Куколка для Немезиды - Наталия Миронина

– Вера, я тебе взял «Вог», правильно?

Она посмотрела на спутника и решила, что лучше всего сейчас перестать о чем-либо думать и предоставить обстоятельствам полную свободу. Надо же хоть когда-нибудь отдыхать.

Мюнхен их встретил серым небом, запахом отработанного авиационного керосина и свежемолотого кофе. «Который раз прилетаю, а запах один и тот же!» Владимир искоса наблюдал за Верой. Она в самолете почти все время проспала, не завтракала и сейчас, сонная, с укоризной смотрела на немецкого пограничника, который долго листал их паспорта. Тот уловил взгляд ее серых глаз под вздернутыми бровями. И неожиданно для себя улыбнулся:

– Халле! Its ok!

Вера улыбнулась в ответ, и они прошли за багажом. Еще час получали машину. В АВИСе, этом лидере автопроката, потеряли их бумаги – Владимир звонил в Москву, долго с кем-то ругался, а Вера пила кофе из пластикового стаканчика и с интересом наблюдала за окружением.

Наконец они сели в машину и направились в самый лучший немецкий курортный город.

– Ты увидишь, Гармиш – это не просто деревня, а деревня-сказка!

Вера чувствовала, что Владимира переполняют эмоции – ему очень хотелось, чтобы спутнице все понравилось, чтобы она была изумлена. Втайне Свиягин разработал маршрут и программу всяческих развлечений, надеясь, что Вера сбросит с себя суровость и молчаливость.

Она подставила лицо солнцу – Владимир опустил верх кабриолета – и только теперь окончательно забыла Москву.

…«Врачи девятнадцатого века были не дураки. Не зря они всех барышень за границу отправляли, нервы лечить! Смотрю я в это окно, а там гора, синяя или зеленая, так сразу и не поймешь, и колокольчик где-то звенит. Но не такой, как у нас. Нет, здесь звук чуть-чуть раскатистый. Смотрю, слушаю и ничего не помню. И может, это не я, Вера Селезнева, а какая-то другая женщина с серыми глазами, пепельными волосами приехала с симпатичным спутником в отпуск». Вера лежала на большой деревянной кровати и разглядывала в окно кусочек Альп. За стеной шумела вода и пахло кофе. «Хорошо, что мы поселились в доме. Никого больше рядом нет. Не надо напрягаться с разговорами, можно молчать. Тем более что Владимир, по-моему, к этому привык». Вечером Свиягин долго объяснял Вере, что вместо пятизвездочного отеля он решился забронировать целый домик, прямо у подножия горы Ванк. Гора была не очень высокая, без ледника, с густым лесом. Ее-то сейчас и разглядывала только что проснувшаяся Вера. Вошел Владимир, загорелый, с мокрыми и от этого совсем черными волосами. Закутанный в полотенце, он напоминал бедуина.

– Доброе утро! Я кофе тебе сделал. – Владимир подсел к ней на краешек кровати. – Что разглядываем?

– Гору… – Вера не успела продолжить, потому что «бедуин» сбросил с себя полотенце, и все утренние планы отодвинулись на некоторое время.

Германия ей понравилась. Принцип разумного эгоизма, «ограничение свободы каждого ради свободы всех», улыбчивые люди и жизнь, в которую ты не вгрызаешься, а она тебя сама плавно обтекает, подхватывает, предлагая мелкие удобства и душевный комфорт, – все это было оценено Верой почти сразу же. Она прекрасно понимала, что сейчас является скорее зрителем, а потому объективности в ее оценках может не хватать. Но, будучи человеком наблюдательным, уделяя внимание мелочам и подсматривая за происходящим на улицах, в кафе и магазинах, Вера замечала неспешное поведение местных жителей, их доброжелательность к приезжим и уважение друг к другу. Казалось, им всем видно равное скромное будущее вполне отчетливо, чем и объяснялся главный вывод: грызть глотку соседу смысла не имеет. И конечно, красота! Альпы поразили ее так, что, когда они в своей машине с открытым верхом спускались по серпантину с площадки, откуда виднелась самая большая немецкая гора, Вера расхохоталась во все горло. Это был даже не хохот, а ликующий смех с клекотом, который молодая женщина сдержать не смогла. Владимир дрогнул сердцем: «Ну, слава богу! Понравилось!» Он сделал вид, что почти не удивился этому смеху, а только предложил поужинать в старом замке на дороге, ведущей в Лихтенштейн. Вера, сморщив слегка обгоревший на солнце нос, улыбнулась: «С удовольствием!»

Больше всего Владимиру нравилось слушать, как Вера рассказывала об истории тех мест, по которым они проезжали. О жизни и трагедии Людвига Второго, об австрийской императрице Сиси, о сторожевых башнях на вершинах гор в пограничных итало-австрийских деревушках. Выяснилось, что Владимир, который, казалось, в этих местах знал каждый камень, не знал ничего. И только Вера соединила в его голове историю, культуру и пейзажи за окном автомобиля.

Еще Владимира радовал аппетит спутницы. Вера пробовала неизвестные национальные блюда, расспрашивала официантов, а иногда и хозяев ресторанчиков о способах приготовления, сама делилась рецептами. Ее беглый английский понимали все: и немцы, и австрийцы, и даже итальянцы. Хотя известно, что, в отличие от Германии и Австрии, в Италии к иностранным языкам относятся прохладно. Она привлекала внимание своим умением держаться, мило шутить и, конечно же, внешностью. Легкий загар оттенил серые глаза и пепельные волосы Веры, превратив ее в абсолютную красавицу. Вечерами она не смотрела телевизор, не читала книги, а укладывалась рядом с Владимиром и, пока тот лениво щелкал пультом и пытался смотреть немецкое ТВ, лежала тихо, о чем-то думая и как бы что-то про себя решая. Иногда на нее находили злость и раздражение, Вера не хотела никуда ехать, говорила Свиягину вещи неприятные, которые в любом другом случае привели бы к ссоре. Но Владимир терпеливо молчал, старался не замечать колкостей, уходил на деревянный балкон покурить. Через некоторое время туда же прибегала Вера. Свиягин оборачивался, надеясь, что она остыла. Да не тут-то было. Она пуще прежнего напускалась на него, голос ее был тихим, злым, слова еще более обидными. Однажды Владимир не выдержал:

– Зачем ты ссоришься?! Если что-то не нравится, скажи, и я так не стану делать.

Ответ был быстрым и непонятным:

– Поздно.

Еще долго Владимир думал над этой фразой, но никак объяснить себе ее не мог. А спрашивать у Веры боялся. Самые же теплые воспоминания о поездке у Владимира оказались связаны с двумя эпизодами: посещением зоопарка и обычным утренним завтраком.

Свиягин и представить не мог, что Веру потянет к зверям. Отстояв громкоголосую очередь из немецких детей, они попали в замечательно устроенный зоосад, который был на самом деле большим лесным парком, где удобно и достаточно вольготно обитали животные. Радость и восторг спутницы оказались настолько неподдельными, что Владимир сначала растерялся, а потом сам проникся этим детским восхищением. Они пробыли в зоопарке до самого вечера, сфотографировавшись с большим, почти ручным пеликаном, который своим клювом пытался снять браслет с руки Веры.