю, что ребёнок был мой. Все знают, какой образ жизни она вела. Бедная девчонка! Видит Бог — вся моя сущность восстаёт против того, чтобы клеймить её, но теперь, когда дело приняло столь серьёзный оборот… Будь я уверен, что ребёнок и впрямь мой, уж я бы конечно позаботился о Соне, но ведь все знают, что она давно была любовницей Гарсии. Просто Соня жестоко ревновала к Вальме и, узнав о нашей помолвке, решила таким образом насолить сопернице.

— Как вы об этом узнали?

— Соня оставила записку в кармане моего рабочего халата. Я её сжёг. Там речь шла о том, что мы с ней должны встретиться.

— И вы встретились?

— Да. Вечером в студии. Гадко все вышло.

— А что случилось?

— Соня объявила, что ждёт ребёнка. Уверяла, что отец — я. Я сказал, что не верю ей. Я знал, что она лжёт и сказал ей об этом прямо в глаза. Пообещал, что сам расскажу Вальме, а потом пойду к Гарсии и все расскажу ему. Она, похоже, испугалась. Вот и все.

— Вы уверены?

— Да. Что вы имеете в виду?

— Она не пыталась шантажировать вас? Не говорила, что расскажет Вальме или, что если с Вальмой у неё ничего не выйдет, то пойдёт к вашему отцу?

— Чего она мне только ни наговорила! С ней случилась настоящая истерика. Мне даже трудно все вспомнить. Она сама не понимала, что несёт.

— Но вы бы запомнили, если бы она угрожала нажаловаться вашему отцу?

— По-моему, об этом речь не шла. Впрочем, если бы и шла, это бы ничего не изменило. Он бы не заставил меня жениться на Соне. Я понимаю, это звучит низко, но ведь я был и вправду абсолютно убеждён, что Соня пытается обвести меня вокруг пальца. Господи, как все это было мерзко. Я боялся только одного — что её крики кто-нибудь услышит. Словом, я просто повернулся и ушёл.

— Она не пыталась привести свою угрозу в исполнение?

— Нет.

— Откуда вы знаете?

— Если бы она поговорила с моим отцом, я узнал бы об этом сразу.

— Значит, она и в самом деле грозила, что поедет к нему?

— Черт побери, я ведь сказал вам, что не помню этого.

— Вы ей давали какие-нибудь деньги?

Пилгрим беспокойно повёл головой.

— Советую вам ответить, мистер Пилгрим.

— Я не обязан отвечать. Я могу нанять адвоката.

— Разумеется. Вы считаете, что это необходимо?

Пилгрим открыл было рот, затем закрыл его. На минуту задумался, нахмурившись, затем, похоже, принял решение. Посмотрел на Аллейна, перевёл взгляд на Фокса и вдруг — улыбнулся.

— Послушайте, — сказал он. — Я ведь не убивал её. Паскоу и Вальма подтвердят, где я провёл ночь с пятницы на субботу. Мой отец и вся прислуга поручатся, что субботу я провёл в Анкертон-мэноре. Я просто физически не смог бы подстроить эту ловушку. Что же касается всей этой истории с Соней… У меня были причины, чтобы умалчивать о ней.

— Несомнено.

— Вы ведь, должно быть, знаете, что за человек мой отец. Недавно какая-то бульварная газетёнка тиснула идиотскую статью о его пуританских взглядах. Он ведь и в самом деле убеждённый, даже фанатичный моралист — поэтому, прослышав об этой истории, он мог рассвирепеть не на шутку. Вот почему я не хотел, чтобы это выплыло наружу. Мало того, что мне бы это с рук не сошло, но его самого может хватить удар. Вот почему мне бы не хотелось больше распространяться на эту тему. Жаль только, что я сглупил, и сразу не рассказал вам.